У нас постоянно говорят об «усталости» от войны и насилия, о желании от всего этого отдохнуть и спрятаться. Однако до сих пор самыми рейтинговыми новостями являются сообщения об авариях, убийствах и о чем-либо, связанном с насилием. Люди настолько привыкли к такой информации, что начинают считать ее частью жизни, обыденностью.
Но сравнивать это с 90-ми годами не стоит — совсем другая ситуация. Тогда было понятно, где бандиты, где правоохранители. Общество, несмотря на свое желание выжить и заработать, все же хотело жить в цивилизованном обществе и не поддерживало «братков». Как говорил бывший президент — «Украина — не Россия». Там бандиты стали героями, о них снимают фильмы и отдельные передачи, они пишут книги, а их истории о десятках убийств становятся хитами. Нас этот процесс тогда не затронул. Но сейчас догоняет.
Ежедневно в течение последнего месяца СМИ, блогеры и активисты обсуждают новости на тему угроз от Маруси Зверобой и Софии Фединой в отношении президента Владимира Зеленского. Но мало кто обращает внимание на саму суть их заявлений, сосредотачиваясь только на политической составляющей.
Что касается политики, то на самом деле все очень просто. У нас свобода слова и каждый вправе говорить все, что хочет, если в этом нет состава преступления, то уголовное преследование не предусматривается. Но статус народного депутата — это не привилегия, а обязанность, поэтому не только Фединой надо понимать, что она демонстрирует не только свою личную позицию. Реакция ГБР — это желание выслужиться и ничего более. Уверен, что после смены руководства об этом деле все сразу забудут.
Относительно самой сути заявления: это не просто пустые разговоры двух барышень из лагеря политических оппонентов президента. Это определенная позиция общества относительно восприятия и видения участников войны: украинский солдат — убийца. Конечно, мы вслух не произносим эту формулировку, но постоянно имеем это в виду. Типичные заявления активистов и людей, касающиеся различных вопросов: «когда наши ребята вернутся домой, то отрубят руки всем коррупционерам»; «АТОшники знают, что делать, они убьют врагов внешних и возьмутся за внутренних»; «АТОшники уничтожат всех тех, кто над нами издевался» и так далее.
К сожалению, наше общество порождает образ не военного-героя, а военного-убийцу. И нам этот образ нравится, мы его защищаем. А Россия удачно использует все это для своих манипуляций, поднимая градус недоверия к военнослужащим у жителей Восточной Украины. Последний случай с бывшими членами Украинской добровольческой армии (запрещена в России — прим. ред.), которые застрелили вместо депутата, как планировали, его трехлетнего сына, это подтверждает. Факт убийства другого человека должен вызывать осуждение, а у нас говорят, что поступок плох только потому, что погиб ребенок. Получается, что существуют те, кому общество позволяет убивать, но только тех, которые «заслуживают» смертную казнь. Замечу, без суда и следствия.
Ежегодно, начиная с 2014-го года, несколько десятков тысяч людей учили убивать. Но надо четко понимать, что не каждый, кто носит автомат, — убийца и не каждый убийца носит оружие. Не нужно судить о человеке, о его ценностях, моральных устоях и границах дозволенного только сквозь призму его участия в войне. Есть тысячи солдат, которые не принимали участия в боях, хоть и были на войне, есть десятки тысяч, которые никого не убивали, хоть и вели боевые действия. Однако есть и те, которые никогда там не были, но готовы убивать.
Если почитать или посмотреть интервью военных снайперов, то большинство из них рассказывает, что своими первыми выстрелами они ранили врага, а не убивали. Очень трудно перейти черту и убить даже того, кто завтра может прийти за тобой. Не нажать курок всегда труднее, чем на него надавить. Ты решаешь не тот вопрос, что съесть — кашу или яблоко, а тот, кому жить, а кому умереть. Поэтому спецназовцы, перед которыми ставятся задачи уничтожать врагов, никогда в разговорах не говорят об убийстве. Они употребляют другие термины: «зачистили», «уничтожили», «убрали цель», «уничтожили врага». Нигде нет слов «человек» и «убил». Сам факт совершения такого поступка мучает этих людей. Но обществу больше нравится следующее: «Наш снайпер метким выстрелом убил российского наемника». Это одна и та же ситуация, но она воспринимается в разных плоскостях. С одной стороны, убийца людей, с другой — защитник, который уничтожает врагов.
Поэтому когда Зверобой и Федина «угрожают» Зеленскому, они приравнивают наших военных к убийцам. Если общество осуждает двух киллеров, участников войны, только из-за смерти ребенка, то убийство с целью заработка превращается в героический поступок.
Почему? Все начинается с малого. Воспринимать любую ситуацию очень просто, когда смотришь на все в черно-белых тонах. Тогда всегда есть кто-то плохой, и кто-то хороший. Обстоятельства, причины, мотивы не имеют значения. Имеет значение только результат или следствие событий/действий. В воюющей стране всегда положительными будут только свои военные. Им можно все, они могут переступать закон, могут все менять на свой лад, потому что людям нужна защита и обеспечивать ее могут только они.
Все остальные, от врагов до политиков, попадают в категорию плохих. Но учитывая тот факт, что каждый день наша жизнь зависит от политического курса, который формируется в кабинете министров, Верховной раде и офисе президента, с этим надо как-то мириться. Вот мы и находим для себя «героев» здесь на месте, делая из участников войны таких себе «стражей справедливости», которым все позволено. И массовое использование бывших военных в различных акциях, от уголовных до политических, — это только подтверждает. Они как печать на документе — легализуют в глазах людей событие, как хорошее и правильное.
Вместо того, чтобы исполнять закон, у нас теперь зовут АТОшников, а потом отталкиваются от их заявлений — это же «герои» сказали. Поэтому когда смотришь обращение бывших военных в защиту Ярослава Дубневича, то возникает впечатление, что у нас закон и мнение бывших военных стоят на одном уровне. Мы нашли для себя тех, кто заменяет закон.
И если закон имеет рамки, то «стражи справедливости» сами его определяют. Вот и получается, что одни участники войны ходят на митинги, а какая-то часть соглашается на убийство. Общество это терпит, потому что они стреляли в депутата, который имеет связи с Партией регионов и подозревался в ведении бизнеса в «ДНР». Так мы сами даем санкцию на убийство. Но где гарантии, что шальная пуля не попадет в нас? Вместо того, чтобы говорить о психологических проблемах, которые возникают у ребят, вернувшихся с войны, мы даем им мандат на все, что они захотят. Вместо того, чтобы поддерживать образ защищающих героев, мы создаем образ убийц. Если так пойдет и дальше, то мы ничем не будем отличаться от России, на которую так не хотим быть похожими.
Автор материала является участником украинско-российской войны, в зоне проведения АТО был 12 месяцев (2015 — 2016 гг.).
