Аналитическая группа «Марс» уделяет первоочередное внимание промышленным и экономическим темам, которые связаны с вопросами суверенитета Франции на национальном и европейском уровне, то есть со способностью страны свободно принимать решения по защите ее интересов. Конечная цель — сохранение нашей демократической и социальной модели. При этом группа не может абстрагироваться от изменений геополитического контекста, в котором наблюдаются глубокие преобразования за последние годы.
В отличие от военной доктрины 2013 года и стратегической программы 2017 года, которые содержат в себе субъективное представление мира с расширяющимися вокруг Франции концент
рическими кругами угроз и партнерства в стратегическом окружении, данный анализ стремится к большей объективности и представляет мир таким, как он есть в плане соотношения сил, не зацикливаясь на месте Франции в этой картине.
Военный упадок Запада
Осенью 2019 года на Ближнем Востоке произошел ряд событий (новость об одностороннем выводе американских войск из Сирии, турецкое вторжение на курдскую территорию в Сирии, турецко-ливийская договоренность о разграничении границ в ущерб островным государствам и т.д.), в связи с которыми президент Франции публично заявил международной прессе о «смерти мозга» НАТО из-за отсутствия «координации стратегических решений». Хотя операционная эффективность НАТО и ее интерес с военной точки зрения не были под вопросом, «нужно признать, что у нас есть проблема в стратегическом и политическом плане». Обсуждать обоснованность этих утверждений не имеет смысла, но нужно признать, что они стали «стратегической неожиданностью», которая заставляет нас пересмотреть взгляд на европейскую архитектуру безопасности и нашу сеть альянсов.
Расширение военных возможностей Китая Си Цзиньпина (пришел к власти в 2013 году) и «стратегическое пробуждение» России Владимира Путина (с вмешательствами на Украине с 2014 года и в Сирии с 2015 года) стали ключевыми событиями завершающегося десятилетия. Они ознаменовали собой конец доминирования Запада, начало стратегического упадка которого можно датировать осенью 2013 года с отступлением в Сирии и движением «Евромайдан» на Украине. Западу, чьи военные силы были сосредоточены на подъеме «Исламского государства» (террористическая организация запрещена в РФ — прим.ред.) в Африке и на Ближнем Востоке, осталось впоследствии лишь констатировать ослабление своего военного господства, в частности из-за эффективности российских средств закрытия доступа. Из всего это сформировалась концепция «беззападности» (westlessness), которую активно обсуждали на конференции в Мюнхене в феврале 2020 года.
Кроме того, односторонняя дипломатия президента Трампа (избран в конце 2016 года) ускорила «трансатлантический» кризис, обострившийся из-за политики президента Турции Эрдогана, который в теории является союзником как член НАТО, но в то же время представляет собой активного стратегического партнера России в рамках логики силы. В результате эрозия западной мощи в 2020 году такова, что само понятие «Запад» теперь лишено стратегического наполнения.
«Стратегический треугольник»
В отличие от распространенного мнения о грядущем возвращении противостояния двух сверхдержав наш прогноз предполагает, что в геостратегической картине грядущего десятилетия будет доминировать «стратегический треугольник» США, Китая и России. США останутся доминирующей державой, у которой при этом будет все меньше желания проводить вмешательства в мире из-за невозможности добиться быстрых военных успехов и стремления обеспечить безопасность союзников. Китай официально стремится обойти США к столетию прихода к власти Компартии в 2049 году и формирует для этого средства, в том числе военные. Что касается России, было бы ошибкой считать ее игроком второго плана в ближайшие десятилетия. Подъем ее военных сил и навеянная византийским наследием стратегия предоставляют ей немалые возможности в сфере постановки помех, что на долгие годы обеспечивает ей важную роль в международных отношениях.
В то же время военный упадок Запада влечет за собой отторжение его ценностей и международной юридической системы, которая находилась под его влиянием в течение 70 лет. Сегодня, несмотря на бесспорную военно-морскую мощь США, стратегическое партнерство Китая и России представляется прочным и устойчивым, хотя в нем присутствует дисбаланс и сомнения насчет долгосрочной перспективы. Россия останется бедной державой в связи с подрывающим ее сырьевую экономику падением цен на углеводороды, но сохранит стратегическую мощь благодаря военным возможностям, по которым она обходит всех за исключением американской сверхдержавы.
Именно поэтому, хотя диалог всегда необходим, в том числе для лучшего понимания намерений других сторон, было бы иллюзией считать, что у России может возникнуть соблазн пойти на сближение с Европой в ущерб Китаю. Европейцы, как и китайцы, являются прекрасными клиентами, но в отличие от последних им нечего предложить в стратегическом плане. Москва прекрасно осознает свои слабости по отношению к двух главным стратегическим соперникам. То есть, ради сохранения стабильности Россия совершенно не заинтересована в агрессии против европейских соседей. При этом она пользуется их слабостями, старательно поддерживает беспорядок в «серых зонах» и не упускает случая навредить единству НАТО. С Китаем она не рискует ничем, пока их фактический альянс сохраняется. При этом она может многое потерять в тот день, когда Пекин затребует себе «потерянные провинции» в Сибири и на Дальнем Востоке. Таким образом, с одной стороны — большие потери, а с другой — полное отсутствие выгоды. Зачем ей тогда сближаться с Европой?
