Интервью с сотрудником варшавского Центра восточных исследований Шимоном Кардасем (Szymon Kardaś).
Polskie Radio: Польский нефтегазовый концерн (PGNiG) одержал победу в споре с Газпромом на тему цены газа в рамках Ямальского контракта. По решению Стокгольмского арбитражного суда ее снизят задним числом, начиная с 1 ноября 2014 года. По оценкам польской компании, Газпром будет должен вернуть ей примерно 1,5 миллиарда долларов. Это было неожиданное развитие событий?
Шимон Кардась: Такой вердикт был ожидаемым. Польская сторона уже в прошлом году объявляла, что арбитражное разбирательство, начатое по иску PGNiG, завершится вердиктом в нашу пользу. Были сигналы, что к аргументам польского концерна прислушались, и ценовую формулу скорректируют, а, следовательно, цена снизится. Решение распространяется не только на то время, которое остается до окончания действия контракта, но и на период с начала разбирательства.
— Значит, мы можем ожидать, что скоро нам вернут деньги?
— Россияне пока реагируют крайне сдержанно. Это неудивительно: у Российской Федерации сейчас много серьезных проблем, связанных в первую очередь с распространением коронавируса, тревожной ситуацией на нефтяных рынках и постоянными скачками цен на нефть, так что представляющий такое большое значение для Польши вердикт Стокгольмского трибунала отошел для россиян на второй план. Отсутствие развернутых комментариев в российской прессе естественно, появляются только упоминания о том, что Газпром анализирует содержание решения.
— Оно имеет окончательную силу?
— В принципе, да. Я бы, однако, не исключал возможности, что будут предприняты попытки оспорить логику, на которую опирался Стокгольмский арбитраж, принимая решение. В экспертных кругах предполагают, что Газпром постарается опротестовать вердикт. Правда, решения Арбитражных судов имеют окончательную силу, но заинтересованная сторона может обратиться в шведский суд общей юрисдикции, пытаясь доказать, что в ходе разбирательства были допущены какие-то процессуальные ошибки.
Вне зависимости от того, будут ли предприняты такие шаги, а также, услышим ли мы критику вердикта на политическом уровне, долг в отношении Польши каким-либо образом погасят. Когда и как, сказать сейчас сложно.
— То есть долг погасят, а цена газа для Польши станет ниже.
— В цене будет учитываться рыночный компонент, то есть цена на нефтяных биржах в Европе. Мы не знаем точно, какой выберут ориентир, но из сообщений PGNiG следует, что в оставшийся период до окончания действия Ямальского контракта в цене должна быть учтена текущая ситуация на западноевропейском рынке. Это, несомненно, хорошая новость. Если взглянуть на отношения Газпрома с заграничными партнерами, мы увидим, что когда заинтересованная сторона действует достаточно решительно, юридические инструменты оказываются эффективными.
Украинцам удалось добиться успеха в двух арбитражных разбирательствах, касавшихся контрактов между Нафтогазом и Газпромом. На основании арбитражных решений 2017-2018 годов россиянам пришлось вернуть Украине 2,6 миллиардов долларов (с процентами — чуть меньше 3 миллиардов).
Также сам факт запуска в 2012-2018 Еврокомиссией расследования дела о потенциальном нарушении российским концерном антимонопольного законодательства, привел к тому, что Газпрому в этот период пришлось обратиться к более гибкой политике в отношении некоторых европейских партнеров. Конечный эффект, то есть отсутствие штрафа за использование монополистских практик, стал для многих стран разочарованием, но, с другой стороны, россиянам в любом случае пришлось скорректировать свой подход. Не исключаю, что это играет свою роль в контексте арбитражных разбирательств: как завершившихся, так и продолжающихся.
Мы видим, что юридические инструменты эффективны. Ими стоит пользоваться, ведь, действуя достаточно решительно, можно добиться успеха даже в спорах с такой компанией, как Газпром, чьи возможности нередко переоценивают.
— Это важно прежде всего для нашего региона.
— В большинстве контрактов, которые заключает Газпром с заграничными партнерами (в особенности членами ЕС), есть арбитражная оговорка. Когда одна сторона считает, что, например, из-за ситуации на рынке необходимо изменить условия, она имеет право потребовать их пересмотра в формате двухсторонних консультаций, а если те не дадут результата, воспользоваться этими оговорками. Дело передается в независимый арбитражный суд, о выборе которого должны договориться стороны, а он оценивает, есть ли основания для изменения условий контракта.
Каждый успех такого рода показывает, что пользоваться инструментом, имеющимся в большинстве контрактов между Газпромом и западными покупателями, имеет смысл. Разбирательства продолжаются долго, но успех, в особенности при наличие убедительных аргументов, вполне возможен.
