Конор Макгрегор сказал, что он отлично подготовился к субботнему бою с Дональдом «Ковбой» Серроне главном событии вечера UFC 246, и что этот матч он считает началом своего сезона 2020 года.
В этом сезоне может пройти три боя, возможно, больше, а еще может состояться нечто из области бокса. Макгрегор рассказал о возможном повторном поединке с Флойдом Мейвезером и о матче против Мэнни Пакьяо. Он не может сказать точно, с кем будет драться, и ограничивается заявлением о том, что будет активен. В обширном интервью Макгрегор рассказал о том, что у него появились новые силы, что у него новый контракт с UFC (Абсолютный бойцовский чемпионат), что он любит бокс, что коуч Тони Роббинс (Tony Robbins) оказал большое воздействие на его жизнь, что он многому научился у баскетболиста Леброна Джеймса. Еще он рассказал о своей репутации, о проблемах с законом и о многом другом.
«Я бы сказал, что это новый Конор, — заявил Макгрегор Ариэлю Хельвани (Ariel Helwani) из ESPN, который в выходные дни взял у него интервью в Лас-Вегасе. — Я чувствую в себе новые силы, знаете ли. Я воодушевлен. Вот так».
Он признался, что не одинок в своем воодушевлении. «Фанаты очень воодушевлены, — заявил Макгрегор. — Люди с воодушевлением ждут этот поединок, хотят увидеть, как я состязаюсь. Я очень взволнован тем, что вернулся, что дарю подарок этим людям».
Прим. ред. ESPN: ответы сокращены ради краткости и ясности.
Ариэль Хельвани: Я беседовал со многими членами твоей команды, и я постоянно слышал одно и то же: «Мы давно уже не видели его таким счастливым. Это совсем другой Конор. Он так активен, он так мотивирован». Ты согласен со всеми этими заявлениями? Если да, то почему?
Конор Макгрегор: Да, я действительно чувствую себя хорошо. Я получаю удовольствие от тренировок. Я прислушиваюсь к себе, что мне нужно делать в ходе тренировок и за пределами спортзала, и я выполняю указания. Я делаю то, что говорю себе, что мне нужно делать. И это дает мне энергию. Это дает мне возможность сфокусироваться. И я сейчас счастлив. Я наслаждаюсь тренировками. Я чувствую зрелость. Я прошел полный круг. Я испытал и пережил все в этом деле. И у меня солидная команда мастеров, тактиков, которые мне помогают, с которыми я обсуждаю свои ощущения, свои мысли. Мы проводим мозговые штурмы.
— Мы беседовали в августе. Тогда Конор был немного другим. Ты сокрушался, каялся. Ты извинялся. Раньше ты никогда не оправдывался и не приносил извинения. Думаю, фанаты просто не понимали, что случилось. Они не были уверены, что ты говоришь искренне.
— Смотри, я абсолютно настоящий, как слоган UFC. Я такой, каким ты меня видишь. Если я неправ, я неправ. Я реальный. Такой вот я.
— Это было недавно, пять месяцев тому назад, но сейчас у тебя совсем другая манера держаться. Ты и выглядишь иначе, счастливее. Конечно, ты намерен драться. В чем разница между этим парнем и тем, августовским? Ты нервничал из-за своей карьеры?
— Нет, я просто подвел людей, и все. Я в таком положении, когда мне надо брать все под свой контроль, ни от чего не уклоняясь. Но я никогда не делал этого за всю свою карьеру. А теперь я вернулся. Когда это было, пять месяцев тому назад? Солидная работа за пять месяцев. Так что я очень и очень доволен.
— В том интервью, насколько я помню, ты говорил, что когда услышал, как ирландские фанаты теряют веру в тебя, утрачивают доверие к тебе, это было как удар ножом в сердце. Ведь они тебя поддерживали, ты очень многое значил для них.
— Поддержка людей очень важна для меня. Я делаю это, чтобы доставлять людям удовольствие. Все это — для моих фанатов и для моих людей, которые верят в меня. А тогда что-то начало меняться, просто потому что я перестал стараться. Думаю, люди, которые верят в меня, болеют за меня, они заслуживают большего. И я хочу дать им это, и я дам. Как ты сказал, люди это видят. И я выкладываюсь полностью, я полностью сосредоточен. Вот поэтому мы все в хорошем настроении.
— Как ты считаешь, фанаты вернулись к тебе, или тебе придется что-то делать 18 января, что-то доказывать?
— Вернулись, ты говоришь? У меня и мысли об этом нет. Смотри, у меня есть моя команда, мои люди. Я знаю, кто со мной, и я знаю, кто не со мной. Я помолюсь за тех, кто меня проклинает, кто пытается причинить мне вред, и пойду дальше, сосредоточившись на положительных аспектах моей жизни. А в моей жизни очень и очень много хорошего. Вот так.
