Руслан Батовский (37 лет) прибыл в Эстонию 6 августа прошлого года. Сюда дорога привела его из охваченного войной Донбасса, где он защищал родину от российской агрессии. Теперь ему нужно зарабатывать деньги. В стране, где средняя зарплата едва достигает 400 евро, больших возможностей для этого нет. Батовский, как и тысячи его земляков, нашел объявление в интернете, где предлагалась работа в Эстонии.
Батовский получил польскую долгосрочную рабочую визу и через Польшу приехал в Эстонию. Тут он встретился с посредником из фирмы Goodstaff, который отправил его в [город] Тапа на завод, производящий автомобильные глушители: «Они, конечно, заключили со мной трудовой договор, но там я поступил на работу незаконно». Договор был незаконным, поскольку с визой другой страны устроиться на работу напрямую в Эстонии нельзя. Житель Украины Руслан Батовский остался без 4000 заработанных в Эстонии евро.
Собственник тапаского завода OÜ Universal Industries Юри Веллеранд подтвердил, что 30-40 процентов работников завода были приглашены через рекрутинговые фирмы. Без иностранцев фирма не смогла бы работать. Веллеранд отказался раскрыть, при помощи каких фирм он нашел себе работников, также он не ответил на вопрос, получают ли работники его завода от таких фирм официальную и справедливую зарплату. «Я слышал, что фирмы разные. В конце концов, ни один из этих работников не является крепостным. По правилам, наемный работник должен получать чистыми тысячу евро. Это сумма, которую они отправляют домой. Таким образом, им платят хорошо», — сказал Веллеранд.
Расследование Postimees выявило более тысячи активных рабочих объявлений, практически в каждом из которых искали для работы в Эстонии по несколько человек. В большинстве из них обещают по 250, а то и по 300 рабочих часов в месяц. Поскольку зарплата идет с почасовой оплатой, это может подойти соискателю работы, но превышает установленный законами Эстонии предел рабочих часов почти в два раза. Для государства это означает потерю налоговых поступлений, а для перегруженного работника риски для здоровья и безопасности труда. 2019 год уже побил все связанные с иностранной рабочей силой рекорды. Если летом министерство внутренних дел предсказывало, что количество разрешений на краткосрочную работу к концу года достигнет отметки в 25 — 30 тысяч, то по состоянию на конец ноября их было уже более 32 тысяч.
При схемах, которые многие из участников описывают словом «полузаконные», проигравшими часто остаются как украинские работники, так и эстонское государство.
600 обеспокоенных звонков в год
«Я никогда не видела так много мужских слез, как в последнее время», — говорит Сирле Блумберг. Несколько лет руководящая некоммерческим объединением Living For Tomorrow Блумберг имеет в виду горячую телефонную линию, предназначенную для консультирования тех, кто стал жертвой торговли людьми. Когда она начала эту работу, главным образом, звонили эстонские работники, которые попали в жернова в Скандинавии. После этого звонили ставшие жертвами сексуальной торговли женщины.
Теперь, когда Блумберг занимается консультационной линией в Департаменте социального страхования, большая часть из почти 600 звонков, которые она получает в течение года, поступают от работающих в Эстонии украинцев, молдаван и белорусов. У них те же проблемы, что были поначалу у отправившихся искать счастье через залив эстонцев. «Чаще всего они звонят в пятницу вечером, когда какое-то время им уже не платили зарплату, а бесконечные обещания уже не убеждают. К этому времени они уже живут голодные и в ненормальных условиях», — говорит она.
Блумберг считает своей миссией помогать этим попавшим в беду людям. Она говорит, что от нечеловеческого отношения страдают невероятно сильно и долго. Практически каждый ее клиент, который получает помощь, говорит, что в свою очередь передал контакты следующим: «Прежде всего, им нужно, чтобы их кто-то выслушал. После этого мы потихоньку начинаем собирать доказательства, которые показывают, где и как они работали». На этом этапе уже можно начинать спор в Трудовой инспекции.
