Интервью с директором телеканала «Белсат» Агнешкой Ромашевской (Agnieszka Romaszewska).
Wprost: Польско-российская граница на востоке — вы можете представить себе такой мрачный как для Польши, так и для Белоруссии сценарий?
Агнешка Ромашевска: К сожалению, я его себе уже представляю и с болью в сердце могу добавить, что это отнюдь не приятная для нас перспектива. Сейчас СМИ муссируют эту тему, поскольку она привлекает читателей, но на самом деле мало кто всерьез верит, что Россия поглотит Белоруссию. Я хочу предостеречь: это не фантазии, это на самом деле может произойти, и нам следует подготовиться. Хотя, возможно, речь не будет идти о каком-то одном зрелищном событии.
— Почему в глобальной игре больших держав маленькая Белоруссия имеет такое огромное значение?
— Для Путина появление российского солдата в Брестской крепости — вопрос престижа. Он «отвоевывает» территории, которые утратил СССР. Чисто геополитические аспекты тоже играют свою роль, ведь в таком случае появится граница континентальной России и НАТО. Сейчас, конечно, уже есть Калининградская область, которая представляет собой одну большую военную базу, находящуюся всего в 300 километрах от Варшавы. От остальной части страны область, однако, отрезана, поэтому я убеждена, что Путин будет стремиться каким-то образом присоединить Белоруссию.
— Аннексия нашего восточного соседа не решит проблему Калининградской области.
— Тем больше опасности представляет для нас гипотетическое поглощение Белоруссии: далее Путин может решить соединить две части своей территории, а тогда под угрозой окажется так называемый Сувалкский коридор. Это был бы стратегический шаг: с одной стороны, он позволил бы объединить Россию, а с другой — ослабил бы Польшу и отрезал страны Балтии от остальных членов ЕС и НАТО.
— Не слишком ли мы фантазируем? Неужели Россия готова захватить Сувалкский район?
— Кто-то скажет, что Ромашевская фантазирует, но все это можно себе вообразить. В какой-то момент нам на самом деле может начать угрожать утрата контроля над фрагментом польской территории. Может быть, речь будет идти не о всем Сувалкском районе, а о какой-то небольшой его части: слишком маленькой, чтобы все вылилось в войну, но достаточной для создания сухопутного коридора.
— Путин осмелится поднять руку на члена Североатлантического альянса?
— В современной истории мы уже видели, как одна страна требовала позволить ей построить экстерриториальную автостраду. Может, в данном случае появится требование о железнодорожной ветке? Или какая-то другая идея, которая нам в голову не приходит, а Путину придет. До появления «зеленых человечков» никто не мог и вообразить, что войну в нашем регионе можно вести такими методами. Путин последовательно претворяет в жизнь свой проект великой России, но, возможно, открытого вооруженного конфликта он не захочет. С Украиной, по его мнению, он войны не ведет.
— Вы обрисовали очень мрачную перспективу…
— Во время «оранжевой революции» в 2004 году я какое-то время работала корреспондентом канала «Тэ-фау-пэ» (TVP) в России. Тогда мэр Москвы устраивал какие-то абсурдные сеансы ненависти к Украине, требуя присоединения Крыма. Я помню, как один российский канал проводил телемост с полуостровом, рассказывая, что там притесняют русских. Тогда все это казалось мне просто «черносотенной» риторикой, элементом внутриполитической игры, я не могла представить, что спустя 10 лет Россия займет Крым.
— Страны Запада, как мне кажется, не замечают того, что действия России напоминают действия Гитлера, делают вид, будто никакой проблемы нет, а на востоке ничего особенного не происходит. Можем ли мы быть уверены в том, что наши союзники не поведут себя так, как в 1939 году? Украине, несмотря на Будапештский меморандум, в рамках которого США, Великобритания и Россия обязались гарантировать территориальную целостность этой страны взамен за ее отказ от ядерного оружия, никто не помог.
— Да, Украина действительно променяла ядерное оружие на клочок бумаги. Но Украина не входит в НАТО, а за действия Путина в ее отношении Запад ввел санкции, что останавливает Кремль от силового захвата Белоруссии. Возвращаясь к сути вашего вопроса: действительно, все это напоминает пресловутое Мюнхенское соглашение. Я, упаси боже, не приравниваю Путина к Гитлеру, но сами международные механизмы выглядят сходно. Вы правы, наши партнеры (возможно, за исключением Соединенных Штатов), мягко говоря, не выказывают желания действовать.
— Но способна ли Россия содержать Белоруссию? Москве уже сейчас приходится вкладывать миллиарды долларов в Крым.