Знаешь, говорят, меньше знаешь — лучше спишь. Это мне во многом помогает. Я надел шоры на глаза, вот так. Я сосредоточен. Ничто не может проникнуть в мои внутренние мысли. Не во внешние. Ариэль, люди много чего говорят. Это безумная игра, верно? Знаешь, меня раздражало то, как распространяются определенные стереотипы, как искажаются слова и все такое. Мне надо было просто отключиться от этого.
Когда я пришел в большой спорт, такое случалось, а я просто отшучивался, подыгрывал, а сам делал свое дело. А оно все продолжалось и продолжалось, и в какой-то момент это вышло за рамки, и я начал реагировать. Я реагировал на неуважение. Но сейчас все иначе. Я сосредоточился на самом себе, на своих внутренних мыслях, на мыслях своей команды. Вот так мы и действуем.
— Легендарный боксер Марвин Хаглер как-то сказал, что трудно вставать в пять утра и бежать на улицу на пробежку, если ты спишь в шелковой пижаме. Ты тоже чувствуешь что-то подобное, да?
— Ну, вообще-то у меня шелковый спортивный костюм, линейка «Рибок» — Макгрегор. Для меня дело не в деньгах. Я в таком положении, когда деньги у меня будут всегда. Я дерусь не из-за денег. Никакие деньги не утолят мою жажду боя, мое стремление соревноваться, доставлять людям удовольствие, жить той жизнью, какой я хочу жить, жить так, как мне нравится.
Когда слишком много денег, а ты не отдаешь себе отчет в собственных действиях, это может быть опасно. Нет границ, нет пределов. Ты можешь делать что угодно. Можешь поехать куда угодно. Я знаю, что хочу делать, что мне нравится делать. Мне нравится именно это. Поэтому я буду продолжать. Теперь я иду вперед на всех парах, я в самой лучшей форме за всю свою жизнь, в умственной и физической.
— Где ты находишь такую мотивацию? Денег тебе на всю жизнь хватит. Почему ты продолжаешь этим заниматься?
— Потому что я это люблю. Это из-за любви. Я очень люблю эту игру. Я люблю этот бизнес. Это дикая игра. Я участвуют в разных видах бизнеса, их много. Это процветающий бизнес. Но нет ничего, что может сравниться с бойцовским бизнесом.
— Я знаю, что в ноябре ты был в суде. Ты заплатил штраф и признал себя виновным в том инциденте в баре. Мы говорили о том, что случилось в Майами. Есть еще какие-то нерешенные тяжбы в твоей жизни, или в 2020-м ты начинаешь все с чистого листа?
— С чистого листа.
— Помню, ты говорил мне не так давно, что СМИ уничтожают твою личность, убивают ее. Ты до сих пор так считаешь?
— Да, я же рассказывал про шоры. Про то, как молюсь за них. Вот так, это неотъемлемая часть жизни, верно? Я уже говорил, что ко мне приставали, и я начал реагировать. Но теперь все по-другому. Я должен был дойти до этой точки.
— Как ты это делаешь? Ты говоришь, что всегда хотел ответить, отреагировать, а теперь заявляешь, что все по-другому.
— Посмотри, до чего это меня довело, реакция на неуважение и всякое такое. Я просто усвоил некоторые ценные уроки, и я за это очень благодарен. Я буду использовать эти уроки в будущем.
— Каким был для тебя 2019 год?
— Год познания, год самооценки, год уяснения ситуации. 2020 год — год идеальных представлений.
— У тебя сейчас двое детей, сын и дочь. Это всегда оказывает большое влияние на молодого мужчину. Как это изменило тебя?
— Моя дочь Кроя Макгрегор. Мое сердце наполнено моими детьми. Они сейчас здесь со мной, в Лас-Вегасе. У нас есть дом в Вегасе, и это здорово — находиться здесь дома вместе с семьей. Ди здесь (спутница Макгрегора), мои сестры здесь нам помогают. Я просто изумлен, и для меня это огромное счастье. И как все великолепно сложилось для меня, как раз вовремя. Мне нужны были дети, они мне помогают. Я очень, очень счастлив и очень, очень горд.
— Помню, как-то перед поединком с Жозе Альдо ты сказал: «О, у него семья. Он не сосредоточен на 100%». А теперь я смотрю на тебя, как ты гуляешь с детьми, смотрю на эту коляску. Все получилось лучше, чем ты думал?
