Мирный план президента Зеленского, если таковой вообще существовал, не сработал. Теперь Украина еще надежнее увязла в колее долгосрочного вооруженного конфликта, а пространство для маневров и дипломатии еще больше сузилось. Такое мнение высказал «Апострофу» эксперт Международного центра перспективных исследований Николай Капитоненко, прибегающий к постулатам анитроссийской пропаганды.
Попробовать урегулировать конфликт, а потом бросить это занятие, сославшись на неуступчивость оппонентов — такой план может выглядеть удовлетворительным для «коммуникации» с электоратом. Но во всех остальных смыслах неудавшаяся попытка не пройдет бесследно.
Украина рискует окончательно превратиться в обстоятельство международной политики, утратив остатки инициативы и способностей формировать повестку дня. Стоило ли с самого начала обозначить ключевые элементы позиции и вести переговоры в соответствии с ними, превращая открытость в преимущество; или же отбросить перспективу любых уступок и выстраивать внешнюю политику с прицелом на жесткое противостояние с Москвой. Попытки совместить оба подхода и импровизировать в кризисные моменты не привели ни к чему. Теперь нас ждут годы вооруженного противостояния и перспектива превращения Украины в инструмент других государств.
У Зеленского не получилось — и теперь уже не получится — не только вернуть оккупированные территории Донбасса, но и заморозить конфликт. Мир не наступил ни в каком из смыслов слова. Этому есть несколько причин.
Во-первых, ни на каком из этапов не было ни плана, ни стратегического видения. Ожидать чего-то подобного на этапе предвыборной кампании было бы смешно, но и после выборов ничего похожего не появилось. Все ограничивалось бессмысленными лозунгами, беспочвенными ожиданиями и блефом, вроде того, что был на тему «плана Б», возведения стены и тому подобного. Ставка на импровизацию оправдывала себя ровно до того момента, пока это было выгодно России, где хотели создать впечатление, что все будет не так уж и сложно. Ответов на действительно сложные вопросы о будущем Донбасса, украинско-российских отношений и возможных уступок по принципиальным вопросам у президента не было. А значит, и не было стратегии.
Во-вторых, Украина остается страной со слабыми государственными институциями. С этим ничего не смог сделать ни президент Порошенко, ни президент Зеленский — и этот фактор нельзя было не принимать во внимание. Что такое слабое государство? Это государство, которое не может воплощать в жизнь собственную политику и решения. Это касается не только поддержания режима карантина, но и всех прочих сфер. Когда президент на «Форуме единства» говорит о приоритетности гуманитарной политики для граждан на оккупированных территориях и о диалоге, а через четыре месяца самоустраняется от попыток реализации этих идей, то сигнал получается четким: государство не может воплощать в жизнь собственные приоритеты. Слабость институций давно и надежно является роком украинской государственности, и ее нельзя компенсировать никакими уровнями общественной поддержки, рейтингами или результатами выборов. Последние можно выигрывать в одни ворота, а через полгода только беспомощно разводить руками.
В-третьих, и это тоже признак того, что серьезного планирования не было вообще, спойлеров мирного процесса недооценили. Самый поверхностный взгляд на современные конфликты покажет, что эта проблема типичная и одна из основных. Современные конфликты давно не выглядят как классическое противостояние государств на основе неких обобщенных национальных интересов. Скорее, они представляют собой запутанную борьбу за корпоративные, ведомственные, коррупционные и политические интересы многочисленных субъектов. Для многих из них длящийся десятилетиями конфликт представляет собой идеальную среду для реализации собственной повестки дня — и ничего похожего на мирное завершение конфликта им не нужно. Спойлеры хотят продолжения и готовы срывать любые попытки договориться — благо, поводов для критики долго выдумывать не нужно. Зеленский, возможно, находился в плену иллюзии о том, что раз мира хочет большинство, то политическая поддержка таким инициативам обеспечена. Забывая о том, что реальным влиянием в таких вопросах обладает способность лоббировать свои интересы, а не количество сторонников. Спойлеры — в Москве, Донецке, Луганске или в Киеве — были сброшены со счетов.
И, наконец, никуда не делась наша старая проблема внешнеполитического планирования: недостаточная степень адекватности понимания международной действительности. Мы по большей части живем в иллюзиях, выдуманном мире, где добро борется со злом и всеми силами хочет нам помогать. В реальности же у нас нет союзников, предел европейской и евроатлантической интеграции уже достигнут, а режим антироссийских санкций существует не потому, что так хочет Украина, а потому, что это выгодно тем, кто его ввел и поддерживает. Мы плохо понимаем и мотивы действий и решений других — Вашингтона, Берлина, Парижа или Москвы. Живя в системе координат 1990-х годов, сложно правильно предсказывать шаги других.
С самого начала шансов на выполнение обещаний Зеленского по Донбассу было ничтожно мало. Обмены и разведения сил — это просто отдельные шаги, которые легко отыгрываются назад. Динамика и структура конфликта остались неизменными, а время в подобных случаях играет в пользу его продолжения.
Теперь вопрос в том, есть ли у президента новый план?
