Лидер Белоруссии Александр Лукашенко был уверен, что его попытка исполнить «евразийский шаффл» обеспечит ему еще один президентский срок. По всей видимости, он просчитался, и теперь он надеется, что грубая сила поможет его режиму избежать свержения.
Зверские репрессии, начавшиеся после воскресных президентских выборов, представлявших собой избирательный фарс, указывают на отчаяние человека, который наконец понял, что он остался один.
Лидер Белоруссии Александр Лукашенко был уверен, что его попытка исполнить «евразийский шаффл» обеспечит ему еще один президентский срок. По всей видимости, он просчитался, и теперь он надеется, что грубая сила поможет его режиму избежать свержения.
«Евразийский шаффл» — его самым искусным исполнителем был покойный президент Узбекистана Ислам Каримов — это тот непрекращающийся танец, который постсоветские лидеры исполняют «между Москвой и Вашингтоном, чтобы обеспечить себе максимальные преимущества».
Самыми искусными исполнителями этого шаффла являются авторитарные правители, которые способны признать некоторые свои нарушения в процессе общения со своими западными (в первую очередь американскими) собеседниками, предложить некоторые уступки, а затем недвусмысленно намекнуть на то, что они могут послужить заграждением от агрессии и экспансии России, — и одновременно с этим они стараются получить привилегии от Москвы, стремящейся купить их верность или как минимум нейтралитет. И всякий раз, когда в их экспериментальном романе с Европой или Соединенными Штатами наступает охлаждение, они могут рассчитывать на то, что Москва с радостью примет их обратно в общий евразийский дом.
Традиционный подход Лукашенко заключался в том, чтобы сохранять его позиции, гарантируя нейтралитет Белоруссии и некоторую степень взаимодействия с Европой и одновременно с этим требуя от России льгот, которые позволяли ему покупать лояльность населения его страны. Однако эта сделка начала рушиться после украинского кризиса 2014 года, когда имевшееся в распоряжении Лукашенко пространство для геополитических маневров между Россией и Западом резко сократилось. Более того, несмотря на свою готовность сотрудничать с Кремлем, Лукашенко всегда хотел быть президентом независимого белорусского государства, а не губернатором одной из провинций «Большой России». По слухам, его раздражали предложения касательно того, как российский президент мог бы обойти существовавший тогда запрет на участие в президентских выборах 2024 года, — в частности идея о том, что Путин мог бы возглавить уже утратившее свою актуальность «Союзное государство» России и Белоруссии и превратить этот свой пост в новую и более влиятельную исполнительную должность, тем самым фактически сместив Лукашенко.
Между тем, учитывая экономический спад в России, а также ее геоэкономические проекты, которые должны снизить ее зависимость от Украины как от транзитного государства (что в свою очередь повлечет уменьшение значимости Белоруссии), Москва начала сомневаться в том, что она получает достаточно в обмен на те рубли, которые она тратит на поддержку режима Лукашенко.
Ранее в этом году в российско-белорусских отношениях возникло два кризиса. Первый из них был связан с транзитом нефти и способностью Белоруссии покупать энергоресурсы по ценам, ниже рыночных. Лукашенко представил этот кризис как проявление российской экономической агрессии против суверенитета Белоруссии и попытался найти поставщиков в других странах, в том числе в Соединенных Штатах. В западных столицах его внимательно выслушали, и в качестве доказательства потепления в отношениях в феврале 2020 года госсекретарь США Майк Помпео (Mike Pompeo) приехал с визитом в Белоруссию и заявил о том, что Соединенные Штаты «хотят помочь Белоруссии создать ее собственную суверенную страну». Были приняты определенные шаги для смягчения западных ограничений в отношении Белоруссии, а Соединенные Штаты начали процесс восстановления дипломатических связей на уровне посольств.