— Да, конечно. Я очень, очень благодарен. Для меня это огромное благо, что я могу брать с собой семью. Жозе был здесь один, когда мы совершали турне по всем Соединенным Штатам Америки. Вообще-то это даже было турне по всему миру, если говорить точнее — Лондон, Ирландия, Бразилия, везде мы ездили. А с ним семья не ездила. Я благодарен за то, что могу взять с собой семью, детей, жить нормальной жизнью. Жизнь великолепна, ведь так? Жизнь прекрасна.
— А ты хотел бы показать своим детям бои?
— Дочка у меня слишком маленькая. Моя семья смотрит, они всегда смотрели. Я думаю, матери было бы лучше оставаться дома. Посмотрим, как получится. Это же моя работа, так или иначе. Это дикая игра. А Джуниора я могу привести. Он бывал на некоторых напряженных спаррингах. Он любит драться. Он сам любит драться. Но тут надо подумать. А вот дочку я не поведу. Нет, пусть дочь остается с моей матерью, а про Джуниора я подумаю.
— Он понимает, кто ты такой, чем ты занимаешься, или еще нет?
— Бои он определенно понимает, но я не знаю, понимает ли он, кто мы такие. Я всегда говорю: «Джуниор чемпион». Жду не дождусь того дня, когда смогу показать ему записи. Он пока еще не совсем все понимает, но он очень умный маленький мальчик, умный для своих двух с половиной лет. Он очень, очень гордится своей семьей.
— Можно ли сказать нечто странное — что они помогли тебе спасти карьеру?
— А я так и говорю. Это на 100% верно. Причем они сделали это в самый нужный для меня момент.
— В августе мы много говорили о том, что произошло за прошедший год. О тебе писали и говорили очень серьезные вещи. Ты что-то хочешь сказать по поводу этих утверждений?
— Ну, просто… нет, я ничего не могу сказать об этом. Просто это было, и все.
— А тебя не беспокоит, что люди называют тебя…
— А тебя бы беспокоило?
— Да.
— Да, называют, но я [показывает жестом, будто надевает шоры].
— Почему бы им не ответить?
— Время. Терпение. Терпение — это навык, который мы должны освоить. Терпение — это один из самых ценных навыков, которые должен освоить человек. И я упорно работаю над этим, осваивая его. Я чувствую, что у меня постепенно получается. Время покажет. Вот так. А сейчас я полностью сосредоточился на поединке. Сосредоточился на позитивном, на хороших мыслях. И я буду молиться за тех, кто будет мне возражать, кто будет пытаться навредить мне. Вот так.
— Как человек семейный, как отец, я знаю, что всякое случается. Бывает даже такое, как та история. Когда тебе говорят, типа, что ты отец их ребенка. А потом оказалось, что ты не отец. Такое бывает. Это больно, но такое случается, да?
(Терри Мюррей заявила, что Макгрегор отец ее дочки. ДНК-тест показал отрицательные результаты. Сам боец не подтверждал эту связь. Макгрегор с 2008 года состоит в отношениях с Ди Девлин — прим. ред.)
— Такая ситуация была два с половиной года назад. Какое-то время было трудно. Но что было, то было. Он не мой.
— И последний вопрос на эту тему. Можешь ли ты сказать, как это сказал твой менеджер, как это сказали твои адвокаты, что ты отрицаешь все эти утверждения и обвинения?
— Да, конечно.
— На сто процентов?
— Да, черт, Ариэль, давай серьезно. Пожалуйста. Время все покажет, время все расскажет, вот так.
— Как так получилось, что Дональд Серроне стал твоим соперником? У тебя был богатый выбор. Почему именно он?
— Ну, я сказал, что буду с ним драться. Там у нас была целая история. И это будет интересный поединок. Дружеский по отношению к фанатам поединок. Этот бой меня воодушевляет. Я уже сказал, что в таком поединке я готов участвовать. Я высоко ценю это. Я ценю Дональда. Он много раз дрался. А еще он семейный человек, у него бабушка и все такое. Я это тоже ценю. И я отношусь к этому с уважением.
А еще я с уважением отношусь к тому, как он получил этот бой. Ну, история с виски, вы знаете. Здесь прикладываются огромные усилия, проводится большая работа, и когда проявляют чуточку уважения, я это ценю. И я с нетерпением жду хорошего боя.
(После того, как Серроне назначили соперником Макгрегора, он опубликовал пост в соцсети. Бой с ирландцем был показан как противостояние алкогольных напитков, которые они представляют. Пиво и виски — прим. ред.)
Это будет хороший вечер. И я буду блистать 18 января. Я намерен творить чудеса внутри октагона, как я делал это много раз. Но на сей раз будет нечто особенное.
— В конечном счете на твое решение повлиял соперник и вес, правильно? Ты мог это сделать с весом 70 кг?
— Я сейчас вешу меньше.
— Сколько будет в эту пятницу перед боем?
