В центре Европы, на Украине, идет захватническая война против суверенного европейского государства, на которой постоянно гибнут люди. Так 6 августа четыре украинских солдата попали под обстрел замаскированных российских оккупационных войск и их наемников-«сепаратистов» и были убиты. А всего за несколько дней до этого еще один военнослужащий пал на линии фронта. В мирной Западной Европе на это уже мало кто обращает внимание. Но Владимир Жемчугов, совершивший в ночь с 28 на 29 сентября 2015 года роковую ошибку, — это живое напоминание об ужасах этой войны, происходящей в непосредственной близости от нас, а его судьба не дает нам о ней забыть.
Когда той ночью Жемчугов уже собрался прикрепить взрывное устройство с часовым механизмом на столб линии электропередач, он заметил, что к этому месту приближается военная колонна. Он испугался и побежал, но не туда, откуда пришел, а по неизвестной ему местности. И там он попал в минную ловушку. Владимир остался жив, но заряд оторвал ему кисти обеих рук и практически лишил его зрения. Так закончилось его вооруженное сопротивление скрытому российскому вторжению в его родную Луганскую область на востоке Украины, начавшееся весной 2014 года. Этнический русский и патриот независимой Украины, Жемчугов присоединился к «партизанам», как он сам их называет, — то есть к людям, которые начали борьбу с оккупантами, заменив практически отсутствующую в Луганской области украинскую армию.
«Мы были группой гражданских лиц, покупавших оружие у казаков, — как у местных, так и у живущих в близлежащей Ростовской области в России», — рассказывает Жемчугов во время своего пребывания в Берлине. По его словам, это оружие ввозили из России в Луганск, чтобы раздавать украинским гражданам. Местные казаки забирали оружие и перепродавали, чтобы заработать. «Иногда это было оружие времен Второй мировой войны», — говорит Жемчугов. Его группа поставила себе задачу нападать на военные колонны и опорные пункты и повреждать инфраструктуру тайно действовавших в области российских войск и помогавших им отрядов местных «сепаратистов». Задание Владимира, приведшее к тяжелому ранению и пленению, состояло в том, чтобы повредить линию электропередачи, ведущую к аэропорту, на который прибыли российские самолеты из Ростова, нужные оккупантам в Луганске. Военного опыта у Жемчугова, бывшего до начала войны предпринимателем, практически не было. Хотя он и отслужил в советской армии, но не в боевой части: «Все, что я умел, — это стрелять из автомата Калашникова».
Когда Жемчугов, родившийся в 1970-м году в Луганске, той сентябрьской ночью понял, что не погиб, а только тяжело ранен, то попытался добраться до дороги и броситься там под колеса военной колонны: «Я не хотел попасть в плен, потому что знал, как пытают в подвалах секретных служб оккупантов». Но колонна его объехала, никто его не пытал, а вместо этого его отвезли в больницу, где ему сделали несколько операций на глаза и спустя некоторое время ампутировали кисти обеих рук.
Сначала его приняли за обычного гражданского человека. Но когда на следующий день часовой механизм подорвал заряд, рядом были найдены следы, указывающие на его причастность к акции. После этого он провел восемь месяцев в строго охраняемой больничной палате. Покидать помещение было нельзя. Днем его лечили, а ночью допрашивали. Страшных пыток к нему не применяли, рассказывает Жемчугов, только царапали кожу ножами, приставляли пистолет к голове, грозя пристрелить, и говорили, что впрыснут ему возбудителей болезней, если он не предаст своих соратников.
В мае 2016 года стало известно, что он и Надежда Савченко, попавшая еще в 2014 году в плен военная летчица украинской армии, должны быть обменены на двух офицеров российской военной разведки ГРУ, находившихся в заключении на Украине. Но в конце концов освободили только Савченко. После этого к Жемчугову пришел офицер, которого тот сразу по московскому акценту идентифицировал как сотрудника российских спецслужб, и сказал, что Жемчугов должен встать на колени перед российскими журналистами и заявить, что за деньги продался украинской армии и партизанам. Иначе его переведут в одну из луганских тюрем, и никто больше не будет интересоваться, что с ним произошло. «Мне было ясно, что я потерял здоровье, — говорит Жемчугов. — И в этой ситуации я не хотел потерять еще и свое честное имя и поэтому отказался».
После этого он провел четыре месяца в тюрьме вместе с обыкновенными уголовниками. Раз в месяц к нему являлся агент так называемого министерства государственной безопасности «Луганской народной республики» и повторял требование публично покаяться. Якобы если Жемчугов это сделает, то получит пенсию и протезы на руки. Но Владимир не соглашался. Трижды он представал перед судом — все время с разными судьями. Жемчугов сознался в двух акциях: подрыве линии электропередач и нападении на военный эшелон, ехавший из Ростова. Но прежде чем процесс закончился, его в сентябре 2016 года все-таки обменяли на двух сотрудников российских спецслужб, которые были разоблачены как предатели украинскими властями и арестованы.
У Жемчугова сегодня два протеза вместо кистей рук. Он получил их в Германии благодаря поддержке, в том числе, и тогдашнего министра иностранных дел Франка-Вальтера Штайнмайера (Frank-Walter Steinmeier), а также депутата Европарламента от партии Зеленых Ребекки Хармс (Rebecca Harms). То, что Жемчугов называет «чудесным подарком», связано с побочными проблемами: немецкие протезы невозможно отремонтировать на Украине, и он вынужден каждый раз при поломке ездить в Германию за свой счет. За ремонт он также должен платить из своего кармана. «В определенном смысле, — говорит он, — я стал заложником этой щедрой помощи».
Сопротивление в незаконных восточно-украинских «народных республиках» и в Крыму не сломлено, подчеркивает Жемчугов. С гордостью он указывает на то, что в прибрежном городе Судак на аннексированном полуострове недавно подняли украинский флаг — в честь погибших на Донбассе украинских солдат. И это несмотря на то, что публичная демонстрация национальных цветов Украины там жестоко карается. Владимир Жемчугов навсегда останется отмеченным войной. Но его уверенность в том, что его дело было правым, становится только сильнее.
