«Последствия будут сильно зависеть, насколько тотальный характер примут эти забастовки, сколько времени они продлятся. Все зависит от того, как разрешится политический кризис. Без понимания того, как и когда он разрешится, никакие экономические прогнозы о величине убытков и потерь невозможны», — отмечает белорусский аналитик в интервью Delfi.
Delfi: Большинство белорусских предприятий, включая крупных налогоплательщиков, либо уже объявили забастовку, либо намерены это сделать, если власти не выполнят политические требования работников. Как это влияет на ситуацию в экономике?
Вадим Иосуб: Особенность наших забастовок — это исключительно политические требования. Хотя чаще в мире к забастовкам прибегают с экономическими лозунгами — рост зарплат, против увольнений и так далее. Первые забастовки начались в середине прошлой недели. Они носили точечный характер. Какие-то предприятия даже не столько бастовали, сколько отдельные работники выходили на акции в свой обеденный перерыв. Потом часть предприятий начала заявлять, что будет останавливать работу на час-два. И сейчас все больше предприятий либо де-факто остановили свою работу полностью, либо угрожают это сделать, если их требования не будут выполнены.
Напомню, что у всех предприятий, которые вышли на забастовку, требования почти одни и те же. Первый пункта — прекращение насилия над мирными людьми со стороны правоохранительных органов. Второй пункт по-разному формулируют, но смысл примерно одинаковый. Либо, чтобы Лукашенко ушел, либо чтобы был организован пересчет голосов, либо чтобы произошли повторные выборы. Но это уже нюансы. Общий смысл требований понятен. Подводить какие бы то ни было экономические итога этих забастовок на данный момент, говорить, какой конкретно они уже нанесли ущерб, невозможно вообще. Как минимум надо будет ждать какую-то статистику за август, которая появится только в сентябре. Ситуация от предприятия к предприятию сильно отличается. Начнем с того, что среди госпредприятий есть те, которые приносят деньги в бюджет. А есть наоборот убыточные предприятия, которые лишь тянут деньги из бюджета.
Сейчас популярна такая шутка, что забастовки могут оздоровить белорусский бюджет. Потому что когда работают убыточные предприятия, они генерируют убытки для государственной казны. Перестали работать — нет убытков. Но, конечно, это не про все предприятия можно сказать. Последствия для экспорта, для экономики в целом — тут тоже могут быть нюансы. Что называется, не было счастья, да несчастье помогло. У нас в среднем по стране по промышленным предприятиям складские остатки выросли приблизительно до 80 процентов месячного производства. То есть предприятие встало, это не означает, что оно перестало отгружать продукцию. У него есть склад, и его можно разгружать. И в среднем по стране склад — это объем почти месячного производства.
Понятно, что на самом деле где-то меньше, где- то больше. Последствия будут сильно зависеть, насколько тотальный характер примут эти забастовки, сколько времени они продлятся. Если два дня — одна история, месяц — совсем другая. Все зависит от того, как разрешится политический кризис. Без понимания того, как и когда он разрешится, никакие экономические прогнозы о величине убытков и потерь невозможны.
— Можно ли говорить о каком-то запасе прочности?
— В одночасье экономика не рухнет. Вероятнее всего, не рухнет курс белорусского рубля.
— Вы сказали в одночасье. Какой временной промежуток вы имеете в виду?
— Сейчас можно говорить с уверенностью про диапазон в неделю. Что будет более, чем через неделю, полнейшая политическая неопределенность. Давать прогноз невозможно. Мы сейчас живем в ситуации, когда варианты, чем закончится все это, непредсказуемы. Может быть, бывший президент завтра сбежит, может быть, он решит строить в Белоруссии Северную Корею, может быть, он сюда призовет российские войска. В каждом из этих случаев будут совершенно разные экономические сценарии. Поэтому давать не то что в цифрах, а даже какие-то качественные прогнозы, предельно сложно, не зная, что предпримет бывший президент.
— Как вы оцениваете управляемость экономики в случае, если, допустим, Лукашенко покинет страну? Есть, кому взять штурвал?
