Разговоры об интеграции Белоруссии и России возобновляются раз в несколько лет. Это, пожалуй, самая избитая тема, касающаяся взаимоотношений двух стран. Иногда кажется, что журналисты отыскивают у себя в компьютерах старые тексты, вносят в них небольшие правки и вновь отправляют в печать. А что может здесь поменяться?
Известно, что споры о дальнейшей интеграции Москвы и Минска начинаются в тот момент, когда между ними возникают разногласия. Путин выдвигает Лукашенко ультиматум: или ты интегрируешься (на наших условиях), или мы перестаем давать тебе поблажки (то есть продавать сырье по льготным тарифам).
На тему «интеграции» Белоруссии и России появилось множество шуток и мемов. Можно уже даже создать специальный словарь. Буква «г» — газ. Россия и Белоруссия пережили несколько газовых войн. Обычно они начинаются под конец года: Москва старается заставить Минск платить за голубое топливо больше и перекрывает вентиль. Она требует уступок, а тем временем Лукашенко начинает заигрывать с Западом.
Далее идет «н» — нефть. Белоруссия покупает ее у россиян по цене ниже рыночной, перерабатывает на своей территории, а потом зарабатывает, продавая нефтепродукты. И, наконец «м» — мухи. Путин, как мы знаем, любит использовать метафоры. Рассказывая в 2002 году об отношениях с Белоруссией, он заявил, что следует наконец отделить мух от котлет. Таким образом он намекнул Лукашенко, что бесплатные обеды закончились.
Эта российско-белорусская мыльная опера началась в 1996 году. Тогда молодой белорусский лидер подписал с президентом России Борисом Ельциным договор об образовании сообщества двух стран. Лукашенко был амбициозен, он мечтал, что через какое-то время ему удастся попасть в Кремль, став руководителем российско-белорусского государства.
Это были отнюдь не фантазии: он действительно пользовался популярностью, причем не только у себя на родине, но и в России. Россияне завидовали своим соседям, что у них есть молодой, спортивный, энергичный лидер, способный навести в стране порядок. Лучший период политической карьеры Ельцина остался к тому времени в далеком прошлом. Он был больным человеком, заглядывавшим (что ни для кого не было секретом) в бутылку и компрометировавшим себя и Россию на международной арене.
Белорусы видят в Москве естественного близкого союзника. Впрочем, Белоруссия не боролась за независимость, и даже не слишком ее хотела. В момент распада Советского Союза ее жители, скорее, тревожились по поводу будущего, чем радовались, что стали «свободными людьми». Свобода радовала лишь горстку интеллектуалов, но влияния на общество они не имели.
На первых (и действительно свободных) президентских выборах Лукашенко демократическим путем одержал победу. Тогда говорилось, что белорусы избрали главой государства человека из народа, такого, как они сами. Батька обещал, что будет на коленях просить Советский Союз вновь взять Белоруссию под свое крыло. Эта мысль белорусам тоже была близка.
Сейчас мы наблюдаем очередной этап российско-белорусского «конфликта». И вновь в прессе появляются заголовки «Поглотит ли Россия Белоруссию?» Лукашенко, как всегда в таких случаях, заявляет, что у него есть другие союзники на международной арене помимо Москвы.
В 2007 году Минск посетил с визитом президент Ирана Махмуд Ахмадинежад. Лукашенко тогда расхваливал белорусское сотрудничество с Ближним Востоком и обещал, что оно будет плодотворным. Позднее, на волне обострения отношений с Россией, он заявил, что может отказаться от российской нефти, начав покупать сырье в… Венесуэле. Когда в белорусской прессе появились сделанные в этой стране фотографии Лукашенко (президент в плавках катался на моторной лодке), аналитики стали размышлять, каким образом нефть будут доставлять в Белоруссию и во сколько это обойдется.
Потом Лукашенко начал говорить, что стране пора покончить с изоляцией, и стал заигрывать с Западом: он освобождал из тюрем политзаключенных и позволял продавать свободную прессу. С каждым траншем денег от Международного валютного фонда он казался настроенным все более прозападно. Начались разговоры о том, удастся ли наконец вырвать Белоруссию из российских объятий.
Белорусский лидер любит разные союзы, даже самые экзотические, но всегда мыслит финансовыми категориями. Просто его «дружба» имеет конкретную цену. Сейчас на фоне очередных разногласий между Минском и Москвой он начал перечислять новых потенциальных союзников.
Может, на этот раз тесное взаимодействие с Норвегией и покупка норвежской нефти? Или сближение с бывшими прибалтийскими республиками? Белоруссия не относится к числу государств, имеющих важное стратегическое значение на международной арене. Это маленькая, преимущественно аграрная страна в Восточной Европе. У нее есть, конечно, промышленные предприятия и определенный потенциал, однако, в своем нынешнем обличье и с нынешним президентом больше всего она нужна России.
Москве, обреченной на международную изоляцию, удобно, что она всегда может указать на Минск как на своего союзника. После аннексии Крыма и развязывания войны в Донбассе Россия нуждается в том, чтобы интеграция проходила по доброй воле. Если Белоруссия когда-либо войдет в состав РФ, у всех должно сложиться впечатление, что это соответствует желанию белорусского лидера, и что это обдуманное решение.
Лукашенко, в свою очередь, осознает, что никто не будет спонсировать Минск так, как Москва. Никто из европейских игроков не станет закрывать глаза на попрание в Белоруссии прав человека и демократических норм так, как делает это Россия. Так что она нужна Минску. Он нуждается в ее деньгах, потому что они позволяют выполнять социальный контракт, который государство заключило с обществом (он подразумевает низкие тарифы на газ и дешевые коммунальные услуги, своевременную выплату пенсий, спокойствие в стране и так далее).
Аналитики говорят, что Путина тошнит от одного вида Лукашенко. А тот наверняка время от времени вспоминает, что он представлял себя в кресле Владимира Владимировича и собирался управлять «империей», а не маленьким белорусским государством. Однако в ближайшие годы эти двое политиков будут обречены друг на друга. В российской внешнеполитической стратегии Белоруссия не занимает исключительно важного места, а для самой Белоруссии (не только для политических элит, но и для общества) Россия выступает самой близкой и самой важной страной. С точки зрения Лукашенко, это не самый лучший расклад, но любой другой будет тоже плох.
