Это случается ежегодно. Вот и теперь между Россией и Белоруссией возникли, как кажется, большие разногласия по поводу цен на энергоносители. Прозвучали резкие заявления об оккупации и угрозе белорусскому суверенитету. Как всегда, пошли разговоры о том, что Москва пытается шантажировать своего соседа, оказывая на него экономическое давление, чтобы принудить его к интеграции.
В основе подобных соображений лежит идея о том, что таким образом российскому президенту Владимиру Путину удалось бы решить этот вопрос «раз и навсегда» до конца 2024 года, когда он официально не сможет снова баллотироваться. Определенно, подобные рассуждения имеют под собой основу и уже звучали прежде. Но и тут есть свои «но».
Пожалуй, в данном случае наиболее важен сам факт того, что о подобных вещах говорят уже не впервые. События, похожие на происходившее в последние недели, и приостановка в поставках нефти и газа уже случались и ранее. Россия привыкла действовать таким образом и поступает так с Минском почти каждый год. Кстати, наш портал писал об этом в сентябре прошлого года.
Если вкратце, то Белоруссия хочет от России постоянных дотаций и скидок, а Россия, в свою очередь, хочет двигаться в сторону интеграции и владеть частью в белорусской промышленности. В результате это каждый раз приводит к тому, что белорусы обещают подвижки, порой чисто символические, а россияне продолжают дотации. Искать в подобной ситуации жертву и виноватого в принципе бессмысленно, поскольку обе стороны хорошо научились давить друг на друга. С 1999 года, когда был подписан договор о союзном государстве, времени на разработку тактики давления у них было предостаточно.
Лукашенко — президент России?
Пожалуй, самыми яркими стали переговоры об объединении двух государств в 2002 году, которые в итоге уперлись в разные представления сторон об интеграции. Белорусский президент предлагал России очень своеобразный проект. Он хотел, чтобы его десятимиллионная страна объединилась со 140-миллионной Россий по системе один плюс один и чтобы был создан центральный орган из президентов, премьеров и глав палат парламентов двух стран.
Предполагалось, что этот орган впоследствии выберет президента союза. При этом Лукашенко очень хорошо помнил, что Геннадий Селезнев, который тогда возглавлял Государственную думу, — его близкий друг, а значит, проголосовал бы за него. То есть фактически Лукашенко предлагал себя в качестве президента. Неудивительно, что у Путина эта идея восторга не вызвала. Он, в свою очередь, предложил присоединить Белоруссию к России, создав федерацию. Возмущенный белорусский президент отказался от дальнейших переговоров, заявив, что даже Ленин со Сталиным не позволили себе раздробить Белоруссию на губернии.
Эта история подтверждает, насколько напряженными являются давние переговоры о едином государстве. И тем не менее кое-что меняется. С определенной долей цинизма можно сказать, что сравнение с Лениным и Сталиным, которое тогда было воспринято как оскорбление, сегодня, после того, как Кремль переписал советскую историю, в России могли бы расценить скорее как вдохновляющий пример. С другой стороны, по прошествии лет мало что изменилось в сфере интеграции, и перечень достижений остается более чем скромным.
Сегодня Лукашенко опять сделал ставку на угрозу сближения с Западом или даже демократизации Белоруссии. Теперь он избрал воинственную риторику, основанную на том, что военная угроза целостности его страны неминуемо повлекла бы за собой ответ НАТО, с членами которого соседствует Белоруссия. Надо признать, это нечто новое, ведь обычно Лукашенко грозил отказом от российской нефти и заменить ее из других источников или политической интеграцией с Западом. Но стоит сказать, что ни одна из этих угроз нереализуема. Белоруссия не хочет платить России по рыночным ценам и требует скидок, которые вряд ли получит от кого-то еще. А новые политические связи с Западом обязательно привели бы к коренным политическим реформам в стране, в чем Лукашенко, конечно, не заинтересован.
Спорным является и собственно центральный вопрос: насколько белорусы после 28 лет самостоятельности вообще хотят объединяться с Россией. В отличие от Украины или Прибалтики, в Белоруссии нет исключительно пророссийских партий, поскольку режим Лукашенко подавляет подобные тенденции. Сторонников прямого объединения с Россией в стране очень мало. Вместе с тем Белоруссия обеспечивает своим гражданам более высокий уровень жизни, чем в России. А кроме того, российские проблемы с коррупцией и другие подобные минусы для Белоруссии отнюдь не секрет.
Часто говорят, что российская сторона хотела бы устроить будущее Владимира Путина после 2024 года. Однако маловероятно, чтобы нынешний кризис возник по этой причине. У российского руководства есть масса других возможностей для достижения этой цели, в том числе поправки к конституции, назначение Владимира Путина в очередной раз премьером, создание новой должности и так далее.
Таким образом, появление союзного государства — это лишь один из вариантов. Если бы сложились благоприятные условия для его реализации, российское руководство, конечно, не противилось бы. Ведь Москве не пришлось бы уделять этому проекту больше внимания, чем прежде. Тем не менее сейчас у нее нет причин, чтобы рисковать и активно добиваться объединения с Белоруссией. Опыт Крыма показывает, что для популярности Путина нечто подобное имеет весьма спорный эффект.
В заключение я позволю себе сделать некоторые предположения и прогнозы. В обозримом будущем Белоруссия, конечно, не приблизится к демократии. Ведь тогда Лукашенко рисковал бы потерять власть. Напротив, Россия будет поддерживать его режим, пусть и скрипя зубами. Отставка Лукашенко может иметь для Москвы неприятные последствия, так как в Белоруссии может воцариться хаос или к власти придет откровенно враждебное правительство. Серьезные экономические проблемы не приведут к падению режима в Белоруссии. Россия попытается продвинуть своего кандидата только в том случае, если Лукашенко уйдет добровольно. До тех пор подобные действия России вызовут только нежелательную враждебную реакцию у Минска. В будущем же, в условиях относительно демократических выборов, все было бы проще. А там после проведения какого-нибудь референдума Москве удалось бы добиться практически чего угодно…