Так получилось и с Русланом Батовским. Goodstaff заключил с ним трудовой договор, согласно которому Батовский должен был работать строителем. В действительности же он работал на заводе. В договоре сказано, что рабочее время должно было быть с понедельника по пятницу по восемь часов в день. В действительности Батовский чаще всего работал по 12 часов в день и шесть дней в неделю. В случае если Батовский нарушит положения договора о конфиденциальности, договор предусматривал штраф в размере зарплаты за 12 месяцев. И хотя договор заключили только на эстонском языке, Батовский его подписал.
Длинные рабочие дни не были для него проблемой, поскольку он получал почасовую плату — пять евро в час. Более длинные рабочие дни приносили больше денег. В декабре прошлого года он даже получил эстонскую рабочую визу, что сделало его работу в Эстонии более законной. Проблемы возникли весной этого года, когда Goodstaff прекратил платить деньги. В итоге фирма задолжала ему более 4000 евро.
Когда он попросил в Налоговом департаменте справку об уплаченных за него налогах, в ответ он получил чистый лист. Goodstaff не заплатил ни цента. Конечно, это означало и то, что у Батовского нет социального страхования.
Postimees установил еще пятерых украинских рабочих, которым Goodstaff не заплатил зарплату. Один из них, Дмитрий Матвейчук, копил деньги на покрытие расходов на лечение жены от рака. «Нам эти деньги нужны на уколы и таблетки, но вы решили, что нуждаетесь в них больше, чем мы. Надеюсь, что вы примете правильное решение и заплатите моему мужу то, что вы ему должны», — написала жена Матвейчука стоящему за Goodstaff Тарко Тамман. Ответа не последовало.
Тарко Тамман — это человек с ярким прошлым. В 2004 году его приговорили к семи годам лишения свободы за вымогательство, разбой, угрозу убийством и еще несколько тяжких преступлений. Тогда у него была фамилия Меринго, позже он поменял ее на Тамман. Во время встречи с Postimees Тамман сказал, что не платил Батовскому и еще нескольким людям, поскольку они не согласились ждать и пожаловались в Трудовую инспекцию: «Они знали, что завод мне не заплатил, но они не стали ждать. Если бы они спокойно подождали [они получили бы свои деньги]».
Почерк Таммана отражается в деятельности Goodstaff. В прошлом году доходы от продаж предприятия выросли до полумиллиона евро, но поквартально Тамман показывал количество работников в фирме от нуля до шести. В августе прошлого года от налогового департамента поступило налоговое требование почти в 73 тысяч евро, что указывает на то, что неуплата налогов словно являлась частью бизнес-плана. После этого оборот фирмы начал падать.
«Судебные исполнители блокируют мне счета. Я думаю, что фирма пойдет ко дну», — сказал Тамман Postimees в сентябре. Через три месяца доля Goodstaff была переведена находящейся в банкротстве таксофирме OÜ Alantakso, единственным членом правления которой был назначен Лаури Хансберг. Хансберг — это тот человек, в чьи руки часто попадают фирмы, находящиеся в таком положении.
Трудовая инспекция прежде не учитывала отдельно жалобы, поступающие от иностранцев, для этого просто не было надобности. В этом году такой учет начали: за 11 месяцев по поводу иностранной рабочей силы поступили 157 жалоб. Это шесть процентов от всех заявлений, на общую сумму более полумиллиона евро.
Чаще всего путь в трудовую инспекцию начинается в тот момент, когда в один прекрасный день, сославшись на брак, иностранцу отказываются выплатить зарплату, отмечает главный юрист инспекции Лийс Наабер. В то же время, вероятнее всего, у оставшегося без зарплаты работника нет нормального договора, а удержать из зарплаты за брак можно лишь по договоренности с работником, это нужно задокументировать. Предположительно брак не ломают, дом строится с этого места дальше.
