Оказывается, жители Андреевки также «привыкли» и им тоже «так удобнее». Еще и взяли на вооружение затертые аргументы о святых-покровителях. И вот уже село, переименованное во времена СССР, носит имя не какого-то коммуниста, а даже, наоборот, — апостола Андрея Первозванного. Хорошо, что к такой хитрости в конце концов не додумались во время смены названия города Днепропетровск на Днепр, а могли бы тоже протянуть версию об апостоле. Кстати, такие фокусы пробовали провернуть сторонники всевозможных Елизаветградов и Екатеринославов, так это же сугубо случайно, что имена русских императриц совпадают с именами нейтрально-позитивных святых.
Подозреваю, что все эти отговорки вроде «удобно» и «привыкли» — это такое примитивное лукавство и игра в дурачка. Удобно не ходить на митинги и не собирать подписи. А тут люди проявили инициативу, значит вопрос в другом. Может, «неудобно» в смысле «неприятно»? Вспоминать о том, чего вспоминать не хочется. Только во Львовской области, в Червонограде-Кристинополе, Скелевке-Фельштыне, Ямполе-Прусах, Красном-Ляцком, Тернополе-Дорнфельде и многих других есть, о чем вспомнить. Однако, очень часто рассказать детям нечего.
Это же не просто «история» в школе. Это про землю, про огороды, про улицы и бывших соседей, про мельницы и дома. Не об абстрактной преемственности, а о конкретном, последовательном наследии. Даже если не поднимать вопрос реституции (эту страшилку есть кому использовать), это логично и очевидно. Помнить о соседях или тех, кто жил здесь до приезда новых «местных жителей», желания особого нет. Ни у уцелевших соседей и их потомков, ни у приезжих.
К тому же это может свидетельствовать об отсутствии веры в собственные права быть хозяевами на своей «Богом данной земле», как учила одна партия. Если мы не можем в полной мере считать себя хозяевами, то ведем себя как квартиранты, по ордеру от исполкома. Так, кстати, вели себя польские переселенцы в 1946-м году на «зємях отзисканих». У них был страх, что немцы вернутся, поэтому они целенаправленно уничтожали следы их присутствия.
У нас есть огромная проблема с историей (и это не о потугах заменить ведущую роль одной партии другой). В советском историческом дискурсе (княжеские времена, польско-литовское порабощение, казачество, гайдамаки, революция…) просто не остается места для местных историй. Поэтому возникает привычный нам уроборос (свернувшийся в кольцо змей, кусающий себя за хвост, трактовка описывает его как символ вечности и циклической природы жизни — прим. перев.), и не понятно, получается ли Ленин, когда лепим Бандеру, или лепят сразу Ленина, просто он теперь по-другому называется?
Так вот, о декоммунизации (она же — деколонизация). Это не про Бандеру вместо Ленина. Особенно, когда Бандера в косоворотке и с балалайкой, потому что «так привыкли». Это о памяти, порой неудобной, порой неприятной. А с этим у нас беда и комсомольские прожекты. Поэтому музеи-«крыивки» (ресторан-музей во Львове, который выполнен в стиле военного бункера запрещенной в России организации украинских националстов УПА — прим. перев.) совсем не отличаются от комнат партизанской славы. Поэтому обитатели «пока Андреевки» апеллируют к «центру», чтобы их не трогали. Их, может, и не устраивает существующее положение дел, но копаться в неприятных воспоминаниях все-таки «неудобно». И здесь мы снова едины, Восток и Запад вместе.
