У Японии и России поразительно много общего — и это было заметно до того, как они получили полное представление друг о друге.
Обе по европейским стандартам XIX века слыли странами отсталыми — как экономически, так и в промышленном и в научном отношении. Обе остро это почувствовали и ответили одинаково. В обеих возникли две противоборствующие фракции: одна призывала принять западные обычаи, другая настаивала на нравственном превосходстве собственной культуры.
Мыслители Сакума Сёдзан (1811-1864) и Петр Чаадаев (1794-1856) вполне нашли бы общий язык, если бы им довелось встретиться. Сакума в 1849 году писал о западном просвещении, что оно «улавливает то, что важно, а наше — нет». «Мы же тонем в разговорах о высоких материях… Как страна Япония полностью потеряла связь с истиной, основанной на проникновении в суть всех явлений», — писал Сёдзан.
А Чаадаев в 1829 году писал: «Ничто из происходившего в Европе не достигало до нас. Нам не было никакого дела до великой мировой работы. Все это нас совершенно миновало. Весь мир перестраивался заново, а у нас ничего не созидалось».
Сакуму, которого окрестили «отвратительным и гнусным предателем», убили ярые приверженцы монархии. Чаадаева признали невменяемым и приговорили к домашнему аресту.
Европейцев японцы — даже те, кто ими восхищались, — считали «варварами». Они были сильны, развиты и творили чудеса, но считались безнравственными. Эту точку зрения разделял самурай Сайго Такамори (1828-1877), который покончил с собой, когда его восстание против вестернизации провалилось. «Однажды у меня возник спор с одним человеком. Он не соглашался, что жители Запада нецивилизованны. Я объяснил ему, что страны подлинно цивилизованные привели бы нецивилизованные к просвещению политикой доброжелательного и благонравного просвещения, вместо того, чтобы их завоевывать», — писал он.
Он тоже был ярым монархистом. В России эту нишу занимали славянофилы. В их понимании превосходство России заключалось в вековой крестьянской общине, — поскольку совместная собственность на землю неизбежно приводит к человеческому братству, немыслимому при европейском капитализме, конкуренции и частной собственности.
Националистические деспотии привели обе страны к промышленной революции. Россия давно уже вела экспансию, Япония — лишь недавно. В 1895 году она неожиданно выиграла войну против Китая, поразив весь мир. Россия встревожилась: у нее в Китае были свои интересы. В 1896 году она возглавила Тройственную интервенцию — поддержанное Францией и Германией требование, чтобы Япония отказалась от своих территориальных приобретений. Главным образом от полуострова Ляодун с его трофейной гаванью Порт-Артур (современный Люйшунькоу). Япония, не имея союзников и слабая в военном отношении, в ярости покорилась.
Она вспыхнула в 1904 году. Вероятно, ее можно было избежать. Если не брать в расчет геополитику, Япония и Россия могли бы стать друзьями. Во всяком случае, многие японцы и россияне дружили.
В одном из ранних эпизодов фигурирует русский морской офицер Василий Головнин. В 1811 году он командовал кораблем, исследовавшим Курильские острова, на которые претендовала Япония. Японцы схватили Головнина и его команду и держали в плену в течение двух лет. Позже он написал о своем опыте книгу. Пленники и похитители так сблизились, писал он, что при расставании на глазах стояли слезы.
В сентябре 1903 года отец современной японской кавалерии Ёсифуру Акияма посетил Сибирь, чтобы «хорошенько все рассмотреть», как он говорит в историческом романе Рётаро Сибы 1979 года «Тучи над холмами». Сиба описывает пышные и торжественные встречи, веселые пирушки и взаимное восхищение. «Когда-нибудь, — думает Акияма у Сибы — мне придется встретиться с этими сердечными парнями на поле боя». Из достойных друзей получаются достойные враги, замечает он.
Сегодня Русско-японская война — малопримечательный исторический факт. Но Япония в те времена считала, что ей грозит уничтожение. «Мощь и военные ресурсы Японии не составляют и мизинца России», — говорит в романе Сибы бывший премьер-министр Хиробуми Ито (1841-1909). Ито хотел заключить союз с Россией. Другие государственные деятели выступали за союз с Британией. Но что с этого получит Британия?
«Сами японцы, — пишет Сиба, — считали Дальний Восток отсталой провинцией, мировым захолустьем». В 1900 году, как пишет Сиба, министр иностранных дел Сюдзо Аоки обратился с «беспрецедентным» письмом к самому императору.
«Мы цивилизованы лишь наполовину, — писал Аоки. — От 80 до 90% японцев ходят по улицам в традиционном варварском платье. Наше полуцивилизованное государство не в силах свергнуть гнет могущественной Российской империи».
Так получилось, что у Британии были свои причины опасаться России: ее экспансия в Афганистан поставила под угрозу пути в Индию. Британия горячо откликнулась на предложение Японии. Заключенный в 1902 году альянс несколько укрепил японцев. Контраст с тем нахальством и едва ли разумной самоуверенностью, с которыми Япония действовала против США спустя всего поколение, разителен. В 1904 году все шансы были против Японии, и правительство это знало, — но не яростно воинственные публика и пресса.
Ито боялся худшего: «Если японская армия будет уничтожена на сопках Маньчжурии, а все военные корабли — потоплены в Цусимском проливе, — пишет Сиба, — Я возьму в руки винтовку и стану простым солдатом, чтобы умереть под градом пуль».
Когда генерал армии пришел просить у него финансовой поддержки, промышленник и магнат Эйити Сибусава ответил прямо: «У Японии нет денег, чтобы воевать против России. Нация обанкротится и погибнет на полпути».
Страна балансировала на грани банкротства даже без войны. Почти половина бюджета уходила на содержание армии, а народ жил впроголодь.
«Столь огромный бюджет на подготовку к войне стал возможен лишь потому, — отмечает Сиба, — что японцы привыкли к нищете».
Переговоры с Россией сорвались. Япония настаивала на признании своих прав и интересов в Корее. Россия отказалась. Почему? В решающий момент бывший российский военный министр сказал своему менее самодовольному преемнику, «одного русского солдата за двух японцев будет вполне достаточно».
Так казалось, когда противники впервые схлестнулись у корейского Чемульпо (нынешний Инчхон). Победа Японии ошеломила самих японцев. Японский консул в Корее, пишет Сиба, «остолбенел и заплакал»: неужели японцы победили белых?
Это первая из двух статей о русско-японской войне. Майкл Хоффман — автор книги «Сипанго, золотой Сипанго: эссе по истории Японии»
