Жесткое соперничество между администрацией Трампа и путинской Россией является самым малоизвестным геополитическим новостным сюжетом нашего времени. Пока многие американские демократы по-прежнему твердо убеждены, что Трамп в руках у Путина, Кремль взялся за осуществление дорогостоящей и рискованной стратегии, цель которой — подорвать опасное, как ему кажется, усиление американской мощи и влияния. В последние недели эта борьба стала более интенсивной и напряженной, поскольку Россия пожертвовала своими давними союзниками Венесуэлой и Ираном в отчаянной попытке помешать усилиям администрации Трампа, которая хочет перекроить мировые энергетические рынки и ослабить власть и влияние Москвы.
В этой истории началась новая глава, когда Саудовская Аравия вступила в ценовую войну, пытаясь заставить Москву сотрудничать с Эр-Риядом и не дать ценам резко упасть. Кремль отказался поддержать саудовскую стратегию сокращения добычи в целях стабилизации цен, и тогда Эр-Рияд объявил о рекордном увеличении добычи в период снижения мирового спроса на нефть. Наверное, саудовцы надеялись, что падение цен вынудит Россию согласиться на квоты ОПЕК.
Ответные действия Путина потрясли саудовцев и нефтяных трейдеров во всем мире. Русские объявили, что сами увеличат объемы добычи. После этого нефтяные цены опустились до 20 долларов за баррель. Это серьезная жертва с учетом того, что нефтяные доходы обеспечивают 40% российского государственного бюджета.
Но эта новая стратегия чревата для России политическими и экономическими издержками. Иран и Венесуэла, самые важные союзники Москвы, еще больше зависят от экспорта нефти, и крах нефтяных цен стал сокрушительным ударом по их хрупким экономикам. Эти страны и без того испытывали серьезные трудности из-за снижения доходов от нефти. В Венесуэле из-за социалистической бесхозяйственности и коррупции в государственной нефтяной компании за два последних года добыча нефти сократилась на две трети.
Почему Кремль идет на эти издержки и риски? Рост добычи нефти и газа в Америке создает прямую угрозу российской власти и стабильности путинского режима, а при Трампе Соединенные Штаты безжалостно пользовались этим преимуществом. Президент не только поддерживал и продвигал добычу методом гидроразрыва пластов; он ввел санкции против газопровода «Северный поток — 2», как минимум временно остановив прокладку второй прямой ветки из России в Германию. С ноября 2019 года США являются мировым лидером по экспорту сжиженного природного газа в страны ЕС, а объемы американского экспорта в Китай и Японию (это тоже важные рынки для России) продолжают расти. В то же время администрация настаивает на изменениях норм и правил, чтобы было проще добывать и транспортировать нефть и газ, а также на сооружении трубопроводов и терминалов СПГ.
Саудовская стратегия ограничения добычи в рамках ОПЕК с привлечением России держала цены на определенном уровне, и высокие цены помогали Америке наращивать сланцевую добычу. Путин надеется, что тотальная ценовая война обанкротит американских сланцевиков, у которых себестоимость добычи гораздо выше, чем в России. Сланцевая отрасль и без того страдала от больших долговых издержек. Если доходы еще больше снизятся, многие компании не смогут выполнять свои обязательства и станут банкротами, а новые инвесторы будут сторониться нефтяного сектора.
Похоже, что в данный момент Россия одерживает верх в этой потасовке. Техасские нефтяники хотят попросить Техасскую железнодорожную комиссию (главный нефтяной регулятор Техаса, контролирует и регулирует бурение, добычу и транспортировку нефти — прим. редакции ИноСМИ) ввести ограничения по добыче в отрасли. А Трамп отступил от своих прежних заявлений в поддержку дешевой нефти и позвонил Путину, чтобы поговорить о стабилизации на нефтяных рынках.
Сейчас вопрос заключается в том, что должна делать Америка для защиты важной для страны отрасли от враждебной иностранной державы, преследующей политические цели. Для демократов, которые продолжают считать Трампа путинской марионеткой, а добычу гидроразрывом — смертным грехом против матушки Земли, ответ ясен. Если Москва уничтожит эту отрасль в США, она окажет большую услугу Америке и всей планете. Администрация поддержала предложение помочь американской нефтедобыче, добавив в стратегический резерв 77 миллионов баррелей нефти на сумму три миллиарда долларов. Но оно не вошло в законопроект о помощи в связи с коронавирусом на общую сумму два триллиона долларов, поскольку демократы осудили эту меру, увидев в ней попытку спасти крупные нефтяные компании США.
Эта проблема сама по себе не исчезнет. Противникам технологии гидроразрыва придется всерьез задуматься о месте энергетики в американской внешней политике. Обеспокоенность климатическими изменениями и прочие опасности для окружающей среды, которые таит в себе эта технология, стали темой дискуссии. Но обсуждается и вопрос о геополитической значимости американского нефтегазового бума. Хотим ли мы жить в мире, где Иран, Россия и Саудовская Аравия будут формировать рынки к собственной выгоде и при помощи нефтяного богатства станут влиять на ход мировых событий? Хотим ли мы навечно связать себя с ближневосточными поставщиками нефти, чьи ценности и интересы идут вразрез с нашими?
Это парадокс, но возражения демократов против технологии гидроразрыва обеспечили Путину господствующее положение в его противоборстве с Трампом.
