Как административная мобилизация стала информационным лейтмотивом плебисцита по Конституции, и какие реальные вызовы она создает для оппозиции.
Плебисцит по внесению поправок в Конституцию поглотил всю общественно-политическую повестку последнего месяца в России. После того, как Владимир Путин объявил, что отложенное в апреле голосование состоится уже 1 июля, региональные власти начали снимать карантинные ограничения — они несовместимы с торжественным всенародным одобрением новой редакции Конституции. Чудесным образом одновременно с этим стала улучшаться и официальная статистика по числу заболевших, что вызвало у некоторых специалистов подозрения в фальсификациях и занижениях показателей. Несмотря на это, грядущий плебисцит уверенно завоевывает информационное пространство и не уступает даже пандемии — его бурно обсуждают в соцсетях и СМИ, а за две недели до голосования его дату знают свыше 80% россиян.
Однако само обсуждение поправок разворачивается явно не в том русле, на которое рассчитывали в Кремле. Фактически никакой широкой дискуссии о содержании пакета поправок нет, зато практически ежедневно появляются новые свидетельства агрессивной кампании по принуждению к голосованию работников госорганов, бюджетных учреждений и лояльных к власти компаний. В отдельных регионах регистрироваться просят в системе дистанционного голосования через интернет, которая впервые применяется в России в таком масштабе. О поправках все чаще говорят именно в связи с административной мобилизацией, потому что она затрагивает миллионы людей по всей стране.
Это отнюдь не новое явление, каждые выборы так или иначе сопровождаются приводом «надежного» электората для обеспечения явки и нужного результата. Но в этот раз масштабы и настойчивость мобилизации превосходят даже те, что мы могли наблюдать в 2018 году на президентских выборах. У этого явления есть столь же понятное объяснение, сколь и непредсказуемые последствия: без мобилизации «лояльных» избирателей практически невозможно получить приличную для всенародного плебисцита явку, при этом административная машина может перегреться в самой низовой части и сыграть злую шутку со своим хозяином.
Старые методы, новые масштабы
18 июня Алексей Галин, учитель одной из московских школ, рассказал в своем фейсбуке о том, что руководство оказывает на него давление из-за того, что он отказался регистрироваться для участия в онлайн-голосовании и сообщил об этом на карту нарушений. «Сегодня приходил завуч. И сказал, что это катастрофа. Выгоняют директора. Короче катастрофа», пишет Галин (орфография и пунктуация автора сохранены — прим.ред.). Ситуация для учителей привычная: директор рассылает всем сотрудникам школы просьбу «зарегистрироваться и отчитаться» — пофамильный список ждут от него в департаменте образования. Но когда один учитель не посчитал это нормальным явлением и отправил жалобу в Центральную избирательную комиссию, школьное начальство пришло в бешенство, обвинило его в том, что он позорит школу, и пообещало неприятности.
Пост получил широкую огласку, и на следующий же день руководство школы принесло извинения, отказалось от своих требований к учителю и пояснило, что это была сугубо личная инициатива заведующего, никак не связанная с департаментом. Однако в личную инициативу верится с трудом: независимые профсоюзы и политики по всей стране получают нескончаемый поток одинаковых жалоб о принуждении на рабочем месте. Так, районное сообщество Штаб Зюзино (Москва) запустило «черный ящик» для анонимных жалоб, на который приходят десятки подобных сообщений: «Проблемами не грозили, но приказной тон заставляет большинство регистрироваться: „Коллеги, нам необходимо выйти на 100% охват сотрудников, подавших заявку на регистрацию для голосования онлайн… Для не-москвичей необходимо подать заявление о голосовании за изменения в Конституцию РФ на избирательном участке по адресу Х (адрес скрыт из соображений анонимности). У кого нет госуслуг Москвы, заполнить заявление. Мне отписываться пофамильно… Срок до 16.00 11.06.2020" ».
Чаще всего это происходит в форме мягких просьб о фотоотчете без прямых угроз увольнения или лишения премий. Иногда принуждают и в грубой приказной форме — подчиненным не просто дают приказ зарегистрироваться, проголосовать и отчитаться, но и в обязательном порядке привести с собой троих голосующих (во всех рассылках начальства это требование фигурирует, как «+3», будто они написаны одной рукой).
