Со стороны отец Майи Мефтахи (Maya Meftahi) казался любящим и нежным. В день своего венчания в 2008 году Майя шла с ним под руку к алтарю, желая представить собравшимся родственникам и друзьям картину семейной «идиллии».
«Возможность держаться от отца на расстоянии и при этом не прогонять его из моей жизни обеспечивала мне своего рода страховку, резервный маршрут, — вспоминает она 11 лет спустя. — Мне нужно было проиграть обычную, повседневную ситуацию, когда две семьи [собираются вместе]… этот извечный счастливый финал, которым заканчиваются сказки».
На самом деле Майя была в том зале единственным человеком, который знал секрет ее отца. На протяжении всего ее детства Эдвард Колби (Edward Colby) подвергал дочь серьезному сексуальному насилию, обещая ей игрушки и мультфильмы в обмен на всяческие развратные действия. «Серийный преследователь», он контролировал каждый ее шаг. По словам Майи, ее друзья в шутку называли его «человеком в белом фургоне», от которого им приходилось скрываться.
Колби грозился убить себя, если дочь расскажет кому-нибудь о его сексуальных домогательствах, и всякий раз, когда она угрожала обратиться в полицию, увозил ее из дома и долго катал на машине вдоль моря в Торп-Бэй (Эссекс), где они жили. Как-то раз он запер двери машины и показал ей канистру с бензином, которым, по его словам, собирался облить себя и поджечь, если кто-нибудь узнает правду.
Покинув родительский дом в 16 лет, Майя решила забыть о своем мрачном прошлом, однако не стала полностью порывать с отцом, предпочитая держаться от него на почтительном расстоянии.
35-летняя Майя, консультант по восстановлению после травм, теперь решилась на необычный шаг — сбросить маску пожизненной анонимности, предоставленную жертвам сексуального насилия, чтобы рассказать свою историю в документальном фильме 5-го канала «Мой папа — педофил». Она считает, что ее первоначальное решение не отрекаться от отца — и даже сделать его участником своей свадебной церемонии — позволит пролить некоторый свет на психологическую ловушку, в которую попадают многие жертвы сексуального насилия.
«Когда вы жертва, весь смысл в том, чтобы навсегда заставить вас молчать, — объясняет она. — Таким образом насильнику все сходит с рук, по этой причине директивы по определению меры наказания не в состоянии поймать преступника, ведь все это замалчивается и хранится в строжайшей тайне. Большинство людей начинают открыто говорить об этом только во взрослом возрасте, а не в детстве».
По оценкам NSPCC (Национального общества предупреждения жестокого обращения с детьми), Майя относится к семи процентам взрослых британцев, которые подвергались сексуальному насилию в детстве. В этой группе лишь каждый восьмой отважился рассказать о преступлении, однако так называемый «эффект Джимми Сэвила (Jimmy Savile)» начинает менять эту ситуацию: год спустя после разоблачения Сэвила был зарегистрирован мгновенный девятипроцентный рост сексуальных преступлений, о которых было заявлено в полицию. Многие жертвы жестокого обращения начинают верить, что теперь власти наконец-то отнесутся к ним серьезно.
Действительно, Майя Мефтахи смогла по-настоящему выговориться только в 2012 году. Когда ей позвонили из полиции Эссекса, она отдыхала со своим мужем и сыном в Тунисе. После анонимной наводки полиция обыскала дом ее отца, где нашла видеозапись его жестокого обращения с дочерью.
Они также обнаружили дневник, в котором Колби на протяжении многих лет вел детальный отчет о жестоком обращении с Майей, в цифрах фиксировал точное количество совершенных им изнасилований и оценивал «достижения» дочери по десятибалльной шкале. Вернувшись домой, Майя приняла трудное решение посмотреть некоторые из этих видео. По ее словам, этот процесс «останется со мной до конца моей жизни».
«Чтобы поверить, мне нужно было это увидеть, — объясняет она. — Переварить всю эту информацию было крайне сложно, и это изменило мою точку зрения. Когда вы ребенком становитесь жертвой сексуального насилия, вас убеждают в том, что это любовь… вы все еще находитесь в этом сложном эмоциональном состоянии „я тебя ненавижу, но все-таки люблю". Увиденные мною свидетельства позволили мне взглянуть на случившееся с другой стороны».
В марте 2012 года Колби признал себя виновным и был приговорен к десяти годам тюрьмы. Майя в итоге переехала в Манчестер и родила еще двух сыновей. Она не оставляла попыток жить нормальной жизнью.
Однако шесть лет спустя, в мае 2018 года, Майя обнаружила, что Колби должен был вот-вот выйти из тюрьмы. Хуже того, говорит она, большинство людей даже не подозревали о том, что он был серийным насильником, потому что его имя никогда не упоминалось в средствах массовой информации из-за одного причудливого парадокса в законах об анонимности. В Великобритании жертвам сексуального насилия гарантируется анонимность на протяжении всей жизни, правда в некоторых случаях это обеспечивает анонимность и самому преступнику — когда его имя позволяет установить личность жертвы. Набрав имя своего отца в поисковике Гугл (Google), Майя обнаружила, что в интернете он по-прежнему числится служащим поддержки благотворительной организации по охране психического здоровья.
«Я поняла, что благодаря анонимности он по-прежнему обладает внушительной властью. Он покинет тюрьму, чтобы вернуться к своей нормальной жизни, а я вновь лишусь душевного равновесия. Я поняла, что, храня молчание, я буду продолжать защищать его — как делала это всю свою жизнь».
Майя поведала свою историю широкой публике и надеется, что этот новый документальный фильм, который она описывает как «процесс исцеления», поможет другим жертвам насилия лучше понять их собственные чувства.
В заключительной сцене Майя впервые возвращается назад в Торп-Бэй. Мы видим, как в пасмурный вечер она стоит перед родительским домом и указывает на окно своей спальни, где отец подвергал ее насилию. «На самом деле сейчас меня это очень злит, вот что я чувствую, — говорит она в камеру. — Возможность задуматься о невиновности ребенка, который жил за этим окном. Плотная завеса молчания, и никто не знал, что там происходит».
«Это стало для меня шансом вернуть власть в свои руки и показать ему, что я не боюсь его, я не стану и дальше хранить молчание».