— Я уложусь. 72 килограмма, чуть больше.
— Так почему бы не заставить его…
— Я знаю, я мог бы. Просто не думаю, что он хорошо смотрится при весе в 70 килограммов. Не очень хорошо. Он боец веса в 77 килограммов.
— Ты хочешь, чтобы он страдал на пути к нужному весу?
— Ну почему я должен хотеть, чтобы кто-то страдал? Мне все равно. Нет, я могу победить его при любом весе. Я могу победить его, даже если у меня будет грипп. Так что мне все равно. Мне это не нужно. Я просто хочу сосредоточиться на тренировках и сохранить форму. Мне не нужно сбрасывать вес, а потом набирать его. Я вполне доволен тем, что у меня есть.
А 77 килограммов для меня замечательный вес. Мне нравится 77. Мне нравится то, что в данный момент происходит в этой категории. Хорхе Масвидал получил пояс. Другие парни дерутся за пояс [Камару Усман и Колби Ковингтон]. Мне нравится все, что происходит в этой весовой категории. И я хорошо себя чувствую в этом весе. Я чувствую энергию. Это мой вес, вот и все. Он открывает множество новых возможностей.
— А если твой вес будет 70, тебе конец?
— Нет, не конец, ни в коем случае. Я и в этом бою могу выступить в весе 70, без проблем. Я просто хочу драться свежим. Пусть бой идет так, как идет, и тогда я раскрою все свои карты.
— Я знаю, ты прислушиваешься к тому, что говорят фанаты, и когда впервые был объявлен этот бой, зазвучали заявления типа: «Да он избегает схватки с Джастином Гейджи, хотя эта встреча должна состояться. Гейджи только что победил Дональда. Как можно драться с Дональдом?» Как ты ответишь людям, которые говорят, что ты избегаешь Гейджи и выбираешь более легкий бой?
— Ну, во-первых, пусть на этот вопрос отвечает UFC. Это они захотели, чтобы я провел этот бой. Да я и сам хотел его провести. Джастин немного тяжеловат, он всегда был такой. Разные люди говорят разные вещи, вокруг меня ходит много разных слухов и россказней. А я такой отмахиваюсь от всего этого. Но Джастина я достану. Его нокаутировал Дастин Пуарье. Его нокаутировал Эдди Альварес. И я его тоже достану. Он удобный для меня противник. Действительно удобный. Так что посмотрим.
— Он с тобой на личности переходит, верно?
— Ничего у него не получится, по крайней мере, не сейчас. Я сам не раз участвовал в таких персональных нападках, так что я пуленепробиваемый. Я ему этого не позволю. На каком-то этапе я возьму над ним верх.
— В этом году?
— Возможно, в этом году. Я собираюсь быть очень активным. Во мне какая-то искра возникла. Я намерен выходить на арену, делать там то, что мне хочется, устраивать шоу для фанатов и одерживать красивые победы. Посмотри на меня: три весовые категории. Ну, то есть, я хочу овладеть всем этим. Так что я очень и очень воодушевлен, и очень счастлив. И пусть соперники и дальше бросают мне вызов. Я буду и дальше их нокаутировать.
— Как ты сказал, в этом сезоне ты надеешься на три боя. Верно?
— Может, и больше.
— А не мог бы ты сказать поточнее? Ведь все хотят знать. Мы строим предположения и догадки.
— Это трудно сделать. Просто знайте, что я буду активен. Если я начну бой с Дональдом и уложу его через пару секунд, что вполне может произойти, я, наверное, сумею выйти на следующий бой. Такая у меня психология. Мне нравятся афтерпати. Мне нравится выйти и сделать несколько глотков своего виски. Хотя нет, сейчас я воздерживаюсь. Я пообещал себе, пообещал команде, пообещал своим фанатам, что на сто процентов сосредоточусь. Я воздерживаюсь от этого, хотя и скучаю. Мне нравится моя жидкость. На своем афтерпати я все-таки немного пригублю, на следующий день буду отдыхать, а потом начну ускоренный тренировочный сезон, как я сделал это после боя с Нейтом Диасом.
— Такой активности мы не видели с твоей стороны уже давно. Можно спросить, о каких соперниках ты сейчас думаешь?
— Да неважно. Их так много. Джастин. Хорхе. Камару.
— Можно ли говорить о том, что год ты хочешь завершить боем с Хабибом [Нурмагомедовым] в Москве?
— Мне бы очень хотелось. Это должно произойти. Я ездил в Москву. Она поразительная. Москва великолепный город. Россия замечательная страна. Должен сказать, они произвели на меня большое впечатление.
— Никакой опасности ты не чувствовал?
— Нет, там хорошие и добрые люди.
— Я видел, как один человек бросил что-то в тебя.
