1 июля в России завершился недельный марафон голосования по вопросу внесения изменений в конституцию. Совершенно очевидно, что Кремль объявит о победе и запустит кропотливый процесс внедрения 206 поправок в законодательство. Однако в России что-то изменилось, хотя власть изо всех сил старается, чтобы никто этого не заметил. На изменение общественных настроений уже ранее указывали социологи, а сейчас оказалось, что явка (реальная, а не объявленная официальная) была гораздо ниже ожидавшейся. Россияне начали терять терпение.
Май и июнь
В первую очередь это связано с тем, что в период эпидемии и связанных с ней ограничений в ежедневной жизни, президент исчез, отдав реальную власть в руки региональных лидеров. В результате, как отметили независимые социологи из «Левада-центра», впервые за 20 лет Путина начали обгонять по популярности отдельные губернаторы.
Вдобавок президента обуревало буквально маниакальное желание провести парад на Красной площади. В итоге тот пришлось перенести с «победного мая» (такой статус имеет этот месяц в коллективной российской памяти) на «горький июнь» (он ассоциируется с нападением Германии и поражениями на первом этапе войны, а не с триумфальным ее завершением). Злость и возмущение по этому поводу тоже склоняли россиян отказываться от участия в плебисците или голосовать против путинских поправок.
При этом на президента работал традиционный раскол в оппозиции, которая как обычно не могла решить, что делать. Часть оппозиционных кругов (Алексей Навальный, Илья Яшин, партия «Яблоко») призывала бойкотировать референдум, часть — высказаться против. Из-за этих споров и те, и другие в ходе двухнедельного процесса голосования не смогли заявить о себе. Обе группы раздавил каток кремлевских фальсификаций, связанных как с результатами, так и с явкой.
«Нечто подобное было в 1917 году. Большевики захватили власть только потому, что эсеры не смогли договориться с кадетами. Сейчас политики тоже теряют голову, когда пытаются договориться, кто их них должен быть главным», — говорит «Жечпосполита» один из раздосадованных оппозиционеров.
На политической арене Путину никто не угрожал, однако, ему пришлось столкнуться с «великим немым» — избирателями. Их спонтанный и не связанный с призывами оппозиции отказ одобрять поправки стал для Кремля серьезной проблемой. Сходную ситуацию мы наблюдали в 2012 году, когда Путин занял президентский пост, имея самый низкий рейтинг за всю свою историю пребывания на нем. Тогда проблему завоевания сердец россиян он решил, напав на Украину. Имперская эйфория, охватившая Россию, вознесла президента на вершину популярности.
Военные поползновения
Изменение настроений избирателей тревожит Кремль, поскольку оно может обернуться неприятными сюрпризами. Или реагируя на действия общества и надеясь воскресить имперскую эйфорию, или просто внедряя элемент свой постоянный программы, Путин в ходе предварявшей голосование кампании начал угрожать соседям отъемом территорий, которые принадлежат им не по праву.
Это вызвало сильную обеспокоенность на Украине, которой в первую очередь угрожает гипотетическое нападение. Говоря о возможной основе к его подготовке, Киев указывал на начавшиеся 29 июня учения российских резервистов и готовящиеся маневры «Кавказ-2020». Бывший командующий сухопутными силами США в Европе генерал Бен Ходжес предостерег, что одной из целей может стать дамба, возведенная украинцами на канале, по которому ранее шла вода в Крым. Сейчас полуостров страдает от дефицита водных ресурсов, а Кремль не может решить эту проблему. Основания для тревоги могут быть также у Белоруссии и Казахстана. Центральная Европа тоже вряд ли может спать спокойно.
Московские оппозиционеры опасаются, что при таком положении дел мир уже к осени вернется в состояние «новой холодной войны», а Западу волей-неволей вновь придется заниматься сдерживанием Кремля. Одновременно в оппозиционных кругах с прискорбием констатируют, что в самой России «происходит сползание режима от авторитаризма к тоталитаризму».
«Символом новой идеологии властей (в стране, конституция которой формально запрещает вводить государственную идеологию) стал новый храм вооруженных сил в подмосковной Кубинке. Это причудливое совмещение мифологизированного образа Второй мировой войны с примитивно понимаемыми христианскими ценностями», — отмечает в беседе «Жечпосполита» один московский публицист. Он не исключает, что сейчас могут начаться репрессии в отношении людей (журналистов, историков), которые пишут на исторические темы не так, как требует того кремлевский канон. Атмосфера такова, что всех тех, кто не соглашается с властными элитами, «обвинят в связях с Западом и агентурной деятельности».
