В течение последних десяти лет российская угроза занимала главное место в умах американских экспертов в области внешней политики и государственных чиновников, однако этот страх особенно увеличился в результате вмешательства российского правительства в президентские выборы 2016 года. «Это была не единственная попытка. Они занимаются этим, пока мы здесь сидим, — сказал бывший спецпрокурор Роберт Мюллер (Robert Mueller), имея в виду российское вмешательство в выборы, в ходе недавних слушаний на Капитолийском холме. — И они намерены вновь сделать это во время следующей кампании». «Мы делаем вещи в таких масштабах, о которых мы и подумать не могли несколько лет назад», — сказал один сотрудник разведывательной службы в беседе с корреспондентом газеты «Нью-Йорк таймс» в середине июня по поводу увеличения нападений на российскую энергосистему в ответ на хакерские атаки и кампании по дезинформации.
Но что если самой большой угрозой для России, на самом деле, являются не Соединенные Штаты и не какое-либо другое иностранное правительство, а сама Россия?
После того как российский президент Владимир Путин предпринял в течение прошедшего десятилетия действия, направленные на аннексию бывших советских территорий, на проведение скоординированных кибератак на инфраструктуру иностранных государств, а также понизил уровень защиты демократических прав внутри страны, Россия может показаться очень сильной. Однако в действительности она сегодня значительно слабее, чем Империя Романовых, существовавшая с 1613 года по 1917 год, или Советский Союз. Самая большая проблема России — внутренняя: эта обширная евразийская страна не смогла создать такую национальную идентичность, которая охватывала бы все население. Преданность миллионов граждан России в отношении своего государства является сомнительной, и как только Москва ослабит свой жесткий контроль над местными выборами, — судя по всему, это станет возможным только тогда, когда Путин уже не будет президентом, — эти группы потребуют независимости. Как антрополог, историк и политолог, проведший немало времени в Евразии, я считаю, что, вероятнее всего, тикающая часовая бомба сепаратизма, которая вызывает такой страх у Путина, взорвется через 10, 20, — максимум — через 30 лет.
Почему? Есть три серьезные причины.
Не исключено, что при преемнике Путина жесткое единство в стране в конечном счете уступит место указанным сепаратистским повесткам. Можно лишь предполагать, кто будет следующим правителем страны, однако, вероятнее всего, Путин лично выберет его или ее в самом конце своего президентского срока, и пока неясно, сможет ли его преемник сохранить жесткий контроль, который Путин осуществляет над различными группами и регионами. При отсутствии системы сдержек и противовесов, а также любых других сильных институтов в России, подобный уровень контроля, вероятно, является необходимым для обеспечения продолжения существования этой страны как единого целого. Вячеслав Володин, заместитель главы кремлевской администрации (так в тексте — прим. редакции ИноСМИ), возможно, увидит реализованными свои знаменитые слова: «Пока есть Путин, есть и России; нет Путина — нет России».
Во-вторых, российская объединяющая идеология сегодня не имеет той силы, которая была ранее у ее предшественниц. Владислав Сурков, многолетний помощник Путина, утверждает, что Россия вступила в новую историческую фазу: речь идет о «долгом государстве Путина», о глобальной идеологии, которая, по его словам, обладает такой же привлекательностью, как марксизм. На самом деле путинизм представляет собой нестойкую смесь, состоящую из евразийства и того, что российский ультраконсервативный философ Александр Дугин называет четвертой политической теорией. Евразийство — это школа мысли, появившаяся в 1920-х среди русских антикоммунистически настроенных эмигрантов. Она провозглашает исключительную и мессианскую роль России как цивилизации, существующей на своих собственных основаниях и не являющейся частью ни Востока, ни Запада. Четвертая политическая теория призвана взять «лучшее» от фашизма и коммунизма в ходе нового крестового похода против либерализма. Дугин предлагает убрать атеизм из коммунизма и расизм из фашизма, но в целом продолжить реализовывать их объединенную миссию.
Какой бы пугающей ни казалась подобная идеология, ее нельзя поставить в один ряд ни с царизмом, ни с марксизмом-ленинизмом, то есть, с двумя господствовавшими ранее идеологиями в России. Святость царя обеспечивала реальную связь для русского народа в течение многих веков. Марксистско-ленинская идея равенства и распределения богатства приобрела реальную популярность во многих странах в постколониальную эпоху. В наш современный период региональный национализм, основанный на популистских повестках, представляет собой намного более серьезную угрозу для либерализма, чем новый русский авторитаризм, или путинизм.
И последнее: нынешняя интеллектуальная и экономическая ситуация в России бледнеет в сравнении с той, которая существовала во времена царской империи или Советского Союза. При царском режиме европейцы приезжали в Россию и открывали медицинскую практику, преподавали в университетах, проводили исследования и открывали свои предприятия. Советское правительство, несмотря на все чистки и зверства, создавало относительно комфортные условия жизни для ведущих ученых, если они не выступали против существовавшей системы. Сегодня высшее образование и наука в России находятся в катастрофически бедственном положении. Экономика страны основана на использовании природных ресурсов, и пока нет никаких признаков проведения модернизации. Наиболее показательным признаком является тот факт, что дети представителей российской элиты предпочитают учиться и жить на Западе.
Мир должен быть готов к развалу России. Наилучшая политика, которую должны проводить Соединенные Штаты и их ближайшие союзники, представляет собой комбинацию, состоящую из стратегического терпения и сдерживания, и при этом сильный акцент должен быть сделан на стратегическом терпении. Работать с Путиным в прагматическом ключе не есть умиротворение; это прагматичная политика, направленная на обеспечение интересов Соединенных Штатов. Прежде всего, высокопоставленные американские официальные лица, включая президента, должны регулярно встречаться с Путиным и его окружением. Нет ничего плохого в том, чтобы говорить друг с другом. Во-вторых, они должны проводить политику по принципу услуга за услугу (quid pro quo). Россия может воздержаться от некоторых своих действий или изменить их, — это относится к ее диалогу с «Талибаном»* или к ее поддержке Николаса Мадуро в Венесуэле, — в обмен на определенные услуги со стороны Соединенных Штатов.
А Соединенным Штатам не мешало бы переосмыслить свою нынешнюю санкционную стратегию: Вашингтон мог бы отказаться от одних санкций и ужесточить другие. Холодная война была выиграна не из-за санкций, а из-за того, что некоторые советские люди, включая отдельных представителей высших эшелонов руководства, утратили веру в свою идеологию и обратили взоры на Запад в поисках своего будущего.
То же самое может произойти сегодня, поскольку Россия продолжает медленно взрываться изнутри, и для этого не требуется никакого внешнего вмешательства.
______________________________
* запрещенная в России организация
Питер Ельцов — профессор кафедры международной безопасности Университета национальной обороны (National Defense University). Скоро выходит в свет его книга «Длинная телеграмма 2: новый подход к России в традиции Кеннана» (The Long Telegram 2: A Neo-Kennanite Approach to Russia).*
*«Длинная телеграмма» (The Long Telegram) — депеша, которая была отправлена в Вашингтон 22 февраля 1946 года американским дипломатом Джорджем Кеннаном, работавшим в то время в Москве, в которой он, среди прочего, говорит об «уязвимости» Советского Союза и его «внутренней слабости».