— Это был рефлекс. Я мог это поймать. Мне это нравится. Мне нравится действие, ты понимаешь. Я с нетерпением жду этих состязаний, и я полностью сосредоточен. Ты сам это видишь, ты видишь, в какой я форме. Все это знают. Что бы ни случилось, этот человек [Нурмагомедов] может убегать, но он не спрячется.
— Перед тем боем много что говорили. Между вами что-то очень личное.
— Не только говорили. Были и действия, которые привели к этим словам. Знаешь, именно действия привели к этим словам.
— Какие, например?
— Ну, все что было перед боем, та ситуация с Артемом [Лобовым]. Были вещи, которые никто не заметил. Были разговоры типа я все это начал. Как бы то ни было, все это перешло на личности. Но я делаю шаг назад, отхожу от всего этого, чтобы сосредоточиться на подготовке. Этот бой потребует большого мастерства. У него очень специфичная манера боя, и у меня очень специфичная манера боя. Это будет интересная схватка, между двумя полностью сосредоточенными бойцами. Это произойдет в следующем бою. Я жду его с нетерпением и хочу взять верх.
— Вот мне любопытно. Поскольку все это приобрело очень личный характер, что-то говорили о его семье, тебе какие-то высказывания приписывали, он что-то говорил о тебе — ты сожалеешь об этом? Оглядываясь назад, хочешь ли ты, чтобы всего этого не было, не было перехода на личности, выпадов в адрес его семьи, религии, отца, всего такого?
— Да, в чем-то мы, наверное, зашли слишком далеко. Но что было, то было. Это же бойцовский бизнес. Так получилось, ну и ладно.
— Но ты считаешь, что будет еще один бой. Когда он говорит, что тебе надо выиграть 10 поединков, как ты на это реагируешь?
— Страх. Страх. Не хочет он этого, знаешь ли. Что есть, то есть.
— Ты говорил нечто такое, о чем я хочу спросить снова, так как многие люди удивлены. Ты сказал, что на этих тренировочных сборах никакой выпивки. Когда ты в последний раз выпивал?
— Пару месяцев назад. Может, три, четыре месяца тому назад.
— Такое у тебя впервые, или раньше тоже такое случалось?
— В прошлый раз я пил всю чертову неделю перед схваткой. Я участвовал в шоу Конана О'Брайена [жестом показывает, как пьет].
— А перед боем с Хабибом ты пил?
— Да.
— Такое часто случалось в твоей карьере?
— На самом деле, не очень. Не в такой степени. Не в такой степени.
— Зачем ты это делал?
— Не знаю. Во мне просто была какая-то злоба или что-то такое. Не знаю, зачем. В той стране [России] я позвонил своим людям в гостиницу, где они жили, и договорился о драке. Они спустились в спортзал, и мы устроили настоящую драку, без шлемов. Я победил. Знаешь, это была война, и я победил, я отправил того парня в нокаут. А потом я пошел праздновать и вернулся через три дня.
— Три дня? Что ты делал все это время?
— Ну… я просто не знаю. Делал не то, что надо было.
— Праздновал? Выпивал?
— Ну, не знаю, просто жил не той жизнью, как надо было, и все. К этому я больше не вернусь. Я сейчас в отличной форме, и все. Да, я делал ошибки. Знаешь, мне хватило мужества признать их и исправить. Я так и сделал.
Ариэль, я, наверное, не идеален, верно? Но если я хорошо высплюсь и набью брюхо, я чертовски близок к этому.
— Когда ты сейчас ложишься спать?
— Ну, сейчас как раз время боя. Я выхожу на октагон в 10 вечера по Лас-Вегасу. А дома, в Ирландии, я ложился рано. И вставал рано. У нас было четкое расписание. С 11 утра до семи вечера было время тренировок. Я придерживался графика, все было четко и размеренно. А здесь мы идем в спортзал как раз во время поединков. И я чувствую, что привыкаю к этому времени, к часовому поясу. Так что это идеальная подготовка, безупречная.
— Я слышал, что предыдущая подготовка к бою была настоящей катастрофой, так?
— Нет, катастрофы не было. Ты что-то не то услышал. Я многое о себе узнал. Пойми меня правильно: работа была проделана огромная. Я не ленился в спортзале, не отлынивал. Я в спортзале был слишком напряжен, слишком серьезен, а за его пределами переставал напряженно работать, хотя это тоже очень важно.
Понимаешь, о чем я? Вне зала надо тоже быть сосредоточенным, потому что всегда наступает время, когда надо возвращаться, а ты плохо соображаешь, в тебе нет свежести, нет прежнего желания и энтузиазма. Такое со мной происходило постоянно. Со временем я понял, что не хочу там находиться, но все равно ходил и занимался. А потом опять отключался.
