100 лет назад поляки и украинцы поломали планы Кремля и Коминтерна

Как-то не видно, чтобы на Украине должным образом вспомнили и отметили на всех уровнях века «Чудеса на Висле». А между тем речь идет об одном из знаковых событий новейшей истории, когда войска возрожденной второй Речи Посполитой при поддержке Действующей армии УНР и добровольцев из ряда западных государств сломали планы Кремля и Коминтерна (этих большевистских братьев-близнецов) «напоить красных коней водой Вислы и Рейна», то есть захватить и советизировать Западную Европу. В приказе войскам от 2 июля 1920 г. командующий Западным фронтом Михаил Тухачевский писал: «На западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству… на Вильно, Минск, Варшаву — марш!». Но сложилось не так, как хотелось большевикам. И не в последнюю очередь — благодаря тем украинцам, которые помешали этому маршу.

Однако, возможно, оно и хорошо, что при действующей власти и при нынешнем состоянии украинского общества, в частности, интеллектуального сообщества, такого празднования не будет. Ведь речь идет о непростых исторических и мировоззренческих вопросах, по которым следовало бы предварительно выработать определенный консенсус, а потом превращать в праздник международного уровня. Можно, конечно, как до сих пор, ограничиться общими — ведь спасение десятков европейских государств от «счастья» установления в 1920 году тоталитаризма советского образца с ревкомами, «революционным правосознанием», чекистами, массовыми расстрелами «буржуев», концлагерями, принудительным трудом и т. д., безусловно, заслуживает того, чтобы праздновать то, что этого не произошло, и чествовать тех, кто остановил — нередко ценой своих жизней — «боевые колонны» большевиков. Но что же делать с теми сюжетами, которые «выпячиваются» за пределы этой в целом справедливой схемы и с особой силой свидетельствуют о трагизме собственно украинского измерения событий столетней давности?

Чтобы наглядно убедиться в существовании таких сюжетов, на мой взгляд, стоит обратиться к классическому или хотя бы полуклассическому фильму известного польского режиссера Ежи Гоффмана «Варшавская битва. 1920» («1920 Bitwa warszawska»), посвященному событиям столетней давности и сделанному при государственной поддержке. Фильм этот, убежден, известен части читателей «Дня»; вероятно, он будет показан каким-то из телеканалов в ближайшее время. Но все равно позволю себе напомнить некоторые перипетии фильма, в котором действуют многочисленные исторические персонажи и который претендует не только на поднятие духа, но и на воссоздание буквы времени, насколько это возможно для масштабного боевика.

Сюжет фильма начинается с того, что создатель и глава Красной армии Лев Троцкий в вагоне своего бронепоезда диктует телеграмму Ленину о том, что, мол, есть подходящий момент разобраться с Польшей и пойти дальше на Запад. Ленин произносит перед политбюро РКП (б) краткий спич, в котором поддерживает Троцкого; Ленина дополняет Сталин, и присутствующие дружно голосуют за поход Красной армии на Польшу, Германию, Италию, Англию и так далее. Итак, на мирную Польшу движется (весьма эффектно показано) нашествие «красных коней»…