— Я полагаю, что, даже не смотря на то, что у нас большинство предприятий государственные, все-таки это не совсем социалистическая экономика, предприятия эти не сильно нуждаются в условном главном штурвале. На каждом предприятии есть директора, все необходимые службы. Даже если власть будет меняться, люди будут работать, предприятия будут выдавать продукцию, платить людям зарплату и налоги в бюджет. Когда и если основная причина забастовок отпадет, я вообще не вижу, откуда могут возникнуть какие-то проблемы с управляемостью экономики. Все будет нормально.
— Вы говорите о работе предприятий. А если оценивать ситуацию экономическую в целом в случае какого-то переходного периода?
— После прошлогодних отставок экономический блок правительства немного ослаблен. Но там работают вполне адекватные профессиональные люди. В Национальном банке были и сейчас остаются на своих постах исключительные профессионалы. Если в переходный период остается действующий экономический блок (этих людей не за что снимать с должностей, нет причин менять руководство Нацбанка), то сохранится управляемость. Причин для глобального экономического краха в данном случае нет. Понятно, что на момент смены власти могут быть сложности с займами. Могут резко упасть в цене и соответственно вырасти в доходности белорусские гособлигации.
Но этот период, как мне кажется, можно достаточно быстро пройти. Пример — это Украина, где произошла не только смена власти. Но и на территории которой шла достаточно горячая война и по сути в менее горячем режиме она продолжается до сих пор. Украине удалось реструктурировать долги, стабилизировать все макроэкономические параметры — и курс, и инфляцию и прочее. Притом, что — опять же с учетом войны, оккупации Крыма — Украина оказалась в гораздо более сложной ситуации, чем мы сейчас при смене власти. То есть это необязательно крах, дефолт и конец света.
— Какие из тех предприятий, которые сейчас бастуют, наносят наибольший урон экономике?
— Сложно ответить на этот вопрос исчерпывающе прямо сейчас. Я могу назвать самые значимые предприятия, которые уже попали в список бастующих. Это, безусловно, нефтеперерабатывающие заводы, нефтехимия, «Беларуськалий» (там производится каждая шестая тонна калия в мире). Это крупные предприятия, которые приносят деньги в бюджет. Сложность для оценки ситуации, как я уже сказал, заключается в том, что ситуация постоянно меняется, мы получаем разрозненные сообщения о том, кто бастует и в каком режиме. Где-то полностью остановка, где-то на час кто-то останавливается, где-то отдельные цеха. Если такие предприятия остановятся полностью, это будет больно для экономики, для бюджета. Но пока у меня нет детальной картины, какие из наших промышленных гигантов в каком режиме бастует.
— А как это все сказывается на курсе белорусского рубля?
— На курс белорусского рубля пока забастовки не повлияли. Белорусский рубль медленно снижается, приблизительно на несколько десятых процентных пункта в день по отношению к валютной корзине. Собственно говоря, это такое снижение, которое у нас идет последний год без всяких забастовок. Для того, чтобы рубль рухнул, надо, чтобы люди массово взяли свои рубли и побежали покупать валюту. В нынешних условиях у них нет какого-то серьезного объема рублей, чтобы покупать валюту. Если предприятия остановятся, соответственно будут проблемы с выплатами зарплат, денег на руках будет меньше и еще меньше возможностей покупать валюту, поэтому прямой угрозы для курса в краткосрочном периоде нет. В долгосрочном периоде, в разрезе нескольких месяцев, это да, это было бы угрозой для курса.
Если касается предприятий, у которых есть валютные долги, у которых из-за остановки производства не будет хватать валютной выручки. Они должны будут выйти на рынок и покупать валюту, чтобы возвращать долги, курс может упасть. Но опять-таки, в сегодняшней ситуации давать прогноз на несколько месяцев вперед — неблагодарное занятие. Одно из крупных закредитованных предприятий сегодня — это Белорусский металлургический завод (БМЗ). Вечером в понедельник, 18 августа, стало известно, что на БМЗ приостановили работу все три печи.