Что было, то было. Из всего нужно извлекать уроки. Иногда это даже доставляет удовольствие, знаешь ли. Мне нравится хорошая драка. Просто в спортзале нужна сосредоточенность.
— А как у тебя дела с главным тренером Джоном Каваной?
— Замечательно, просто замечательно. Полный контакт. Мы много говорим о методике тренировок, о практике, обо всем. Коммуникация в этом сезоне великолепная. Я постарался, потому что в прошлый раз было не так. Не только с Джоном, со всеми в команде, знаешь ли. Поэтому я намного больше общаюсь с командой, рассказываю, что я чувствую. И знаешь, мы сплоченный коллектив. Мы по-настоящему сплоченная команда. Вернулись мои тренеры по боксу, вернулись в мой старый боксерский зал, все они сейчас в боксерском клубе «Крамлин». Именно там я научился наносить удары. Это лечит душу.
Вернувшись туда, я сказал себе (у меня там был боксерский поединок на шоу в Страстную пятницу, а тренером был Фил Сатклифф): «Черт, надо было включить этих парней в состав команды перед боем с Мейвезером». Хорошо, что эти люди вернулись, они принесли с собой заряд энергии. Работают все феноменально, как единое целое, вот так. Мне помогает замечательная команда тактиков, они вдохновляют меня, и я с радостью представлю их работу.
— Ты подписал новый контракт?
— Подписал новый контракт, да.
— Сколько боев? Один бой, а потом новые переговоры?
— Думаю, так и будет после этого поединка. Надеюсь.
— Думаю, нет смысла заключать сделку на восемь боев, если каждый раз собираешься пересматривать контракт.
— Да, я доволен. У нас хороший контракт. Очень доволен. С нетерпением жду, что из этого получится. Я уже говорил, там новая схема. И я уверен, что все будет хорошо, и деньги будут хорошие.
— Самые большие?
— В смешанных единоборствах, пожалуй, да.
— Можешь намекнуть приблизительно? Мы знаем, сколько ты получил за Мейвезера.
— Да. Я скажу оценочно, это может быть хорошая сумма в 80 миллионов долларов.
— Вау. А за Хабиба сколько получил?
— 50 миллионов с хвостиком.
— Вот это да, 80 миллионов. Большинство бойцов в смешанных единоборствах вместе столько не получают.
— Они думают, что я спекся, Ариэль, а я еще как огурчик.
— Тебя разозлила эта история с титулом BMF?
(Организация UFC учредила титул BMF (baddest motherfucker, англ. титул крутейшего засранца). Появился на свет благодаря фразе Нейта Диаса, сказанной после победы над Энтони Петтисом. Похож на чемпионский пояс, но вместо UFC надпись BMF — прим. ред.)
— Нет, мне кажется, это было здорово. Там все просто: я хочу этот пояс, покажи мне его. Я видел этот пояс раньше. Дэйна Уайт присылал его. Я тогда вмешался, сказал, что сам его изобрел, потому что видел картинку, видел очертания. Но цвет я не видел. Я думал, это будет пояс с золотом, а потом увидел, что он серебряный с черным, и я решил, что все правильно. И я заберу его, добавлю к своей коллекции.
— Ты действительно считаешь, что бой между Хабибом и Тони Фергюсоном не состоится?
— Кто знает, всякое возможно. Его четыре раза планировали, но каждый раз поединок срывался. Эти парни привыкли отказываться, верно?
— Ты видел ответ Усмана на свой комментарий? По сути дела, он сказал: «Если хочешь, чтобы твоя карьера закончилась, приходи, дерись со мной». Ну, и все такое.
— Как он это сделает, как? Схватит меня за гребаную ногу? Да ладно. Так не дерутся. Я покажу, как надо драться. Люди знают, что такое драка, могут ее отличить от всего остального. А его методика боя — это не драка. Хотя последний поединок [Усмана с Колби Ковингтоном] был хороший. Оба устояли, у обоих были моменты. Но надо знать, как драться со мной.
— Недавно к тебе домой кое-кто приходил. Это что было, мотивация?
— Тони Роббинс — он хороший человек.
— Что случилось?
— Когда я был в Майами, Тони Роббинс позвал меня к себе домой поговорить с его людьми. Это люди из так называемого «Платинового партнерства». Тони великий человек. Я вхожу в комнату, начинает играть музыка, я получаю заряд энергии и огромное удовольствие. У нас была замечательная беседа. Полагаю, она в онлайне. Она широко разошлась. Я поддерживаю связь с Тони, и это очень мне помогает.