Все это было бы смешно, если бы не внушало грусть. И вот почему. Попытка похода Красной армии на Запад «через труп белой Польши» приходится на время, когда вторая Речь Посполитая уже полтора года вела войну с большевистской Россией. Что интересно: эта война началась 6 января 1919 года, когда Красная армия выбила поляков из оккупированного ими Вильнюса. Параллельно польская армия воевала с независимыми украинскими государствами (ЗУНР и УНР), после тяжелых боев оккупировала (этот термин употреблял сам Пилсудский) Галичину и Волынь, а в придачу — значительную часть Беларуси. 8 декабря 1919 года Антанта определила восточную границу Польского государства по линии, которая чуть позже получила название «линии Керзона» (по фамилии британского министра иностранных дел), но Варшава продолжила оккупацию значительных территорий к востоку от этой линии. Более того, правительство УНР в обмен на военный союз вынуждено было согласиться с законностью польской оккупации Галичины и Волыни. Однако ничего этого в фильме нет, зато польские рецензенты на момент появления ленты в 2011 году дружно отмечали «безупречность исторической идеи» и «избегание шаблонного представления кампании 1920 г. как столкновение польского народа с извечным врагом — Россией», так как мол, это была «война не с Россией, а с большевизмом». А тем временем большевики смогли мобилизовать на войну с Речью Посполитой большие массы пленных белых офицеров и казаков, и даже царских генералов именно под лозунгом «борьбы против извечного польского врага», а Пилсудский сумел собрать на фронте всех, кто мог носить оружие; была снята охрана мостов, железных дорог и муниципалитетов в городах — как раз под лозунгом «борьбы с российским империализмом»…

Впрочем, последнее в фильме мы видим — общенародное движение против русских. Слышим и упоминания об Украине и украинцах: так, во время совещания генералов Юзеф Пилсудский (которого играет знаменитый Даниэль Ольбрыхский) говорит, что Замостье до последней капли крови будут защищать украинцы генерала Безручко, а во время разговора с польским премьером Грабским отмечает: «Киев мы отдадим украинцам». А Винницу, Житомир и Умань? Я уже молчу о Луцке, Тернополе и Львове… Но эти слова персонажа фильма польские критики чего считают свидетельством отсутствия у второй Речи Посполитой империалистических намерений. А как же с Вильнюсом, расположенным значительно восточнее «линии Керзона»? Ведь из-за польских посягательств на него «буржуазная» Литва в войне 1920 г. оказалась союзником большевиков! Красноречивый факт, не так ли?

Хотя в «Варшавской битве» показан и отряд союзных Польше войск — казаков, по одежде — кубанских. Это правда, были и донские, и кубанские казаки, воевавшие против «красных». Но ни первые, ни вторые не считали себя русскими! Кубанцы, скажем, называли себя либо отдельным народом («Черноморца»), либо украинцами. Но почему Хоффман взял на роль их атамана москвича Александра Домогарова, который разговаривает иначе, чем удельные кубанцы? Это тоже «безупречность исторической идеи»? С другой стороны, изображение в фильме Красной армии с ее специфическим духом выглядит довольно реалистичным (читайте «Дневники» Бабеля, который шел в поход с 1-й конной армией), хотя иногда и слишком карикатурно.

А вот показанные в фильме советские исторические персонажи — это чуть ли не сплошная «крислата журавлина». Ленина играет очевидно молодой для этой роли актер, который бы согласился на роль Бухарина; Сталин в фильме показан где-то 60-летним «отцом народов», тогда как реальному Сталину в то время был 41 год, он был лихим мужиком с задорными усами. Тухачевский и его штаб — это некое сборище дураков, а тем временем претендент на роль «красного Бонапарта», вопреки Виктору Суворову, профессионально построил план разгрома Речи Посполитой. В его основе была идея форсировать Вислу в нижнем течении и обойти Варшаву с тыла (что-то вроде немецкой «косы Шлиффена», которая в Первую мировую была положена в основу плана наступления на Париж). С существенным отличием: у немцев не было стратегической конницы, а у Тухачевского она была 3-й конный корпус Гая, который двигался вдоль границы с Восточной Пруссией, получая оттуда ресурсы (даже бригада немецких добровольцев влилась в Красную армию, чтобы бить противных поляков). Если кто-то думает, что стратегическая конница Красной армии в 1920 году является чем-то вроде войска XIX века, то глубоко ошибается; такие формирования имели в своем составе не только конницу, но и артиллерию, автомобили, броневики, самолеты и бронепоезда. Более того, план Тухачевского был даже лучше, чем план кайзеровского генштаба в 1914-ом: на решающем этапе Юго-Западный фронт должен был передать Западному 1-конную армию Буденного — и она должна форсировать Вислу южнее Варшавы, замкнув кольцо вокруг польской столицы и основных сил польской армии…

Всего этого зритель не видит и не знает.