— Некоторые говорят, что Путина останавливают экономические соображения, но я с таким мнением не согласна. Думаю, в экономической плоскости в первую очередь его интересует преумножение личного капитала, о стране и ее жителях в этом плане он не думает. Престиж и политика в России всегда были важнее экономики. Ведь Москва до недавнего времени в какой-то мере уже содержала Минск. Может, ей придется добавить еще немного… Вкладывать в течение 20 лет деньги и не получать ничего существенного взамен? Может, тогда лучше взять Лукашенко под полный контроль? Сейчас он все же сопротивляется Путину. Он называет своей столицей то Москву, то Минск, пытается торговаться, лавировать между Востоком, Западом и даже Китаем. Между тем России нужно подтверждение, что она остается великой державой, ей нужен успех.
— Возможно, тогда проще свергнуть Лукашенко и посадить на его место человека из Кремля?
— Нет, я думаю Россия будет систематично его «обрабатывать». Пойманного зайца тоже подвешивают за лапы и ждут, пока он станет более мягким и вкусным. Дворцовый переворот — опасная операция, в которой сложно предсказать, кто в итоге победит. Мир не получится контролировать при помощи идеально распланированных заговоров, ведь в конечном итоге можно получить что-то, чего никто не ожидал. Так что Путин ждет, когда Белоруссия сама вскочит ему на тарелку, а потом позволит себя проглотить без кровопролития, применения армии, людских трагедий.
— Кстати, как могло бы отреагировать на аннексию общество?
— Это большой вопрос. Отличительные черты белорусского общества — до сих пор не сформировавшееся самосознание, а также отсутствие устойчивых международных симпатий и антипатий. Характерное отличие, которое демонстрируют социологические исследования, посвященные польскому и белорусскому обществу, заключается в том, что у последнего нет четких геополитических ориентиров. Отношение поляков, например, к НАТО на протяжении лет остается практически неизменным, а в Белоруссии уровень поддержки этой организации может за несколько месяцев измениться на 10%. Отношение к России (в целом положительное) то ухудшается, то вновь улучшается. С одной стороны, большинство белорусов не хотят быть русскими, а с другой — используют в быту русский язык, в их стране преобладает российская культура и поп-культура.
— Отличается ли белорусский менталитет от российского?
— Конечно. Сам Лукашенко как-то говорил, что белорус — это «русский со знаком качества». В первую очередь белорусы, один из самых мирных народов мира, боятся россиян из-за их воинственности. С XVI века в разных войнах они успели так натерпеться, что теперь и думать не могут о каком-то кровопролитии. Они не способны и помыслить, что их парни будут ездить с калашниковыми в Сирию или Чечню. Мне хотелось бы внести ясность: поглотить Белоруссию, возможно, легко, а вот переварить — уже нет.
— Следует ли нам бороться с Россией за сферы влияния? Москва считает Украину и Белоруссию своими территориями, за которые она имеет право воевать, а мы стараемся вступить за них с россиянами в схватку. Депутаты от левых сил называют одним из инструментов вмешательства в российско-белорусские дела телеканал «Белсат». Можем ли мы позволить себе вести такие игры?
— Польша не может позволить себе не интересоваться судьбой Украины и Белоруссии. В последние десятилетия польская общественность часто вела себя, как страус, который думает, что заснув голову в песок, он спрятался. Мы высунули голову на Запад, но забыли, что наш зад остался на Востоке, где у нас около 1 тысячи километров границы, и этого нам не изменить. К сожалению, на отношение России к Польше никак не повлияет то, насколько «вежливо» мы будем себя с ней вести, ведь именно Москва не хочет налаживать с нами отношения, а не наоборот. С геополитической и исторической точки зрения Польша выступает для России препятствием, мешающим договориться с Западом, создать «концерт держав». У нас есть два варианта: быть игроком за столом или блюдом на столе.
— Не переоцениваем ли мы свои силы? Мы хотим вести наступательную восточную политику, но не обладаем на Западе сильной позицией, которая бы позволяла, чтобы к нашему мнению там прислушивались.
— Наша политика имеет, скорее, не наступательный, а оборонительный характер. Конечно, Польша не гигант, но она самая большая страна Восточно-Центральной Европы. Кому, как не нам, противостоять Путину? Разумеется, у него есть природные ресурсы, при помощи которых он старается подкупать партнеров и союзников, но следует напомнить, что современную экономику невозможно построить на одних доходах от продажи нефти и газа. Обладая тем, что ей дала природа и история, Россия могла бы быть одним из богатейших государств и крупнейшим рынком мира, но ситуация выглядит совсем иначе.
— Почему Лукашенко не хочет идти на сотрудничество с Западом? Разумеется, официально он говорит, что хочет, но как только появляется конкретика, идет на попятную.
— Он просто боится утратить контроль, считая, что тогда лишится власти. Кроме того, в ментальном плане он сын Советского Союза, так что существует непреодолимый барьер. Лукашенко не может в одночасье превратиться в человека Запада, свободно функционирующего в иных общественно-экономических реалиях. Есть еще один аспект, хотя, это только мои личные предположения, не подтвержденные вескими доказательствами. Я думаю, российские спецслужбы прекрасно знают о его неофициальном бизнесе и имуществе, располагая на этот счет документами.
