Вдруг все арабы исчезнут? Что случится, если мир внезапно проснется и обнаружит, что нас больше нет? Вряд ли люди станут переживать, что в этом случае чего-то лишатся: все так же будут работать интернет, спутники и автомобильные заводы, не рухнет фондовая биржа, и никто в мире не лишится лекарств, медицинского оборудования, операционных и даже оружия. Мы не приносим миру никакой пользы. Он не получает от нас ничего, кроме разговоров и новостных сообщений о том, как мы убиваем друг друга.
Француженка появится на балконе и скажет соседке, что все арабы исчезли, а та заявит в ответ: «Вы о тех, кто убивает друг друга днем и ночью?»
Возможно, кто-то сочтет мои слова преувеличением. Скажет, что я нарисовал слишком мрачную картину происходящего, но именно это можно увидеть, находясь в любой столице за пределами родины и наблюдая за рекой из крови, текущей из Ливии в Ирак через Египет, Сирию и Йемен, в то время как живущие между ними другие народы расколоты на две части: пока одна страдает от сильного голода, другая — от пресыщения. И все они живут за счёт остального человечества.
Если мы исчезнем, ничто не изменится в мире японца или европейца. То же самое можно сказать о малазийцах, турках или американцах, которые продолжат вести свой привычный образ жизни. Мы не участвуем в научном, промышленном, другом материальном и нематериальном производстве, не совершаем открытий. Мы лишь пользуемся тем, что производит остальное человечество, но в большинстве своём неправильно и злонамеренно. Нам будет очень не хватать оружейных заводов, которые приносят миллиарды своим владельцам, так как являемся потребителями большей части их продукции. Мы не прекращаем заключать крупные сделки, так как ежедневно используем оружие для убийств и разрушений.
Они производят все на свете, а мы потребляем все на свете. Все, что мы можем дать, это слова, чтобы интерпретировать их снова и снова и использовать для разжигания ненависти. У каждого араба есть проблема с другими арабами, и конфликты между ними не прекращаются с начала времён: государства ненавидят друг друга, племена строят друг другу козни, воюют друг с другом бесчисленные вооруженные группировки. Каждый, кто владеет оружием, непременно идёт на поля сражений. Единственным удачливым народом среди арабской уммы были палестинцы, воюющие с Израилем, но и они, в конце концов, поддались общему настроению и начали бороться друг с другом.
Мы находимся в нижней части списка во всех областях: у нас нет больниц, куда бы люди со всего мира приезжали на лечение, нет университетов, которые бы вошли в число 400 лучших высших учебных заведений в соответствии с Шанхайским рейтингом, у нас нет ни настоящих институтов, ни надежных парламентов, ни законов, которые бы мы уважали. Все фальшиво, и нам совершенно нечем похвастаться.
Нестабильность в регионе за последние годы показала нашу хрупкость во всем. Достаточно было подуть ветру, как наши страны рухнули, а мы увидели, что все построенное нами — всего лишь видимость, карикатура, не сумевшая выдержать даже самых слабых потрясений. Хуже всего то, сколько мы обнаружили ненависти и насилия, присущих нашей культуре, увидев настоящий масштаб наших возможностей. Удивительно, но мы возрождаем наихудшие явления вроде разрушительной ненависти на этноконфессиональной почве якобы в борьбе с притеснителями. Мы демонстрируем невероятные риторические способности, используя фетвы, спутниковые каналы и деньги для удовлетворения нашего инстинкта к убийству. Мы больше всех остальных любим говорить о победах, несмотря на великие поражения в истории наших стран. Мы превращаем их в силу благодаря одной лишь риторике! Мы мастера фальсификации, изменения реальности и прошлого, тонущие в мечтах о прекрасном будущем, совершенно далеких от действительности. Мы ничего не делаем ради своего будущего — только размышляем и говорим.
Мы больше всех говорим о единстве, хотя являемся самой разобщенной нацией в мире. Пока все остальные государства говорят о демократии, мы живем под гнетом самых жестоких тиранов. Пока все говорят о терпимости, любви и мире, мы ненавидим. Мы больше всех говорим о правах человека, включая детей, женщин, хотя в наших странах человек — не более чем насекомое. Каждый раз мы обнаруживаем, что вся эта система ценностей — не что иное, как набор лозунгов, готовых рассеяться, как только возникает первый конфликт, приходит новая власть или другая политическая сила.
Регион должен был пережить эти сильные потрясения, чтобы продемонстрировать нашу политическую, моральную и социальную наготу и привести нас, наконец, в чувство. Мы должны увидеть реальное положение дел в арабском мире, которое пытались игнорировать на протяжении десятилетий, а, возможно, и столетий. Наши мечтатели заразились великой надеждой осуществить «арабскую мечту» и достичь арабского единства, но вместо этого вернулись в доисламскую эру. Это я о единстве.