Часто возникают и такие споры, при которых для начала нужно установить рабочие отношения. После нужно собрать доказательства. Приходящие в комиссию по рассмотрению трудовых споров работодатели чаще всего пытаются утверждать, что впервые видят своего предполагаемого работника: письменного договора, говорящего о том, что тот у него работал, нет. Но до этого обсуждение может дойти лишь в том случае, если работодатель вообще дойдет до комиссии.
В трудовой инспекции были и такие случаи, когда иностранному работнику платили требующуюся в Эстонии зарплату в 1 тысячу 310 евро, но в действительности работник должен был сразу снять половину сумму и вернуть начальству, поскольку «за еду и жилье нужно платить».
Данных о том, сколько иностранцев точно работает в Эстонии незаконно, нет. По оценке министерства внутренних дел, их количество варьируется от тысячи до пяти тысяч человек. На чем такая оценка основана, никто сказать не может. В регистре краткосрочных работников по состоянию на конец ноября были данные более чем о 32 тысячах человек. Это рекорд. Но там не указаны все обладатели польской рабочей визы, и люди, которые работают совсем «в черную».
Также мало изучено, какое влияние иностранная рабочая сила оказывает на экономику Эстонии. Летняя оценка финансовой политики Банка Эстонии говорит, что в строительном секторе до восьми процентов работников могут быть из третьих стран. Согласно той же оценке из прошлогоднего 3,9-процентного экономического роста до трети могло прийтись на долю иностранной рабочей силы: «Более жесткие миграционные правила означали бы большие трудности для фирм в плане рабочей силы, они повлияли бы на поведение жителей Эстонии на рынке труда и на конкурентоспособность занимающихся экспортом фирм».
Декан экономического факультета Тартуского университета Рауль Эаметс скептически относится к оценке Банка Эстонии и называет его упрощенным: «Я утверждаю, что если мы будем привозить много зарубежной рабочей силы, то мы выиграем в краткосрочной перспективе, но потеряем в долгосрочной. Суть заключается в более низкой зарплате, которая позволяет предпринимателям искусственно сдерживать расходы. В инновационном смысле это негативное явление».
В командировку из Польши
Белорус Андрей Тишко (38 лет) приехал в Эстонию в ноябре прошлого года. Он — один из многих, кто приезжает в Эстонию по польской рабочей визе. Это означает, что официально он работает в польской фирме Belos Revel, которая отправила его в командировку в Эстонию. Речь идет о законном трюке, которым пользуются многие фирмы. Если приезжающему в Эстонию по эстонской визе работнику придется платить среднюю по стране зарплату, то есть 1 тысячу 310 евро в месяц, то «полякам» можно платить «минималку» в 510 евро, плюс свободные от налогов суточные. На каждом таком работнике государство теряет более 600 евро ежемесячно.
Завербовавшая Тишко Belos Revel принадлежит жителям Эстонии Олегу и Аксане Нурме. «Олег учил меня, что когда я пересеку границу [белорусско-литовскую], нужно будет сказать пограничникам, что еду на работу в Польшу. Если бы я сказал, что еду в Таллин, то меня высадили бы из автобуса», — рассказал он Postimees.
Польша открыла двери для украинских рабочих уже в 2006 году, когда в стране стало не хватать рабочей силы. «Тогда проблемой являлось сельское хозяйство. Именно минсельхоз протолкнул эту поправку к закону, — сказал профессор Павел Кажмарчук с экономического факультета Варшавского университета. — Была цель заманить работников на сезонные работы. Поначалу разрешение получали 100 — 200 тысяч человек в год, но когда начался конфликт на востоке Украины, это количество резко выросло».
В прошлом году госконтроль Польши опубликовал отчет, который разоблачал ужасающую слабость системы. 72 процента получивших польскую рабочую визу не попали на работу на те предприятия, которые выдали официальное приглашение. «Такими приглашениями незаконно торговали. При получении визы предоставляли ложные данные, так иностранцы попадали в Шенгенское пространство по поддельным представлениям», — говорилось в отчете. 90 процентов получивших рабочее приглашение украинцев не были поставлены на госучет. У двух из каждых пяти предприятий, которые выдали приглашение украинцам, вообще не было никакой коммерческой деятельности. Одно такое предприятие было зарегистрировано на автобусной остановке.