Мы использовали справедливый аргумент об изменении ситуации на рынке. Если взглянуть на сегодняшнюю обстановку на региональных рынках, в особенности европейском, можно увидеть, что цены снижаются. Ценовая формула, содержащаяся в контрактах, не учитывающих эту динамику, может быть пересмотрена путем переговоров или арбитражного разбирательства.
— Газ дешевеет, появились даже сообщения о том, что Белоруссия и Армения хотят приложить совместные усилия к тому, чтобы Россия снизила для них ставки.
— Здесь проблема в том, что мы не знаем содержания контрактов между Белоруссией и Россией. Сведения о том, что именно в них прописано, каковы условия поставок, мы обычно черпаем из прессы. Эти документы, по всей видимости, составляются иначе, чем договоры с западными покупателями, предусматривающие прозрачные условия пересмотра цены или возможности обращения в арбитраж. В контрактах между Москвой или Ереваном и Москвой правила пересмотра условий, пожалуй, сформулированы специфически. Даже если такие пункты есть, то поле для маневра ограничивает этим страны их зависимость от российского сырья или в некоторых случаях политическая зависимость от России. Мы не видим, чтобы Минск демонстрировал желание изменить характер своих отношений с РФ: его многолетняя политика привела к постепенному усилению зависимости, и развернуть этот вектор будет сложно.
Как все устроено, можно увидеть, если сравнить переговоры Газпрома на тему пересмотра условий газового сотрудничества с Белоруссией и со странами ЕС. Если компания из Германии или Польши недовольна ситуацией, она обращается в суд или арбитраж, а тот выносит вердикт. Что происходит, если условия не нравятся Минску? Начинаются политические переговоры. Наличие и отсутствие поставок, цена, скидки — все это результат переговоров на политическом уровне. Потом, конечно, договоренностям придавалась официальная форма, Газпром и представители белорусских властей подписывали документы.
Например, касательно цен на этот год российский концерн и белорусское руководство подписали протокол, но для этого требовалось политическое решение. Вопрос стоял так: согласится ли Россия снизить цену или нет, на каких условиях она это сделает, что предложит Белоруссия взамен.
Такую ситуацию изменить очень сложно. Польский нефтегазовый концерн и Нафтогаз смогли добиться успеха, поскольку у них была возможность в борьбе за экономические интересы использовать правовые инструменты, а с Минском ситуация иная. Ему остается только уровень политических переговоров, а на них возникает риск, что для получения более выгодных условий экономического сотрудничества придется идти на дополнительные уступки.
— Сейчас Россия и Белоруссия ведут переговоры на тему поставок нефти. Создавалось впечатление, что они пришли к соглашению. Позже выяснилось, что это не совсем так.
— 21 марта белорусская сторона и российское руководство объявили, что они достигли доверенностей, которые позволят в полном объеме возобновить поставки нефти в Белоруссию. Физически туда попадало 18 миллионов тонн, но закупала она в целом 24 миллиона тонн. 6 шли на реэкспорт, при этом вывозные пошлины зачислялись в белорусский бюджет.
Быстро выяснилось, что в нефтяном соглашении, о котором объявили политики, много неясного, это сейчас один большой вопрос. Белорусская сторона до сих пор не подписала договоров с крупными российскими нефтяными компаниями, такими, как «Роснефть», «Лукойл», «Татнефть». С начала 2020 года подписывались только договоры с небольшими российскими поставщиками на очень маленький объем нефти. Нет также ясности, договорились ли белорусы и россияне о цене. Белорусская сторона рассказывала о размере скидок, которые не соответствовали тому, о чем заявляла сторона российская. В России одна только компания «Роснефть» сообщила, что готова поставлять сырье на таких условиях, как в прошлом году. Так что по поводу деталей соглашения поступала противоречивая информация.
Белоруссия проинформировала, что российские нефтяные компании будут поставлять ей нефть без премии и получат компенсацию из бюджета РФ. Российское министерство финансов, однако, опровергло ее сообщение. Оно заявило, что не ведет с Минском переговоров на тему компенсаций. Заявления звучат противоречивые, а конкретных контрактов нет.
Политическое соглашение, которое было заключено в марте по телефону, преподносилось как свершившийся факт, но мы до сих пор не знаем, в чем точно оно заключалось. Посмотрим, будут ли в апреле поставки возобновлены в полном объеме (то есть в таком, как в 2019 году). Возможно, какие-то рамки определены, просто о них не сообщали общественности. На основе имеющейся информации сейчас можно говорить, скорее о «нефтяном несогласии».
Ситуация на нефтяном рынке, падение цен, борьба конкурентов за рынки — все это работает на такие страны, как Белоруссия. Вопрос в том, сумел ли Минск воспользоваться ситуацией или продолжает переговоры. Лукашенко расплачивается сейчас за то, что попал в политическую зависимость, с каждым годом ему становится все сложнее.
