В эпоху Макрона Брюссель уже не ровное поле, а американские горки. Когда в 2017 году президент Франции ворвался в ореоле победы в жестко кодифицированный и запутанный танец европейских саммитов, то вызывал удивление и симпатию у окружающих. Два с половиной года спустя он все еще удивляет, но на смену симпатии пришло раздражение или даже открытая неприязнь. Молодой президент превратился в самопровозглашенного лидера Европы. Его неожиданные инициативы и антисистемные нападки сбивают с толка, тревожат, шокируют.
Слова «лидерство» и «Европа» не слишком вяжутся друг с другом. В Европейском союзе есть два председателя: Евросовета и Еврокомиссии. То есть все уже непросто. Дело еще больше осложняется, когда национальные лидеры выставляют себя европейскими, поскольку их к этому подталкивают политическое влияние и размер страны. Или тот факт, что Европа, как и природа, боится пустоты.
Долгие годы этот неофициальный пост занимала Ангела Меркель. Барак Обама открыто считал ее лидером Европы. Одно время (в 2011 году, после долгового кризиса), глава польской дипломатии Радослав Сикорский (Radoslaw Sikorski) публично просил ее взять на себя больше. «Я сильнее опасаюсь не мощи Германии, а ее бездействия», — писал он. Лидерство консервативного канцлера в полной мере соответствовало духу ее страны, крупнейшей экономики ЕС, которая извлекает наибольшую выгоду из единого рынка. То, что было хорошо для Германии, было хорошо для Европы, и наоборот: это было лидерством статус-кво.
Эммануэль Макрон идет совершенно другим путем. Будучи лидером по природе и стечению обстоятельств (Ангела Меркель ослабла на немецкой политической сцене, британцы пропали в дыму Брексита, а итальянское правительство озабочено собственным выживанием), он практикует лидерство разрыва и непрестанного движения. Его враги — неподвижность и паралич. Он хочет изменить ЕС, потому что мир меняется. Пан или пропал! К сожалению, в его случае мы часто видим именно второй вариант.
Возвращение бумеранга
Два пример хорошо иллюстрируют его метод и его риски. На июньских заседаниях Евросовета, которые были посвящены назначениям на исполнительные посты в ЕС, он разрушил систему партийных лидеров, предупредив всех заранее о своем шаге, а затем начал маневры и сумел протолкнуть компромиссных кандидатов. «Он ломает правила игры, в затем прописывает их новые параметры с учетом интересов остальных», — говорят в Елисейском дворце. Ошарашенные таким мастерским ходом партнеры Франции приняли его без особого противодействия: в конце концов, многим это было выгодно.
Бумеранг вернулся три месяца спустя, когда Европарламент отклонил предложенную Макроном кандидатуру Сильви Гулар (Sylvie Goulard) на пост еврокомиссара. Теперь уже ему самому пришлось принять новую данность. А это далось ему нелегко.
Он и его окружение отвечают, что Албания еще не выполнила необходимые условия, что раздельные переговоры с двумя этими странами дестабилизировали бы обстановку в регионе, и что нужно реформировать процесс вступления (он «лишком бюрократический и автоматический») и процесс принятия решений в самом ЕС (он уже крайне плохо работает при 28 членах и может быть полностью парализован с появлением новых).
Два взгляда на Европу
Ситуация очень серьезная. Она противопоставляет Францию и Германию (та поддерживает расширение) и создает напряженность между двумя взглядами на Европу, как говорят в Елисейском дворце. Сторонники первого готовы дальше размывать ЕС, а последователи второго хотят укрепления союза. Эммануэль Макрон глубоко убежден, что Европа не может позволить себе слабость в нестабильном современном мире. Он не отступится, но все же попытается хоть немного исправить ситуацию визитом в страны, которые в первую очередь затронуты его позицией.
На фоне критики советники Макрона защищают его позицию. «В этом и заключается лидерство. Вы или лидер Европы или нет. Он — да», — говорит один из них. С какой стати? С такой стати, что он — единственный, кто готов взять на себя эту роль и продвигать идеи, подталкивать других руководителей к тому, чтобы поступить точно так же, отвечают они.
Есть упреки и касательно его методов. Он, хоть и запоздало, взял курс на консенсус во внутренней политике, но, судя по всему, напирает лишь на отвагу и личные инициативы во внешней.
В марте ему удалось пригласить Ангелу Меркель и главу Еврокомиссии Жана-Клода Юнкера на встречу с китайским лидером в Париж. Как бы то ни было, он пригласил главу иранского МИДа на саммит «семерки» в Биарриц, даже не посоветовавшись британскими и немецкими партнерами. Параллельно с этим он двинулся в сторону сближения с Россией (очень чувствительный и противоречивый вопрос для Европы), не подключив к этому даже Берлин.
В любом случае, именно он открыл обсуждение многих вопросов, будь то отношения с Москвой или расширение ЕС. Удалось ему и протолкнуть в брюссельскую повестку дня свои темы: налогообложение интернет-гигантов, европейская оборона, стратегия по отношению к Китаю. Остается только утвердить свое лидерство.