Это великолепный человек, Тони. И это не просто слова, знаете ли. В том, что он говорит, есть действие, есть структура. Он приходил ко мне домой и о многом говорил. Мои тренеры там были, пара тренеров, Джон и тренеры по физподготовке. А я говорил с Тони, мы закрывали глаза. Это было хорошо.
Я хотел, чтобы присутствовал Джон [Кавана], врач, мои тренеры, чтобы они могли понять мои мысли, чтобы мы работали более согласованно. Я очень доволен. После этих встреч и разговоров наступало такое воодушевление, и я многое из этого вынес. И я очень за это благодарен. Я буду продолжать. Думаю, перед поединком он приедет ко мне.
— Это почти как мотивационный…
— Это даже не мотивационное. Ну, и мотивация тоже присутствует, но я даже не знаю, как это точнее назвать. Может, он станет моим тренером личностного роста, и я буду очень рад этому.
— Но он же не здесь живет?
— Он специально ради этого приезжал, и это очень многое о нем говорит, когда он пришел ко мне домой.
— Он преподал тебе какие-то уроки?
— Да, пару вещей. Мы кое-что обсудили, и я буду этого придерживаться.
— Ты когда-нибудь оглядываешься назад, вспоминаешь свои ранние бои, до UFC, свои первые интервью?
— Да, конечно. Я возвращаюсь назад и прислушиваюсь к себе прежнему. Как я тогда думал. Все тогда было так невинно. Все было не так, как теперь. Это очень мне помогает. Я могу оглянуться, посмотреть, о чем я тогда думал, сравнить с тем, какой я сейчас, добавить что-то полезное, отбросить то, что мешает. Знаешь, как цитата из Брюса Ли: «Вот что я сделал».
— Это дает тебе какую-то мотивацию? Ты помнишь, каково это было — жить на пособие? Я вчера посмотрел документальный фильм «Скандально известный». Ты и Ди, твоя давняя подруга и спутница по жизни, в крошечной комнате наверху в доме твоих родителей, вы оба там едите. Это поразительно, посмотреть, кем ты стал.
— Да, конечно. Я никогда не отрываюсь от своих корней. Я всегда близок к тому, кем я был, как думал. Боже, так и надо поступать.
— Но кое-что можно забыть, когда у тебя столько денег, и ты не знаешь, что с ними делать. Ты покупаешь вещи, когда тебе захочется, красивую одежду, все такое. Кое-что можно забыть, и это вполне понятно. Но ты не забываешь.
— Нет, ни в коем случае, я не отрываюсь от своих корней, я стараюсь оставаться прежним, быть таким, каким был раньше. Вот так. Прошлое нельзя забывать.
— Много тратить — ты по-прежнему много тратишь?
— Намного меньше, чем прежде.
— Почему так?
— Не знаю. У меня много чего есть. Я говорил об этом с Тони Роббинсом, так как где-то прочитал про Леброна Джеймса, наверное, год тому назад, что он ежегодно тратит полтора миллиона долларов на свое здоровье. Питание, тренировки, все такое. А я ничего не трачу. Только на сборах, во время подготовки, когда я собираю команду. Я раньше считал, что ничего этого не нужно. Я швырял деньги, тратил их на чертовы машины, на часы. Сейчас я трачу на себя, на здоровье, на фитнес. И это мне помогает. Я многое приобретаю, становлюсь сильнее, внимательнее. Вот таким я стал.
— Меньше тратишь на шмотки, на имущество.
— Меньше. Но через это надо пройти. Через это всегда проходишь, когда деньги начинают сыпаться с неба. Ты начинаешь приобретать. Сначала немного… но потом это не возбуждает так, как должно возбуждать. Ты понимаешь, что я имею в виду. Теперь мне больше нравится создавать. Мне нравится создавать вещи, которые я люблю, типа одежды и прочего. Я активно занимаюсь дизайном и созданием вещей вместе с «Рибок» и с моей компанией «Огаст Макгрегор» (August McGregor). Ну, и конечно виски. Мне нравится это делать.
— Тебе 31 год. Как ты думаешь, в 40 лет ты еще будешь драться?
— Да (смеется). Не знаю, может быть. Но у меня будут очень солидные два года. Я знаю, что еще повоюю лет до 35. К 35 годам я собираюсь наполнить кубышку (заработать миллиард долларов) и стать миллиардером.
— Еще три с половиной года.
— Да.
— Ты смотришь эти списки, сравниваешь себя с самыми высокооплачиваемыми спортсменами?
— Вот мой список, и я в него вхожу.
— Какое место ты в нем сейчас занимаешь?
— Оно меняется из года в год. Точно не знаю, где я был в этом году. Так, неплохо. Черт, я же забыл, но честно говоря, я поднялся. Поднялся. Флойд был во главе. Это справедливо. Он так хорошо всем управляет, не правда ли?