Рассылка таких приказов подчиненным является прямым нарушением статьи 60 Трудового кодекса, в которой сказано, что работодатель не имеет права принуждать работников к любым действиям, не предусмотренным трудовым договором. Более того, подобное давление может быть классифицировано как нарушение статьи 141 Уголовного кодекса, по которой работодатель за воспрепятствование осуществлению избирательных прав может получить крупный штраф или лишение свободы на срок до 5 лет. К сожалению, резонансной судебной практики по таким правонарушениям нет, и многие даже не догадываются, что просьбы о голосовании на рабочем месте являются чем-то противоправным. В некоторых случаях давление на учителей даже просачивается в родительские чаты — получившие указания к регистрации на плебисците классные руководители иногда транслируют их родителям своих учеников, видимо, считая такую практику равноценной полулегальным поборам на ремонт класса или экскурсии.
Давление и манипуляции в ходе плебисцита отличаются от того, что было на предыдущих выборах, не столько методами, сколько масштабами: в этот раз кремлевские технологи явно попытались выйти за пределы надежного административного электората и привлечь тех, кого раньше не трогали. Например, о принуждении к голосованию преподавателей вузов рассказал профессор РГГУ Сергей Зенкин. Преподаватели не привыкли к подобным посягательствам на свои гражданские права, поэтому реакция профессора оказалось вполне ожидаемой: «В стране идет бесстыдная кампания административного принуждения избирателей, — написал он на своей странице, — и я еще подумаю, как мне поступить. Надеюсь, отчета об этом вы у меня спрашивать не будете».
Особой формой скрытого принуждения, с которой россияне столкнулись во весь рост на последних президентских выборах, является участие в агитации со стороны коммерческих предприятий, не связанных с государством. К привычным точкам расклейки плакатов, призывающих прийти на участки, — витринам магазинов, кафе и торговых центров — добавились банки, аэропорты и самолеты. Даже чеки некоторых автозаправок частных нефтяных компаний теперь напоминают о дате голосования. С предпринимателями «работают» торговые отделы местных органов власти, представители которых приносят официальную агитацию от ЦИК к хозяевам парикмахерских, кафе и торговых точек, чтобы развесить их в «добровольно-принудительном порядке».
Достоверной статистики не существует, и оценить масштабы административного давления на работников и предпринимателей можно лишь в общих чертах. Но уже ясно: организаторы плебисцита сильно обеспокоены явкой — поправки в конституцию настолько слабо соотносятся с теми проблемами, которые реально беспокоят людей в стране, что затащить людей на участки будет очень непросто. Отдельную проблему представляют серьезные риски для здоровья, связанные с распространением коронавируса. Примечательно, что при таком тотальном замусоривании информационного пространства агитацией о предстоящем плебисците сама агитация за или против поправок официально запрещена, а все эти акции власти называют нейтральным «информированием». На самих плакатах при этом выпукло и многократно транслируется слово «Да!», напоминая о том, за кого держат своих граждан организаторы голосования.
Технологии не стоят на месте
Еще одной особенностью текущего всенародного голосования является то, что оно не предусмотрено никакими законами о выборах и референдумах, и поэтому проводится по особым правилам, принятым ad hoc отдельным федеральным законом и указами ЦИК. Эти правила написаны так, что независимый контроль за чистотой учета волеизъявления граждан практически невозможен. Во-первых, наблюдателей смогут направлять только региональные общественные палаты, а журналисты, чтобы попасть на участки, должны иметь особый договор с редакцией, заключенный за два месяца до дня голосования. Во-вторых, уже 25 июня, на следующий день после отложенного Парада Победы, началось недельное досрочное голосование с возможностью заказать бюллетень на дом без особых оснований и даже заявлений, как это бывает на обычных выборах. Ясно, что в стране заведомо недостаточно активистов, чтобы осуществить независимое наблюдение в течение всех шести дней этой растянутой в пространстве процедуры. В-третьих, сильно упрощена процедура голосования по месту нахождения, чем пользуются чиновники, когда просят иногородних сотрудников бюджетных организаций подавать заявления на голосование по месту работы.
Но настоящим гвоздем программы стало введение электронного голосования в Москве и Нижнем Новгороде. С 5 по 21 июня на портале государственных услуг была открыта регистрация для участия в голосовании через интернет. Независимый контроль за электронным голосованием не предусмотрен в принципе, о чем свидетельствует скандальный кейс 30-го избирательного округа на выборах в Мосгордуму в 2019 году, где кандидатка от «Единой России» обошла самовыдвиженца Романа Юнемана всего на 84 голоса, после чего Юнеман представил доказательства того, что на результаты повлияли технические сбои, и подал в суд.
