Представьте себе, что вы распорядились о разгоне демонстрации, но никто не явился. Акции протеста в российском Хабаровске, не утихающие после ареста местного губернатора, демонстрируют не просто затаенную неудовлетворенность режимом Владимира Путина — а границы его власти над силами безопасности. Кремль, судя по всему, затевает новую волну репрессий, и вопрос морального духа и лояльности его силовиков окажется решающим.
Тысячи протестующих выходят на улицы каждые выходные с 9 июля, когда губернатора Хабаровского края Сергея Фургала арестовали по обвинению в организации убийства 15-летней давности. Протесты вызваны не столько фигурой самого Фургала, сколько укоренившимся недовольством в адрес правительства — местным кажется, что территории за МКАДом там замечают, лишь когда приходит время собирать налоги.
Что особенно поразительно — все демонстрации проходят без разрешения, и местная полиция не пыталась их разгонять. В эти выходные были задержаны шесть демонстрантов из примерно десяти тысяч: двоих приговорили к неделе за решеткой, двоих оштрафовали на 10 тысяч рублей (134 доллара) и еще двоих выпустили на свободу после ночи в изоляторе. По сравнению с тем, как обращаются с протестами в других регионах России, это необычайное великодушие.
Ведь дело отнюдь не в том, что в Хабаровске не хватает силовиков. Наряду с регулярной полицией там имеется подразделение ОМОН, спецназ СОБР, мотострелковый батальон Национальной гвардии и бригада внутренних войск, а также 21-й отряд специального назначения «Тайфун». Если и этого недостаточно, то в ключевом городе вдоль китайской границы находится еще и штаб-квартира Восточного военного округа, а также региональный штаб Федеральной службы безопасности (ФСБ).
Причем полиция не только не пыталась предотвратить протесты — полицейские даже сопровождали марши и братались с демонстрантами, а те скандировали «спасибо, полиция», когда им раздавали маски. Их не трогала даже грозная Национальная гвардия, демонстрируя, по словам одного наблюдателя, явное сочувствие.
Последняя демонстрация также совпала с ежегодным днем ВДВ, праздником российских десантников. К маршу присоединились ветераны войн в Чечне, Грузии и Сирии, в полосатых тельняшках и размахивая флагами.
Может, следователи Генеральной прокуратуры, Следственного комитета и ФСБ и готовят отчеты к тому моменту, когда их спустят с поводка, но пока что все было тихо. Даже когда в Москве заговорили о том, что протесты спровоцированы профессиональными баламутами из числа приезжих — не исключено, что выписанными из США — местные прокуроры в неофициальном порядке эти сообщения опровергли.
Отчасти потому, что никто не горит желанием устраивать масштабную разборку, пока протесты по сути ограничиваются одним городом и не имеют единодушной поддержки местных жителей. Кремль еще может позволить себе выжидать, пресекая любые упоминания о Хабаровске в средствах массовой информации.
Однако волнения все же отражают беспокойство Москвы — насколько она может рассчитывать на собственные силы безопасности, если кризис столкнет их с местным населением.
С 2011 года, когда в результате крупных реформ власти даже отказались от советского названия «милиция», полиция всерьез старается восстановить связь с российской общественностью. Хотя на полицейских по-прежнему смотрят настороженно, отношение к ним все же улучшилось по сравнению с тем, что было десять лет назад.
Хотя у этой медали есть и другая сторона. Нежелание полиции служить кремлевскими штурмовиками привело в 2016 году к созданию Национальной гвардии под руководством Виктора Золотова — бывшего руководителя личной безопасности Путина и, по слухам, человека жесткого и преданного.
Большинство сотрудников полиции, Национальной гвардии и даже ФСБ проводят свою карьеру в одном и том же городе или регионе. Они женятся, заводят друзей — как правило, они часть местного сообщества, и нередко ощущают на себе тот же прессинг и несправедливость, что и их соседи.
Что не менее важно, так это что большинство их начальников тоже не меняются. В советское время МВД (Министерство внутренних дел) и КГБ — предшественник ФСБ — любили тасовать начальников, чтобы не рисковать их благонадежностью. С тех пор эта практика вышла из обихода. За исключением считанных честолюбцев, все знают, что их шансы попасть на более престижную и прибыльную должность в Москве минимальны. Местная же деловая и политическая элита — это их сверстники и друзья, чьим коррумпированным схемам они обязаны своим обогащением.
Например командующий силами Национальной гвардии Хабаровского края генерал-майор Сергей Краев служит там с 1994 года, когда уволился из армии.
Показательны слухи о том, что в Хабаровск перебросили ОМОН из Ростова или Новосибирска — Москва якобы не знала, можно ли доверять местным силам. Хотя их командиры твердят о лояльности центру, пока их верность не подтвердится испытанием, даже Кремль не может знать, как они отреагируют. Так, августовский переворот ретроградов против советского лидера-реформиста Михаила Горбачева полиция и многие сотрудники службы безопасности не поддержали — в отличие от глав КГБ и МВД.
Армия, что характерно, тоже. Военные остаются крупнейшей вооруженной силой в стране, и хотя министр обороны Сергей Шойгу — судя по всему, верный путинец, на референдуме по изменениям в конституцию голоса в военных городках разделились примерно поровну. Всего же изменения поддержали 78% россиян — так что о пылкой преданности режиму говорить не приходится.
Ничто из этого еще не означает, что силовики могут пойти против Путина или что серьезный кризис неизбежен. Не означает это и то, что Кремль станет податливее и сговорчивее. Скорее, протесты спадут до более управляемого уровня, и тогда правительство начнет действовать решительнее. Однако одно то, что ему приходится тщательнее калибровать применение силы, говорит о том, что Кремль, стремясь восстановить свою власть, вполне осознает, что бесконечно испытывать верность своих силовиков неразумно.
Еще этим открывается новый, интересный фланг для оппозиции. Сотрудники сил безопасности все чаще критикуют правительство и собственные условия работы. В мае был арестован бывший полицейский и администратор группы «Омбудсмен полиции» Владимир Воронцов, что красноречиво свидетельствует о чувствительности властей к этому вопросу. Еще это говорит о настроениях в полиции: многие даже во всеуслышание критиковали [этот] арест.
Тем временем лидер оппозиции Алексей Навальный выступает с обращениями к полиции и Национальной гвардии — даже после того, как Золотов неожиданно вызвал его на дуэль. А Аббас Галлямов, бывший спичрайтер Кремля, ставший его критиком, открыто призвал привлечь на свою сторону силы безопасности. Демонстранты в Хабаровске не собираются свергать Путина, но дали понять, что одним из ключевых направлений станет борьба за сердца и умы его преторианцев.