— Насколько ты близок к заполнению «кубышки»?
— Ну, до этого пока еще далековато, но я доберусь. У меня свои методы, и это меня вдохновляет.
— Но чтобы заполнить ее, тебе придется драться, верно?
— Нет, нет, дерусь я не ради этого. Конечно, бои во всем очень помогают. Наверное, мне должны платить намного больше. Ну, то есть, должны быть итоговые выплаты за год, и они должны быть гарантированы. Но как бы то ни было, что есть, то есть.
— Перед завершением карьеры не хотел бы ты провести еще одну боксерскую серию?
— Наверняка. Мне бы хотелось повторить поединок с Флойдом [Мейвезером]. Он сам высказывал такую идею, и всем этого хочется. Но он может выбрать кого-то другого. Но это будет другая схватка. В том бою я дрался феноменально. Я проиграл только из-за того, что готовился к противнику оборонительного стиля, который защищается от ударов, используя разворот плеча. Когда бой шел в такой манере, я просто рвал его. Но потом он пошел вперед, начал давить, и я уже не мог наносить удары как сейчас, как меня сейчас учат тренеры по боксу, учат конкретным боксерским вещам, вбивают их в меня.
Я знаю, что побью Флойда, если будет повторный поединок, когда будет повторный поединок. Он смешанными единоборствами заниматься не будет, он уже говорил это. Так и сказал. Я должен был боксировать с ним. А потом мы должны были провести поединок по единоборствам. Это не написано, но он так говорил, это было устное заявление. Но видимо этого не будет. Я тоже не стану настаивать. Но я бы хотел провести с ним боксерский поединок. Думаю, это будет хороший повтор.
— Ты поднимал эту тему?
— Да, мы определенно говорили об этом.
— Ты с ним говорил?
— Не с ним.
— С его людьми.
— Да. Все эти вещи, потому что он возвращается и все такое.
— Он сидел с Дэйной Уайтом на баскетбольном матче. Они договорились и обменялись рукопожатием.
— Это была хорошая реклама для него.
— Это может произойти в текущем году?
— Не знаю. Они хорошие люди, с которыми можно иметь дело, люди с канала «Шоутайм» (Showtime) и Флойд. Но не знаю.
— Но ты к этому активно стремишься, ты этого хочешь.
— Я всегда активен. Я стараюсь поддерживать форму, быть свежим, сосредоточенным. Это главное, это основа, от нее все идет. Даже первый бой с Мейвезером, у меня было 10 недель на подготовку. А до этого я был далеко не в лучшей форме. Я лодырничал, много времени потратил зря. А ведь это целых 10 недель. Но теперь я полностью сосредоточен, сфокусирован. Посмотрим, что получится.
— Вспоминая тот поединок, ты не говоришь себе: «Парень, а ведь ты мог победить, если бы не твои попойки и гулянки. Ты мог побить его. Ты разбазарил…»
— Ничего я не разбазариваю. Это хороший разговор. Ты ведешь мысленную беседу с человеком, с которым собираешься драться. Драться с Флойдом было здорово, быть с ним на ринге — это великолепно. Он умелый ветеран. Очень изобретательный. Просто так в профессиональном спорте 50 побед не одерживают. Плюс любительская карьера. Это замечательный опыт. И знаешь, я бы с удовольствием это повторил. И это произойдет. Это должно снова случиться.
Но я готов и к другим боксерским поединкам. Знаешь, с Мэнни [Пакьяо]. Мы близки к соглашению с Мэнни. Были переговоры о бое с Мэнни.
— Ты против Мэнни.
— Было предложение, да.
— И что произошло? Каков итог?
— Пока рано говорить. Пока рано.
— Но такая возможность существует?
— Реальная возможность. А еще бой с Полом Малиньяджи. Я бы хотел побоксировать с Полом. И я буду боксировать. Снова. И я получу звание чемпиона мира по боксу.
— Но чтобы его заработать, придется провести очень много матчей.
— Нет, нет. Но я буду много боксировать. Я люблю бокс. Я по-настоящему его люблю, и я чертовски хорош в этом виде спорта.
— Ты сказал, что почти подписал соглашение с Мэнни. Что это значит?
— Что идут переговоры.
— Будет неправильно, если я не попрошу тебя сделать прогноз, потому что ты все эти годы делал прогнозы. Как ты победишь Дональда Серроне?
— Я его вырублю нокаутом.
— В первых раундах?
— Возможно, да.
— Ты раньше никогда так не говорил, «возможно, да».
— Я побью его. Я полностью готов к этому. Посмотрим, как оно получится. По оценке Джона [Кавана], финиш будет чуть позже. А я думаю, что закончу в начале. Нокаутом.
