Он называется «буханка». Как буханка хлеба. Все потому, что квадратный уазик по форме напоминает именно ее. Этот советский микроавтобус может проехать буквально везде. Удобным его не назовешь, но зато на нем ты точно доберешься до места.
Я ездила на буханке много раз. По монгольским степям, по лесам под Тверью, а сейчас вот и по арктическим болотам в 500 километрах от Архангельска.
Когда перед нами появилась небольшая канава, я предложила выйти из машины.
«Иначе, наверное, не проедем», — сказала я.
«Спокойно. Это же буханка», — ответили мои спутники.
Буханка преодолела канаву без каких-либо проблем. Мы потряслись дальше.
Уазик символизирует одно из качеств, которые мне больше всего нравятся в России. Способность людей находить выход из тяжелых ситуаций. Не сдаваться, играть профессионально, даже если карты выпали не ахти. Довольствоваться малым, справляться, почти не имея ресурсов.
У нас сегодня сочетание «довольствоваться малым» имеет негативную окраску. И очень жаль. Умение довольствоваться малым — очень хорошее свойство, и это вовсе не значит, что вы должны радоваться чему-то плохому. Это значит, что вы умеете выживать. В этом смысле у русских с исторической точки зрения никогда не было особого выбора.
Кроме того, за умением довольствоваться малым может крыться великая сила. Насколько она велика, я поняла несколько дней назад, когда побывала в Шиесе среди заболоченных лесов Архангельской области в 1200 километрах от Москвы.
В репортаже, который выйдет позже, вы сможете прочитать о планах сбрасывать в эти болота миллионы тонн московского мусора.
Высокопоставленные московские чиновники, которые и предложили идею отвозить мусор на север, во-первых, не думали, что люди, которые живут вокруг Шиеса, могут начать протестовать. Но главное, они и представить не могли, что обычные россияне в мгновение ока построят на болоте палаточный городок и будут выживать в нем без электричества, водопровода и сотовой связи. И не только выживать. Но и париться в бане, возделывать картофель и петь песни перестроечной рок-звезды Виктора Цоя.
Такой лагерь никогда не удалось бы создать без этого революционного свойства — умения довольствоваться малым. Никто ведь не думает, что жить на болоте удобно. Такая жизнь подразумевает, что придется придумывать массу решений, которые сработают лишь для того, кто находчив и не слишком привередлив.
У активистов нет ни электричества, ни водопровода. Но они очень быстро нашли старые колодцы. Они остались от деревни, которая раньше находилась неподалеку. Больше этой деревни на картах нет, но пользоваться колодцами вполне можно. Из руин активисты натащили кирпичей, из которых построили печку для бани. На вырубках они нашли древесину и возвели небольшой спортзал.
Вечерами они сидят допоздна и поют рок и народные песни. По их словам, частные охранники, которые стерегут наполовину построенный объект неподалеку, тоже с удовольствием слушают их музыку. Летом, когда Шиесе давали целые концерты, полицейские по окончании смены одевались в гражданское и оставались послушать.
Несколькими днями позже я вернулась в Москву и встретилась с российским либералом и ветераном оппозиции Григорием Явлинским. Он считает, что российской оппозиции, работающей против Путина, есть чем поучить оппозицию в таких странах, как Венгрия и Польша.
«Кто мог подумать, что в Польше и Венгрии придут к власти авторитарные силы? Но это произошло. Теперь оппозиции там остается лишь бороться. Готовиться к тому, чтобы держать удар за ударом», — говорит бывший боксер Явлинский.
Принимать удар за ударом, но подниматься вновь. Ходить по глиняному месиву за два километра, чтобы обеспечивать палаточный лагерь всем необходимым, например, бензином для генераторов. Выживать в сложившейся ситуации с теми средствами, что есть. Таково трудное положение оппозиции в авторитарных системах.
Вечером в Шиесе я улеглась в общую кровать со всеми этими воспитателями детского сада, фабричными рабочими и сотрудниками складов. Спать было тяжело. Не потому, что неудобно, а потому, что все постоянно шутили.
Было тесно, просто и невероятно весело.