Но план Тухачевского потерпел фиаско: он был слишком классово-марксистским и не учел национального подъема поляков. А еще — амбиций Буденного и Сталина, которые попытались штурмом взять Львов, получили отпор, потом с опозданием бросили 1-ю конную армию на варшавское направление — под Замостьем подверглись эшелонированной обороне украинских военных Марка Безручко. На том марш «красных коней» был окончен, потерпев фиаско.

Поэтому среди финальных кадров «Варшавской битвы» есть сцена, когда после провала наступления Красной армии на Речь Посполитую Ленин сметает рукой с карты красные флажки и говорит: мировая революция провалилась, придется строить социализм в отдельно взятой стране. Мягко говоря, это туфта. Однако туфта понятная: Гоффман значительную часть детских и юношеских лет прожил в СССР (сначала их семью в 1940 г. депортировали в Сибирь, где он пробыл до 1945 года, затем в 1950 —1955 годах он учился в Москве во ВГИКе), поэтому не только читал, но и изучал сталинский «Краткий курс истории ВКП (б)» — компендиум социально-исторической мифологии большевистской эпохи. Похоже, сталинские мифологемы, которые рассказывали о событиях 1920 года, в значительной степени превратились в стереотипы мировосприятия, и не только Хоффманом. Поэтому в фильме о «чуде на Висле» и прозвучала это как будто ленинская фраза. На самом деле это типично сталинская формула, которой он начал прикрывать экспансионистскую политику СССР с конца 1920-х и окончательно сформулировал которую уже в конце 1930-х, убедившись в невозможности инициировать успешные «внутренние» революции, даже при военно-политической помощи СССР, на примере республиканской Испании и полностью став на позиции осуществления «революции извне», принесенной на штыках Красной армии. А в начале 1920-х Коминтерн и РКП (б) изо всех сил пытались разжечь мировую революцию — в Италии, в Германии, в Эстонии, в Китае, в Персии, в Бразилии и в той же Речи Посполитой, где специальные «красные» отряды действовали вплоть до 1926-го.

Но это далеко не все, что следует осмыслить, не все украинские измерения войны 1920 года. Серьезного разговора требует вызванный империалистической политикой Варшавы раскол Украинских сил. Так, часть Украинской Галицкой Армии направилась сначала «белым», затем — к «красным», часть де-факто заняла нейтральные позиции, часть левых социалистов — во главе с самим Винниченко! — или приняла к большевикам, или стала их попутчиками и так далее. А корпус Красного казачества Примакова — еще одно соединение стратегической конницы? А впрочем, 1-я конная армия с ее командованием и большинством начдивов из числа этнических украинцев? Более того: летом 1920-го украинские повстанцы Черного Яра имели реальную возможность несколькими ударами отрезать пути снабжения Юго-Западного фронта, захватив Киев, Канев и Черкассы, и вызвать тем самым полное фиаско наступления сил фронта на Запад. Но они засомневались, не видя в Речи Посполитой надежного союзника. И были правы… С другой стороны, если бы большевики уже тогда «освободили» все украинские земли на восток от «линии Керзона», что было бы с украинцами, которые под польской оккупацией все же не переживали ни Голодомор, ни ГУЛАГ, ни Большой Террор? Ирония истории…

А напоследок отмечу, что, во-первых, нам не нужно идеализировать свое прошлое — ни Хмельнитчину, ни Колиивщину, ни ОУН и УПА (запрещена на территории РФ — прим. ред.) — не нужно также их обесценивать и дегероизировать. Что же касаетс войны 1920 года, то стоило бы иметь и украинские фильмы об этих событиях, где история представала бы в своей полноте и драматичности, а исторические персонажи не выглядели бы карикатурно.