Если бы Россия предстала в виде человека, мы бы увидели тело, усыпанное синяками и ссадинами, — так много ударов нанесли ей события последних двух недель. Были и взрывы на складах с оружием, и пожары в Сибири, и взрыв на полигоне в Нёноксе, и народные протесты из-за того, что 60 кандидатов не допустили к участию в выборах в Москве 8 сентября. Это не значит, что россияне на грани краха, но напоминание о безнадежных 1980-х и мрачных 1990-х годах может вернуть Кремль к реальности.
С 1999 года президент Владимир Путин пытается выполнить в стране две ключевые задачи. Первая — вернуть молодой России славу Советского Союза, а вторая — утвердить себя в качестве политика, который действует через энергетический и оружейный рынки в рамках многополярного мира.
Возможно, Путин понимает, что Россия это не Соединённые Штаты Америки. В его стране человек всегда был источником власти, включая царские времена, советский период и эпоху правления самого Путина, разведчика, подход которого сочетает в себе унилатерализм и капитализм, несмотря на неприятие концепции либерализма. Везде, где человек является источником власти, государственная система может быть подвержена внезапным изменениям либо в результате смерти этого человека, либо при столкновении с неприемлемыми для него институциональными и правовыми решениями, как произошло недавно.
Американская система, напротив, неприкосновенна и защищает каждое решение, принятое хозяином Белого дома. Достаточно сказать, что президент Дональд Трамп обладает такой же властью, что и Франклин Рузвельт. Политическая система наделила большими полномочиями обоих американских лидеров, и они использовались для навязывания гегемонии США в мире. Тот, кто займёт место Трампа в 2020 или 2024 году, будет иметь такое же преимущество.
Россия не смогла попрощаться с системой единоличного лидерства, противостоять упадку внутри общества и превратить его в движущую институциональную силу. Целью оппозиции, организовавшей недавние протесты, возможно, была реализация в стране прогрессивной концепции государственности. Однако это не находит достаточного отклика в российском обществе, где жители регионов, далеких от экономических и демографических центров, поддерживают единоличное лидерство главы государства, в отличие от Москвы и Санкт-Петербурга. Эта проблема существует со времён Льва Толстого.
Мы вполне можем прогнозировать определенное будущее для постпутинской России — будущее, где царит политический хаос, который, разумеется, не будет похож на 1990-е годы при Борисе Ельцине. Тем не менее достаточно сказать, что однозначным приоритетом страны станет внутренняя ситуация. Это означает отступление от военной и политической экспансии в мире при сохранении уже подписанных экономических соглашений. Само собой, демографический рост также внес большой вклад в укрепление советской власти, но в ближайшие годы и даже десятилетия на него не стоит рассчитывать из-за низких темпов воспроизводства населения. Это приведет к нехватке рабочей силы, а технологий, способных ее компенсировать, также нет.
Что все это значит? Судя по всему, нынешний глобальный хаос на фоне отсутствия однополярной или биполярной международной системы приведет к утверждению концепции многополярности без подлинного регулятора международных отношений. Организация Объединенных Наций превратится в добровольную ассоциацию, не способную разрабатывать новые нормы, принимать резолюции и обеспечивать их соблюдение.
В этом хаосе постпутинская Россия утратит позиции и оставит после себя вакуум, который смогут заполнить только американцы, поскольку Китай не стремится проводить агрессивную экспансионистскую политику в классическом понимании. Возможно, Пекин желает стать крупнейшей экономической державой в истории, но его модель не всем подходит — в противном случае экономические потери будут более серьезными, чем в 1929 году. Несомненно, при Путине (ориентировочно до 2024 года) Россия столкнётся с ещё большим количеством вызовов.