Количество ходатайств о выдаче визы каждый год увеличивалось на 200 тысяч. Консульские работники утопали в бумагах. Согласно отчету, на рассмотрение одного ходатайства у работников было две-четыре минуты. Этого едва хватало, чтобы проверить, все ли графы заполнены, но не на то, чтобы проверить соответствие предоставленной информации. Министерство иностранных дел Польши, конечно, обозначило визовые мошенничества, как возможный риск, но никакого обучения для выявления таких преступлений консульские работники не проходили. Были выданы рекомендации, как оценивать документы, но их никто не придерживался. У работников даже не было доступа к нужным базам данных, чтобы проверить предоставленные данные. «В консульских отделах не хватало людей, чтобы заниматься таким количеством ходатайств, — пришли к выводу в отчете. — Очень велика вероятность того, что некоторые предприятия были фиктивными, и созданными для того, чтобы помочь получать рабочие визы».
В том же году система польских рабочих виз стала немного более закрытой, но, по оценке, Кажмарчука, примерно каждый пятый украинец работает в Польше незаконно. Согласно его исследованиям, в наиболее болезненной ситуации оказывались, прежде всего, женщины. Количество рабочих виз по-прежнему увеличивалось, и в этом году должно достичь отметки в 900 тысяч виз год.
Налоги не платят
Тишко начал выполнять на стройке в Таллине сантехнические работы. Он работал по десять часов в день, шесть дней в неделю, и ему платили по пять евро в час. Он сказал журналистам, что не знал, что работал в Эстонии незаконно до того, как зарплата начала задерживаться и он заговорил об этом с Олегом Нурме: «Когда я потребовал, чтобы они платили нашей бригаде [шесть человек] законно, они вызвали меня в контору и уволили. Они сказали, что я слишком сообразительный».
По словам Тишко, через польскую фирму Нурме в Эстонии работали, как минимум, сто белорусов и украинцев. После этого начали молча искать лучшую зарплату и законную работу. Как и Тарко Таммен, Нурме сказал, что не заплатил Тишко, поскольку сам не получил денег, и вместо того, чтобы подождать белорус забастовал. В ходе последовавшего спора, Тишко выбил двери съемной квартиры и оскорбил Нурме жуткими словами. «Вы защищаете говнюков», — сказал он журналисту.
Нурме не скрывает, что многие фирмы в этой сфере деятельности не платят налоги с зарплат работников: «При зарплате 1 тысяча 310 евро нужно заплатить 650 евро в виде налогов. Кто хочет столько платить?» По его словам, он платит своим работникам комбинацию из польской зарплаты и суточных: «Я не думаю, что то, что я делаю, наносит вред Эстонии. Если государство так считает, то мне лучше отсюда уехать и сохранить свое здоровье».
Postimees ознакомился более чем с 20 польскими фирмами, которые в последние годы поставляли в Эстонию работников. За первые шесть месяцев этого года официально из Польши в Эстонию в командировку приехали 367 работников. По оценке экспертов Департамента полиции и погранохраны, не регистрируют далеко не всех «командировочных». «Польская рабочая виза дает, конечно, работникам из третьих стран право находиться в Шенгенской зоне, но в другой стране можно работать только 90 дней», — объяснил заместитель руководителя службы пограничного и миграционного надзора Эмери Пыльд. Когда 90 дней истекли, работник на тот же период должен вернуться в Польшу. Это означает, что выгоднее не включать счетчик времени. Например, о том, что Тишко приехал в Эстонию в командировку, в регистре отметки нет.
Более тысячи объявлений
«Цементные работы, арматура и опалубка. Плата: 1500+ евро в месяц. Расходы на проживание 100-150 евро. Рабочее время: 250 часов в месяц», — обещает объявление в одной из популярных на Украине газете рабочих объявлений eurorabota.ua.
