Над парком в Симферополе — столице Крыма — возвышается металлическая статуя Екатерины Великой. Ее впервые установили в 1890 по случаю столетней годовщины захвата императрицей Крыма и снесли после русской революции. После распада Советского Союза Крым стал частью только что получившей независимость Украины, и попытки восстановить статую зашли в тупик. Образ императрицы возник вновь только после аннексии Крыма в 2014 году. «Она — Путин 18-го века», — говорит директор местного музея Андрей Малгин. На пьедестале красуется дерзкая надпись: «Этот памятник был восстановлен в честь воссоединения Крыма с Россией в 2014 году навсегда».
Захватив Крым, Россия разорвала свои отношения с Украиной и Западом. За этим последовали другие кризисы: война на востоке Украины и в Сирии, вмешательство в американские выборы. Украина все еще хочет вернуть себе эту территорию. Новый президент страны Владимир Зеленский в своей инаугурационной речи назвал ее «украинской землей». Но Россия полностью контролирует полуостров. Западные официальные лица разглагольствуют о территориальной целостности, а тем временем свыкаются с новым статус-кво.
И все же патриотический пыл времен аннексии угас. «Эйфория окончательно прошла», — говорит известный бизнесмен Олег Николаев. В регионе те же проблемы, что и в остальной части России: коррупция, плохое управление, инфляция, снижение зарплат, репрессии и ограничения. «Мы строим дорогу, затем разрываем ее, чтобы прокладывать трубы. Затем мы снова строим дорогу, но забываем об уличных фонарях, поэтому все раскапываем и начинаем заново», — говорит Николаев. В Севастополе местных жителей раздражает назначенный Путиным губернатор со стороны.
Поддержка аннексии по-прежнему высока. И все же недавнее исследование Владимира Мукомела из Российской Академии наук выявило недовольство «российской бюрократической машиной, кадровой чехардой и коррупцией». На смену требованиям стабильности пришло стремление к переменам.
К этим проблемам добавляется спорный правовой статус Крыма. Западные санкции мешают бизнесу. Значительных частных инвестиций почти нет, и чаще всего это оторванные от реальности проекты. Группа инвесторов из Санкт-Петербурга надеется превратить пыльное дизайнерское бюро советских времен на окраине Севастополя в российскую Силиконовую долину. «Что нужно технарю? Сам ноутбук и вдохновение, — говорит управляющий директор парка Олег Королев, — Почему бы не на берегу моря!». Здесь умалчивается, что некоторых вещей начинающий предприниматель может не найти в Крыму после аннексии: связь с внешним миром, доступ к капиталу и верховенство закона.
Из нового аэропорта можно улететь только по направлениям внутри России. Крымчане сталкиваются с проблемами при получении виз иностранных государств, так как мало кто признает аннексию. Пересекать сухопутную границу с Украиной, как это ежемесячно делают 200 тысяч человек, означает не бояться длинных очередей и пытливых пограничников. Большинство банков, включая российских государственных гигантов, считают регион токсичным. Напрямую там работают только несколько мелких банков. Для заказа товаров в интернете крымчане используют VPN, скрывающий их местоположение. Компании сотрудничают с фирмами на материке, чтобы избежать проблем с поставщиками. Появились предприниматели, предлагающие поставки через пролив из «Икеи» и других супермаркетов в Краснодаре.
По словам Мукомела, материально выиграли только госслужащие и пенсионеры. «Появились новые правила игры и, возможно, не все приспособились к этим новым реалиям», — говорит Малгин. Будучи директором общественного музея, он оказался в числе победителей.
Новые правила
«Мы встали рано утром на молитву, а потом услышали стук», — рассказывает Зара Сулейманова. Российские спецслужбы задержали 27 мая ее сына и еще около двадцати других крымских татар. Это был крупнейший арест в рамках новой репрессивной кампании. Татары — тюркская мусульманская группа, которая контролировала полуостров до прихода Российской империи (и которую на десятилетия депортировали при Сталине). В основном они выступали против российской аннексии. Их правящий совет — Меджлис (запрещенная в России организация — прим. ред.) — и его лидеры запрещены в России.
Аресты, притеснения и исчезновения стали обычным делом. Татарский активист говорит, что милиция угрожает им: «Если вы будете плохо себя вести, станете потеряшками». Для поддержки политзаключенных активисты создали группу под названием «Крымская солидарность».
Этнические украинцы, которых становится все меньше, сталкиваются с похожим давлением. «Стерто все, что осталось от Украины, — сетует глава Украинской православной церкви [Киевского патриархата] в Крыму архиепископ Климент. До аннексии было 49 церковных мест, в том числе 25 действующих приходов, и почти 20 священников по всему полуострову. Сегодня таких мест всего девять, а священников — четыре. «Язык умирает, — тихо говорит украинский активист, — Есть пяти- и шестилетние дети, для которых украинский язык такой же чужой, как английский».
Официальный исторический нарратив новых властей стирает нерусское прошлое полуострова. На вопрос, что было до Екатерины, гид в одном севастопольском историческом музее махнул рукой: «Просто какие-то турки». Климент отмечает, что в этом нет ничего нового: русификация Крыма началась задолго до того, как Путин поглотил полуостров. «Но смогут ли они не растерять этого, — размышляет он, — знает только Бог».
