Иван сразу же берет трубку. Он находится в следственном изоляторе в центральной России. Иван — ненастоящее имя. Личность нельзя раскрывать, поскольку заключенным запрещено пользоваться мобильными телефонами. Впрочем, в российских тюрьмах, как и везде, законы строгие, но на самом деле возможно практически все.
Телефон в руках заключенного для надзирателя на вес золота. Его можно в любой момент отобрать и потребовать взятку за возврат. Поэтому многие тюремщики закрывают на телефоны глаза.
«Запах невыносимый»
Иван говорит, что сидит в одной камере вместе с тремя другими заключенными. Стол, две скамьи, две двухъярусные кровати, умывальник с холодной водой. «Здание очень ветхое. Полы скрипят, везде трещины». Туалет — обычный ящик с дырой сверху.
«В камерах крысы. Рядом под полом сдохла крыса, стоит ужасная вонь. Но людей все равно не переселяют. Запах невыносимый. Раз в неделю мы ходим мыться в баню. Прогулки бывают редко. За две недели, что я здесь, мы были на улице всего дважды».
Отсутствие медобслуживания
Вам даже простыню не постелют, рассказывает Иван. «Тут у одного чесотка. Он здесь уже четыре месяца и не получает никакой врачебной помощи, не дают даже дезинфицирующего средства. Мы написали заявление на посещение врача. И ничего. Нас игнорируют».
Плохое медицинское обслуживание — одна из самых серьезных проблем российских исправительных учреждений.
Плохое питание
Исправительная колония в Центральной России. К телефону подходит еще один заключенный — назовем его Юрием. Он говорит, что живет вместе с несколькими десятками сокамерников в одном отсеке. Юрий рассказывает о скверном питании, от которого можно и заболеть. Он обычно пропускает завтрак.
«Все равно дают только ужасную кашу. На обед я тоже ходить не люблю. Дают в основном квашеную капусту. Из нее варят суп, добавляя высохшую картошку».
На Дальнем Востоке в тюрьме сидит Андрей (также псевдоним).
«Что было на завтрак?» — «У нас всегда капуста».
Труд за ничтожное вознаграждение
Многим заключенным родственники или друзья передают еду. Или можно что-то купить в тюремном магазине. У каждого — собственный счет, на него переводится зарплата, если заключенный работает. В большинстве колоний имеются промышленные или ремесленные мастерские. Работа там добровольная. Юрий рассказывает, что каждый день ходит в швейную мастерскую, потому что там, в отличие от жилого здания, есть горячая вода. Зарплата не главная причина работы.
«В пересчете на доллары я получаю десять долларов в месяц, иногда пять, иногда пятнадцать. Большая часть удерживается и тратится на продовольствие и эксплуатационные расходы. Я жаловался в прокуратуру, поскольку непонятно, что это за эксплуатационные расходы: наш корпус не отапливается, горячей воды тоже нет».
Чем дальше от Москвы, тем хуже условия
Поэтому Андрей в своей тюрьме на Дальнем Востоке вообще не ходит на работу: «Напрасный труд. Работа только раздражает, ведь получаешь мало или вообще не платят». Он предпочитает сидеть в своем бараке и писать жалобы. Суд приговорил его почти к двадцати годам лишения свободы — несправедливо, считает Андрей. Есть люди, которые могут подтвердить его невиновность, но суд их даже не слушал.
«Суды работают очень коварно. Судьи здесь практически боги. Они сажают любого, если находят хоть малейший повод».
Солидарность среди заключенных
По словам российских правозащитников, общее правило гласит: треть заключенных в России невиновны, треть получили несправедливый приговор, еще одна треть — виновны. Чем дальше от Москвы, тем хуже условия, заявляет Андрей с Дальнего Востока: «Они посадят тебя в карцер, даже если ты ничего не сделал. Просто чтобы все правильно выглядело. Ведь кто-то же должен сидеть в карцере. Это государство в государстве». Жалобы ни к чему не приводят, говорит Андрей.
«Рука руку моет. Все равно ничего не изменится. Это так мерзко».
И все же заключенные проявляют солидарность, рассказывает Иван, который сидит в следственном изоляторе. «Мы хорошо ладим, общаемся, поддерживаем друг друга. По-другому здесь не выжить».