Postimees обнаружил 1 тысячу 19 таких объявлений, по которым одновременно искали украинских работников в Эстонию. Большая часть рекламы не ограничена по времени, или одновременно ищут несколько человек, например, целую бригаду. Чаще всего обещают почасовую плату от четырех евро и рабочее время — 250 или даже 300 часов в месяц. Эстонские законы разрешают работать в одну неделю только 40 часов, к которым можно добавить еще восемь часов переработки. За них нужно платить 150 процентов зарплаты. В зависимости от месяца в Эстонии максимально разрешено работать 210 часов.
Корреспондент Postimees притворился ищущим работу человеком и связался с десятью подателями объявлений. Все они получают за «предложение своей кандидатуры» 50-300 евро. И хотя украинские законы требуют, чтобы и у едущих на работу за границу украинцев имелся трудовой договор на родном языке, предлагающие работу его не дают. Ни один из них не согласился раскрыть, с каким предприятием заключается договор.
«Работодатель на тебя посмотрит. Поработаешь три месяца без рабочей визы. Если справишься, то приведут документы в порядок и сможешь остаться дольше», — сказала представитель трудового агентства Nikiloz-job Евгения, которая ищет водителя подъемника в Эстонию. Свою фамилию Евгения не назвала.
— А если я не справлюсь?
— То поедешь обратно на Украину!
— Дорогу обратно оплачивает работодатель?
— Нет, платишь ты.
Большая часть иностранных работников все же приезжают в Эстонию по местной рабочей визе. Согласно действующему порядку, им нужно платить среднюю зарплату по стране, то есть в этом году 1 тысячу 310 евро в месяц. Если для того, чтобы заработать эти деньги они работают 250 или больше часов в месяц, то это один из способов ухода от налогов.
«Есть люди, которые работают невероятно большое количество часов, чтобы заработать эти 1 тысячу 310 евро, а официально они работают правильное время. Есть люди, чей трудовой договор показывает частичную занятость, что дает возможность платить меньше. И есть люди, которые официально вроде бы получают 1 тысячу 310 евро, за них уплачены налоги, но реально работнику платят меньше».
Прибывающих на краткосрочную работу в Эстонию работников нужно поставить на учет как в соответствующем регистре в полиции, так и в налоговом департаменте. Когда налоговый департамент сравнил поданные в полицию данные со своими, оказалось, что с октября 2018 по сентябрь 2019 годов государство потеряло на налогах не меньше 16,5 миллиона евро. «Наш анализ показал, что двое из трех иностранных работников входят в группу риска уклонения от налогов», — сказал ведущий налоговый аудитор налогово-таможенного департамента Евгений Шорон.
Он отметил, что этот подсчет условный, поскольку учитывает зарегистрированных в базе данных полиции работников, как работников с полным местом, но не учитывает, сколько из них не приехали в страну или находились на больничном. Точно так же в этом подсчете нет тех людей, которые никогда не были в полицейском регистре: и их может быть до 5 тысяч человек. На каждом таком работнике государство теряет больше 600 евро налогов ежемесячно. Итого это может означать трехмиллионную дыру по налогам каждый месяц.
Новая тенденция заключается в том, что украинские строители прибывают на работу в Эстонии как предприниматели э-резиденты (виртуальное резидентство — программа, позволяющая негражданам Эстонии создавать в стране компании, пользоваться банковскими услугами, производить обработку платежей и оплату налогов — прим. ред.). В этом случае у них не возникает в правовом смысле традиционных отношений работник-работодатель, речь идет о субподряде у эстонского заказчика. Так что, они являются сами себе работодателями и все, вытекающие из законов обязанности, относятся к ним, а не к заказчику, от которого они в действительности зависят. Больше всего предприятий в качестве э-резидентов в Эстонии создали именно украинцы. Сколько из них могут быть строителями, чтобы химичить с системой, неизвестно. «Я видел предприятия, созданные э-резидентами из Украины, где целая строительная бригада являлась членами правления», — сказал Шорон.