Второй кризис возник, когда Лукашенко попытался — в преддверии августовского голосования — обвинить Москву в стремлении вмешаться в белорусские выборы и дестабилизировать страну, чтобы поставить во главе нее более уступчивое руководство. Кульминацией этого кризиса стал довольно странный инцидент, когда связанные с частной военной компанией Вагнера наемники, направлявшиеся в Африку, были задержаны на территории Белоруссии под предлогом того, что они якобы намеревались разжечь восстание. По всей видимости, Лукашенко надеялся, что западные правительства рефлекторно поддержат его как защитника от путинского экспансионизма.
Все эти усилия обернулись неудачей. Запад наверняка введет санкции против Лукашенко. Более того, некоторые европейские государства, в частности Литва, больше не признают Лукашенко легитимным президентом Белоруссии и вместо этого поддерживают оппозиционного кандидата Светлану Тихановскую, считая ее законным победителем на президентских выборах. Между тем Москва не торопится поддерживать Лукашенко теперь, когда тот столкнулся с протестами внутри страны и с давлением Запада. Путин поздравил Лукашенко с победой на выборах, однако за последние несколько месяцев отношение российской прессы к белорусскому лидеру стало заметно жестче — его все чаще позиционируют как оторванного от реальности правителя, который демонстрировал готовность предать своих российских союзников.
Кроме того, Лукашенко стоит обратить внимание на политическую судьбу бывшего лидера Армении Сержа Саргсяна, который тоже был уверен в том, что Москва считает его незаменимым звеном в управлении Арменией, и место которого в результате революции 2018 года занял Никол Пашинян. Создается впечатление, что лучшим исходом для Кремля станет такой Лукашенко, который сможет остаться у руля в своей стране, но который станет слабым и абсолютно зависимым от Москвы в смысле своего политического выживания. Но, как написал Андрей Кортунов, «пример Армении показывает, что геополитика ограничивает список потенциальных союзников той или иной страны, даже если состав ее руководства коренным образом меняется. Возможно, в географическом плане у Белоруссии больше вариантов, чем у Армении, но перспективы серьезной интеграции с Западом весьма туманны». Федор Лукьянов написал: «Таким образом, Кремлю нужно просто подождать результатов и в дальнейшем отталкиваться от них».
Возможно, Лукашенко захочет применить грубую силу — даже в духе бойни на площади Тяньаньмэнь, — чтобы остаться у руля в стране, но он, очевидно, надеется на помощь китайского лидера Си Цзиньпина теперь, когда Запад наверняка откажет ему в поддержке, а Россия согласится предоставить ее только в обмен на существенные уступки. Однако Китай вряд ли заинтересован в Белоруссии в той же мере, в какой она заинтересована в Китае.
Соединенные Штаты и их европейские партнеры должны и дальше сурово осуждать те массовые нарушения прав человека, которые сейчас наблюдаются в Белоруссии. Кампания давления на белорусский режим, возможно, приносит свои плоды, поскольку правительство уже освободило задержанных участников акций протестов. Но этот кризис требует очень осторожного и искусного подхода. Белоруссия все еще имеет большое значение для России благодаря своему географическому положению и той роли, которую она играет в защите уязвимых западных территорий России. Это обстоятельство ограничивает способность Запада повлиять на ситуацию, потому что Москва обладает «преимуществом своего поля» и рассматривает будущее Белоруссии как жизненно важный аспект, ради которого она готова пойти на серьезные риски.
Хотя последующие события заслонили собой этот факт, все же стоит напомнить, что Соединенные Штаты и Россия нашли общий язык и обеспечили «мягкую посадку» после грузинской Революции роз 2003 года. Еще одним примером может послужить первоначальная сделка, разработанная для Украины еще до начала революции на Майдане. Если появится возможность обеспечить уход Лукашенко на условиях, которые Москва посчитает приемлемыми, нам и нашим европейским партнерам стоит за нее ухватиться.
Николас Гвоздев — профессор кафедры национальной безопасности в Военно-морском колледже США, а также глава кафедры экономической географии и национальной безопасности имени Джерома Леви. Является пишущим редактором журнала National Interest.