Россия — самый агрессивный соперник
Этому режиму, чьи основы становятся все более хрупкими, нужно оправдывать существование своего аппарата безопасности и репрессий наличием смертельного врага, которого, как вчера, так и сегодня, воплощают США. Вашингтон в свою очередь заинтересован в раздувании российской угрозы, чтобы сохранить военный протекторат в Европе. На самом деле Россия является для США тем более удобным противником, что не представляет никакой реальной опасности для американских интересов.
Китай — серьезная угроза для США
Все обстоит совершенно иначе с Китаем, чьи средства теперь соответствуют амбициям. Поэтому угроза со стороны Китая для азиатских союзников США во главе с Японией, без сомнения, реальнее, чем российская угроза в Европе. Тем не менее Китай не назвать агрессивной державой: ему это не нужно. Его методы запугивания редко прибегают к грубой силе. Как и все торговые державы (и в отличие от России), Китай считает войну угрозой для торговли.
Как бы то ни было, к 2049 году вся Земля должна будет признать лидирующую роль Компартии, а все диссиденты (начиная с Тайваня) должны будут вернуться под крыло Поднебесной. Стоит отметить, что Народно-освободительная армия — это армия партии, а не Китая. Все это, естественно, подразумевает серьезную угрозу для американских интересов, особенно с учетом сотрудничества Китая и России. Кризис с covid-19 только обостряет это соперничество.
Устойчивость «стратегического треугольника»
Таким образом, этот «стратегический треугольник» останется матрицей международных отношений на ближайшие 30 лет. Наступает конец эпохи блоков: бывший западный блок разваливается из-за невнимания США к интересам безопасности союзников, в частности в Европе, где американским интересам больше угрожает не Россия, а стремление Европейского союза освободиться от американской опеки. Все три доминирующие державы обладают разными интересами и стратегиями, которые при этом не обязательно всегда несовместимы между собой, что ограничивает риск тотальной войны, в которой никто не заинтересован.
Китай открыто поставил целью стать к середине столетия первой мировой державой под началом Компартии. США как нынешняя первая держава, разумеется, будут этому противиться. Что касается России, ее единственная цель — сохранить место третьей мировой державы после двух гигантов, которым она не может открыто противостоять. Конец логики блоков подразумевает и конец оставшейся после Второй мировой войны архитектуры безопасности. Конец многостороннего подхода и возвращение к чистой логике силы. Президент Макрон отчаянно пытается реанимировать многостороннюю систему. В этом он прав, но нужно признать, что все факторы указывают минимальные шансы пациента на выживание.
Китай, набирающая силу держава, продолжит практику стратегического запугивания без применения насилия. Он хочет достичь своих целей финансовой и торговой мышью, а не силой армии. Действовавшая до 2015 года политика одного ребенка сделала невозможной маоистскую тактику человеческих волн, которые должны захлестнуть позиции противника, как это было во время войны в Корее. Из этого следуют инвестиции в новые технологии, в частности в искусственный интеллект и робототехнику. Формируемые Китаем в быстром темпе средства проецирования силы способствуют утверждению мирной мощи: иначе говоря, грубая сила подкрепляет мягкую, которой так не хватает гибкости, как показала нынешняя пандемия.
На фоне такого неостановимого подъема США придерживаются самого что ни на есть традиционного геополитического подхода морской державы, который заключается в сдерживании континентальных соперников путем их стратегического окружения. Концепция «индо-тихоокеанской зоны» представляет собой современную версию «Римленда» (представлен Спикмэном в конце XIX века): необходимость контроля над архипелагами и полуостровами вокруг «Хартленда».
Для России главным вопросом становится выживание в текущих границах (с Крымом) и с установленным Владимиром Путиным режимом, чья жестокость подменяет собой идеологию. Таким образом, ее стратегическое партнерство с Китаем играет жизненно важную роль, как и защита ее территории с помощью ядерных сил. Выживание режима опирается на сохранение состояния постоянно тлеющей войны на границах для оправдания мобилизации ресурсов в угоду аппарату безопасности. Угроза для мира со стороны России кроется именно в этом, а не в каких-то потенциальных территориальных притязаниях на ее границах.
Какими будут последствия для Европы?
В таких стратегических условиях главной угрозой для европейских стран становится «выпадение из истории». Она в первую очередь касается не безопасности, а идентичности и философии. Ни одна из трех великих держав при нынешних режимах не представляет угрозы для безопасности и независимости европейских стран. При этом ни у одной из них нет сегодня черт надежного союзника.
Те, кто сегодня рассматривают Россию как альтернативу США, не понимают глубинные реалии кремлевского режима. У великой идеи де Голля о Европе «от Лиссабона до Владивостока» есть существенные геополитические аргументы, но все это сталкивается с реалиями России, которая по своей сути несовместима с европейскими ценностями. Во Франции есть некий романтизм, который представляет Россию добродушным и воспитанным великаном в противовес жадному и грубому дяде Сэму. К сожалению, на самом деле российская система выстроена хищническим образом, и говорить с ней можно только с большой осторожностью.
В конечном итоге, все заинтересованы в том, чтобы Европа осталась открытым и платежеспособным рынком для экспорта трех великих держав. При этом никто не проявляет ни малейшего интереса к ее ценностям, поскольку ее мягкая сила не подкрепляется грубой. После стратегического краха, которым стала для европейцев война в Сирии, Европу не видно и не слышно в стратегическом плане. Ее больше не приглашают за стол к великим державам, но не окажется ли она в их меню? Таким будет главный геополитический вопрос на ближайшие десятилетия, ответить на который, судя по всему, сможет лишь Франция.