Игорь Козачок (51 год) и его друзья Ростислав и Сергей прибыли в Таллин прямым рейсом из Киева 24 июля. Жители Херсонеса раньше работали в Эстонии, но их визы закончились в июне и они поехали домой в отпуск. Эстонских пограничников не убедили их слова о том, что они приехали продлить отпуск. С собой у них были теннисные ракетки и ласты, но не было достаточного количества денег, чтобы отдыхать. Пограничникам не понравился и рассказ о том, что гости собираются ночевать у бывшего начальника. В страну их не пустили и ночь они провели в международной зоне аэропорта, питаясь взятыми из дома хлебом и колбасой.
Через два дня на своем же самолете они улетели обратно в Киев. Количество украинцев, получающих запрет на въезд в страну очень сильно выросло. В 2017 году их было всего 84, за 11 месяцев этого года их было уже 574. «Мы подозреваем, что они играют в туристов, а в действительности приезжают сюда на работу. Они уже начали работать незаконно», — говорит Пыльд.
Резкий скачок количества людей, получающих запрет на въезд, показывает, насколько быстро увеличивается количество украинцев, приезжающих сюда на работу: «Но это лишь мизерная часть реального количества, поскольку большая часть людей прибывает в Эстонию не на самолете. Они приезжают на автобусе или на машине, — сказала эксперт-советник бюро идентитета и статуса департамента полиции и погранохраны Лийз Валк. — У нас нет адекватных данных о количестве работников. Как правило, они въезжают в Шенген не в Эстонии, а в других странах. Это означает, что у нас для ведения учета нет никаких реальных инструментов».
Так получилось у Козачка и его друзей. Они улетели обратно в Киев. Их начальник отправился за ними из Эстонии на машине. Они въехали в Шенгенскую зону в Польше и через 24 часа были уже в Маарду. «Я здесь! Прибыли в Маарду», — сообщил Козачок Postimees 30 июля через SMS. Он сказал, что они ждут, когда начальник приведет в порядок документы, и начнут работать, как направленные в командировку из Эстонии в Финляндию.
Оставляющие работников с пустыми руками предприниматели часто имеют по несколько фирм, которые предлагают работу украинцам. Если одна попадет в поел зрения полиции или налоговики предъявят налоговые претензии, проще от нее отказаться и продолжить с другой.
Например, Игорь Болилый и Александр Поводчанский работали сварщиками в OÜ Flincona. Первому фирма не заплатила более 4 тысячи 600, а второму — 5 тысяч 500 евро. Они обратились в трудовую инспекцию, которая приняла решение в их пользу. Но это еще не означает получения денег. Чтобы их получить, украинцы передали дело судебному исполнителю, но и через полгода они остаются с пустыми руками. «Судебный исполнитель сказал, что единственная возможность — обращаться в суд, но у нас нет на это денег», — сказал Болилый через четыре месяца.
Стоящий за Flincona Андрей Баулин уже давно ушел из состава правления, и рекламирует на Украине новое предприятие под названием OÜ Amfacon.
Ветеран войны на Донбассе Руслан Батовский, уйдя из Goodstaff, поступил на работу в другую эстонскую фирму. 4 декабря, когда закончилась его виза, он уехал домой на Украину. Он говорит, что в следующем году, может быть, приедет снова.
О Тарко Таммане он в течение полугода ничего не слышал. Судебный исполнитель говорит, что особой надежды получить деньги нет. Следующим шагом было бы пожаловаться на Таммана в суд. Батовский думает об этом, несмотря на неминуемые расходы. Он приехал в Эстонию работать, чтобы исполнить на заработанные здесь деньги свои мечты: «Я хочу купить квартиру в Киеве и оплатить курсы английского языка и программирования». Поход в суд для него — принципиальный вопрос, поскольку именно не полученные деньги могут исполнить его мечты: «Я хотел бы довести дело до конца. Чувствую себя обиженным, поскольку был вынужден отработать два месяца бесплатно».