Помимо собственно фальсификаций результатов, которых некоторые специалисты ожидают от системы электронного голосования, она позволит чиновникам контролировать явку своих подчиненных на качественно новом уровне. Так, в разгар периода регистрации на интернет-голосование политик Алексей Навальный опубликовал документы, подтверждающие контроль за явкой по всем подведомственным бюджетным учреждением со стороны мэрии Москвы.
Новые технические возможности контроля за административной мобилизацией, предоставленные электронным голосованием в Москве, бросают тень не только на предстоящий плебисцит, в результатах которого никто не сомневается, но и на будущие московские выборы. Через два года в столице пройдут местные выборы в 146-ти муниципальных образованиях, на которых с учетом существующих политических тенденций очень много мест может взять оппозиция. Для политического менеджмента мэрии, отвечающего за выборы, это большая проблема: в 2017 году в местные советы прошли почти 300 независимых депутатов, которые заложили основу для по-настоящему болезненных для «Единой России» результатов выборов в Мосгордуму в 2019 году.
Уже сейчас можно приблизительно оценить масштабы влияния этой системы на будущие муниципальные выборы. На электронное голосование в Москве зарегистрировались 1,14 миллиона человек, или 15% избирателей. Это в среднем 7,8 тысяч избирателей на одно муниципальное образование. Для сравнения, общая явка избирателей на муниципальных выборах в районе Зюзино в 2017 году была около 9,5 тысяч или примерно 10% от общего числа избирателей. Понятно, что на местных выборах потенциал мобилизации значительно ниже, но даже при административном приводе с мощностью в половину от того, что мы наблюдаем сейчас, мы получим около 4 тысяч контролируемых голосов через электронное голосование в каждом районе, или примерно 40% голосов при прежней явке, которых обычно бывает достаточно для победы в многомандатном избирательном округе. А это очень хороший стимул для местных чиновников, потому что за результаты будущих местных выборах отвечать именно им.
Подобные электронные системы контроля за явкой развивают и в других регионах. Даже там, где невозможно проголосовать через интернет, сотрудников «подконтрольных» предприятий регистрируют в специальной электронной системе, которая должна фиксировать их явку на участках. А это крупнейшие работодатели страны, в которых трудятся миллионы людей: «Почта России», «Сибур», «Северсталь», «Ростех», «Ростелеком», РЖД, «Лукойл», АФК «Система» и другие. Построенная к плебисциту система тотального принуждения «бюджетников» к голосованию через интернет никуда не исчезнет после 1 июля и без сомнений будет использоваться и на предстоящих выборах в Госдуму в 2021 году.
Машина может перегреться
Однако у всего есть своя цена. Путинские поправки не пользуются такой популярностью, какая была у него самого на безальтернативных выборах в 2018 году. Поэтому даже среди тех, кто без особого сопротивления регистрируется под давлением работодателя, все чаще находятся желающие поучаствовать с «фигой в кармане» и проголосовать против поправок. А учитывая зашкаливающее давление в некоторых местах, вполне можно ожидать довольно высокой доли скрытого протестного голосования.
Мне довелось пообщаться на условиях анонимности с работниками одного учреждения жилищно-коммунального хозяйства Москвы о том, как у них устроена схема мобилизации. За каждым работником административного персонала закрепляется группа сотрудников низшего звена в 10-20 человек, которые должны передать ему свои пароли от личных кабинетов для электронного голосования. Те работники, которые не зарегистрированы в Москве, должны открепиться на своем избирательном участке и подать заявление для голосования по месту работы. Накануне старта досрочного голосования все «бригадиры» получают такие напоминания от начальства (текст частично изменен для сохранения анонимности):
«Коллеги, завтра с 8-00 начнется голосование. Мы все должны проголосовать в один день. Вы сами и ваши подопечные. Обзвоните всех, потратьте время. Сразу после обратная связь от вас и по всем вашим, что проголосовали. Это очень важно и серьезно».
Мой собеседник был взбешен такими «обязанностями» и теперь собирается проголосовать за себя и всех закрепленных за ним сотрудников против поправок. Многие, как и он, еще не готовы отказывать работодателю и открыто сопротивляться принуждению, но уже есть готовность проголосовать против очевидных пожеланий кремлевской элиты.
