Так называемые «исправительные колонии» — российские тюрьмы — должны, в частности, помогать заключенным социализироваться после освобождения. Однако в действительности они с этой задачей не справляются. Саня вышел на свободу после 23-летнего заключения и никак не может найти свое место в обществе.
Воскресенский собор в городке Тутаеве — одна из местных достопримечательностей: построен 350 лет назад, изнутри украшен светящимися фресками и иконами. Один-единственный человек стоит на коленях и молится. Поверх футболки он носит деревянную цепь с большим крестом. Его зовут Саня, он приходит сюда каждый день. Вот он перекрестился и встал. «Вера дает мне утешение и надежду, что в жизни все не так уж и плохо», — говорит он.
Сане пришлось пережить много неприятных вещей. В 18 лет он попал в тюрьму, откуда вышел только спустя 23 года. Сейчас ему 42, он живет в панельном многоквартирном доме.
«Я всю жизнь сидел в клетках»
На скамейке у подъезда выпивают двое мужчин. Саня открывает дверь в квартиру. Комната с раскладным диваном, двумя креслами и маленьким столиком. Над кухонным окном на натянутой веревке сушатся травы, которые можно заваривать с чаем. Он собирал их сам — времени у него предостаточно.
«Я обратился в службу занятости. Здесь, в городе. Они три-четыре раза предложили мне работу — здесь, в Тутаеве, мне же нельзя покидать пределы города. Но меня никто не берет. Все спрашивают трудовую книжку, а я никогда не работал — даже в тюрьме. Я вообще всю свою жизнь сидел в клетках. И все сразу отвечают: „Нет, у нас нет вакансий. Сожалеем"».
Саня вышел на свободу условно досрочно: в течение трех лет ему предписано регулярно отмечаться в местном отделении полиции. Кроме того, ему запрещено покидать квартиру в период суток с 22:00 до 6:00. «Городок маленький, кому я тут нужен? Мои давнишние знакомые теперь предприниматели. Я пообщался с каждым из них, и все они говорили: «О, Саня! Рад тебя видеть, пойдем, чайку выпьем!» Но с работой шансов никаких.
Много бумажек, а профессии нет
При этом у него есть сразу несколько документов об образовании. Саня достает полиэтиленовый пакет и выкладывает на стол его содержимое. «Перед освобождением они выдали мне кучу всяких бумажек — я даже удивился. Кто я по профессии? Плотник. А еще? Сборщик деревянных изделий. А вот еще: кочегар».
При этом он, по собственному признанию, ничему из вышеперечисленного не учился. Но Служба исполнения наказаний по закону обязана заниматься образованием заключенных. Саня берет свою деревянную цепь с крестом в руку, перебирает пальцами четки.
«В юности я занимался боксом. Пять лет. Даже участвовал в соревнованиях. Сейчас подумал: может, стать детским тренером? Ведь тренировать детей лучше, чем курить и пить. Но мне ответили: „Детей? Доверить тебе детей? А сколько лет ты отсидел?" Я уже пять месяцев как вышел. Совершенно не понимаю, что мне делать».
Свадьба в тюрьме
Санина главная опора — сестра. Она зубной врач, в России таким специалистам платят мало. Но родив второго ребенка, на полагавшийся ей по закону «материнский капитал» она купила однокомнатную квартиру, которую теперь и предоставила в распоряжение брата.
А еще у Сани есть жена. Они познакомились 15 лет назад через общего знакомого. К тому времени он уже почти десять лет сидел в тюрьме. Сначала они просто переписывались. Чтобы им разрешили свидания, они расписались — супругам разрешено посещать друг друга в заключении. У них есть сын, ему уже 11 лет. Отношения с женой и сыном у Сани, по его словам, хорошие. Они живут в соседнем районе. Будучи условно досрочно освобожденным, он не может переехать к ним. Поэтому по выходным они приезжают к нему. Обычно они привозят с собой продукты.
«Мне очень неудобно перед женой. Она так долго меня ждала и надеялась, что я выйду, встану на ноги и смогу помогать ей в финансовом плане. А получается все наоборот, и теперь я для нее обуза. Ради сына я хочу оставаться на свободе, чтобы давать ему что-то. Но что я могу дать, если вышел по УДО? Мне самому нужна помощь».
Как раз помощи ему ждать неоткуда — в России нет учреждений, помогающих заключенным, вышедшим на свободу условно досрочно.
«Здесь много таких как я. Некоторые начинают пить, другие — колоться. На очередную дозу им нужны деньги, они что-нибудь крадут, например, металл. Большинство выходят на свободу совсем ненадолго — на месяц-два, а потом опять попадают за решетку. Что поделаешь, такие условия. Говорят, бог любит терпеливых. Но насколько хватит моего терпения, я не знаю».
