Вы можете подумать, что недавние события — волнение на рынке, спад экономического роста, снижение промышленного производства — должны спровоцировать некоторую переоценку ценностей в Белом доме, особенно в том, что касается воззрений Дональда Трампа, уверенного, что «торговые войны — это хорошо, их легко выиграть». Ну, вы могли бы так подумать, если только совершенно не интересовались поведением Трампа в прошлом.
На самом деле он, конечно, приписывает проблемы c экономикой масштабному заговору людей, которые хотят ему навредить. Во всяком случае, последние комментарии говорят о том, что он готовится открыть новый фронт в торговой войне, на этот раз против Европейского союза, который, по его словам, «относится к нам ужасно: барьеры, пошлины, налоги».
Самое смешное, что некоторые аспекты европейской политики, особенно немецкой экономической политики, действительно наносят ущерб мировой экономике и заслуживают осуждения. Но Трамп прицепился не к тому, что нужно. В реальности Европа вовсе не обходится с нами плохо; ее рынки примерно в такой же степени открыты для американской продукции, как и наши — для европейской. (Мы экспортируем в ЕС примерно в три раза больше, чем в Китай.)
Напротив, проблема в том, что европейцы, и в частности немцы, обходятся плохо с самими собой из-за губительной одержимости государственным долгом. Издержки этой навязчивой идеи бьют по всему миру.
Немного предыстории: около 2010 года политики и эксперты по обе стороны Атлантики подхватили лихорадку жесткой экономии в тяжелой форме. По какой-то причине они утратили интерес к борьбе с безработицей, хотя она оставалась катастрофически высокой, а вместо этого потребовали урезать расходы. Эти сокращения расходов, беспрецедентные для слабой экономики, замедлили темп восстановления и отсрочили возвращение к полной занятости.
Хотя паника по поводу долгов царила и здесь, и в Европе, в итоге стало ясно, что в ее основе лежат совершенно разные мотивы. Наши «бюджетные ястребы» оказались по сути лицемерами, которые резко потеряли всякий интерес к долгу, как только в Белом доме оказался республиканец. Немцы же на самом деле говорили то, что думали.
В чем же тогда проблема? Европа страдает от хронического дефицита частного спроса: потребители и корпорации, похоже, не хотят тратить достаточно денег, чтобы поддерживать полную занятость. Причины этого дефицита являются предметом многочисленных споров, хотя, вероятнее всего, виной этому демография: низкая рождаемость привела к снижению численности взрослого населения активного трудоспособного возраста в Европе, а это вылилось в низкий спрос на новое жилье, офисные здания и так далее.
Европейский центральный банк, аналог американского Федерального резерва, пытался бороться с этой хронической слабостью с помощью очень низких процентных ставок, — фактически он опустил ставки ниже нуля, хотя экономисты были уверены, что это невозможно. При этом облигационные инвесторы явно ожидают, что подобная крайняя политика будет длиться очень долго. В Германии даже по долгосрочным облигациям — вплоть до 30 лет! — выплачиваются отрицательные процентные ставки.
Некоторые аналитики считают, что эти отрицательные процентные ставки наносят ущерб работе финансового сектора. Я не берусь рассуждать об этом вопросе, но ясно одно: когда денежно-кредитная политика напряжена до предела, Европе нечем будет ответить, когда что-то пойдет не так. Действительно, значительная часть Европы, возможно, уже находится в рецессии, и центральный банк едва ли может с этим бороться.
Существует, впрочем, очевидное решение: европейские правительства, и в частности Германия, должны стимулировать свою экономику за счет займов и увеличения расходов. Рынок облигаций так и просит их об этом; на самом деле он готов платить Германии за кредиты, предоставляя займы под отрицательный процент. А ведь потратиться есть на что: в Германии, как и в Америке, рушится инфраструктура, и она отчаянно нуждается в ремонте. Но тратить они не будут.
Большая часть расходов на упрямство Германии в отношении денежной политики ложится на саму Германию и ее соседей, но кое-какие побочные эффекты касаются и всех остальных. Европейские проблемы привели к ослаблению евро, что делает американскую продукцию менее конкурентоспособной и является одной из причин замедления американского производства. Но говорить о том, что Европа использует Америку, в данной ситуации неверно, да и делу не поможет.
Что же тогда поможет делу? На самом деле Америка не может заставить Германию изменить свою внутреннюю политику. Мы могли бы до известной степени повлиять убеждением, имей наше собственное руководство хоть какой-то интеллектуальный или политический авторитет, которым оно не обладает. В каком-то смысле проблема Германии стала проблемой для всего мира, но решить ее могут только сами немцы.
Одно можно сказать наверняка: самый проигрышный вариант — начать торговую войну с Европой, это было бы даже хуже, чем наша текущая торговая война с Китаем. Это последнее, что нужно Америке или Европе. А значит именно это, вероятно, и сделает Трамп.