Свой протест начали выражать и другие очень важные для плебисцитарной путинской системы люди — члены избирательных комиссий. По закону, избирательные комиссии обязаны работать на выборах и референдумах, но «всенародное голосование» по поправкам не попадает в эту категорию. При этом именно они оказываются подвержены самым высоким рискам: учитывая досрочное голосование, им нужно будет в течение 7 дней подвергаться массовым контактам с людьми, что сильно повышает их шансы заразиться коронавирусом. А учитывая, что в стране всего около 900 тысяч членов избирательных комиссий всех уровней, даже чисто статистически без жертв обойтись будет практически невозможно. Поэтому не приходится удивляться тому, что сотни членов комиссий открыто отказались от участия в этом мероприятии и призвали к этому же своих коллег.
Судя по всему, кремлевский менеджмент осознает возможные риски «перегрева» своей административной машины и отрицательной реакции тех, над кем они сейчас совершают откровенное морально-психологические насилие. Со слов моего собеседника, их жилищно-коммунальное начальство находится в очень нервозном состоянии из-за плохих показателей по явке на электронное голосование на вверенных им участках. В Москве некоторые чиновники явно стали переходить к запасным вариантам. Так, телеканал Дождь выпустил расследование, в котором рассказал о покупке сим-карт с персональными данными пожилых граждан Москвы для регистрации «мертвых душ» на электронное голосование.
Кроме того, на прошлой неделе зарегистрированные на московском портале государственных услуг пользователи получили письма с предложением принять участие в «тестовом голосовании по благоустройству», доступном только тем, кто зарегистрировался на голосование по конституции. Все это идет в дополнение к уже традиционному фестивалю «лотерей», на которых разыгрывают бытовую технику, автомобили и даже квартиры. Мэр Москвы, например, распорядился выделить на эти цели 10 миллиардов рублей, при том что еще недавно он же заверял граждан, что государство не сможет увеличить бюджетные расходы на финансовую помощь пострадавшим от пандемии.
Что предлагает оппозиция?
Как ни странно, в такой на первый взгляд очевидной ситуации оппозиция не выработала единой тактики протеста. Некоторые политики (например, московский урбанист Максим Кац) настаивают, что необходимо идти голосовать против поправок. Алексей Навальный считает голосование против хорошим шагом, но не единственным способом выразить свой протест, поэтому не призывает своих сторонников к походу на участки и оставляет выбор за ними. Некоторые движения высказались за однозначный бойкот.
С подачи Максима Каца внутри оппозиции разразился нешуточный конфликт вокруг этого вопроса: Кац обвинил всех оппозиционных политиков, которые не призвали своих сторонников к голосованию против поправок, в слабости и назвал эту позицию ошибочной. Последующая полемика заставила комментаторов вспомнить старую истину о том, что либеральная оппозиция не может договориться даже об очевидных вещах.
Скорее всего, причина отсутствия единой тактики у оппозиции кроется не в персональных особенностях лидеров, а в политтехнологической составляющей вопроса. Печальный для оппозиции факт заключается в том, что ни одна оппозиционная сила в стране до сих пор не имеет агитационной сети национального масштаба, на основе которой можно было бы за месяц выстроить кампанию, охватывающую 110 миллионов избирателей по всей стране. Ближе всего к этому подошла система региональных штабов Навального, однако он не посчитал нужным запускать ее сейчас на полную мощность для достижения сомнительного результата. Во-первых, максимальный суммарный потенциал охвата всей оппозиционной агитации можно оценить в 15 миллионов человек — это очень хороший задел для региональных выборов и даже для выборов в Госдуму, но не для плебисцита национального масштаба. Во-вторых, при отсутствии технической возможности контролировать подсчет голосов и предотвращать фальсификации реальная мотивация любой агитации сильно падает — трудно массово убеждать людей приходить на участки, если у тебя нет никаких инструментов для защиты их голосов, особенно в период пандемии, когда риски для здоровья вполне серьезные.
Возможно, в сложившихся условиях следовало бы направить агитационные усилия на тех самых бюджетников, которые пойдут голосовать в любом случае и которые сейчас подвергаются брутальному давлению со стороны своих работодателей. Но и к этой задаче оппозиция пока скорее не готова с технологической точки зрения, поскольку включить этих людей в свою аудиторию и дотянуться до них агитацией не так-то просто, особенно если занимаешься только обработкой и без того лояльного себе либерального электората и с презрением смотришь вовне. Но так или иначе, новые инструменты, внедряемые сейчас кремлевскими политтехнологами на «всенародном голосовании» по Конституции, будут иметь возрастающее значение на будущих выборах всех уровней, а значит — представляют серьезный вызов для оппозиции.
