Вашингтон — Слова национализм и патриотизм обычно употребляются для описания глубоких политических убеждений, и оба ярлыка часто навешивают накануне предстоящих в ноябре выборов в США. Но с точки зрения психолога эти два термина описывают разные (хотя и варьирующиеся) способы идентификации человека с обществом. Более того, различия в личностях националистов и патриотов, судя по всему, универсальны для всех культур, а это значит, что они являются частью нашего коллективного наследия как человеческого вида.
И националисты, и патриоты на словах преданы своему обществу, но они по-разному к нему относятся. Патриоты гордятся коллективной идентичностью и чувством принадлежности. Такие настроения естественны как для родившихся в стране граждан, так и для натурализованных иммигрантов. Со всей страстностью, направленной на группу, к которой они принадлежат, патриоты придают особое значение повседневным нуждам общества — питание, жильё, школы и так далее.
Напротив, идентичность националистов выражается в прославлении. Если патриоты стараются заботиться о согражданах, то националисты озабочены сохранением образа жизни, который они считают наилучшим, а также защитой своего народа от внешних угроз.
Патриоты и националисты расходятся во взглядах и по вопросу о том, кто именно входит в состав «народа». Националисты ценят такие аспекты своей идентичности, которые отделяют их от других. Они придают огромное значение демонстрации лояльности, традиционным нормам, подчинению законной власти, сохранению сложившихся социальных отношений. Эти ценности утвердились, когда ранее эгалитарные сообщества охотников-собирателей перешли к оседлому образу жизни и появились различия в престиже и власти — как индивидуальной, так и групповой.
Патриоты тоже высоко ставят «свой народ», но считают, что этот статус надо заслужить, а не просто защищать. Соответственно, патриоты допускают возможность постоянных улучшений.
Если взглянуть на мир природы, мы обнаружим теснейшие параллели между националистами и муравьями, которые тесно сплачиваются вокруг своеобразного «флага» своей колонии. Это особый запах, который есть у каждого члена группы и который служит эмблемой групповой идентичности. У людей патриот может рыдать не меньше, чем любой националист, демонстрируя верность эмблемам, например, флагу или гимну, однако националисты особенно чувствительны к подобным символам.
У националистов даже краткая демонстрация национального флага или авторитетного лидера вызывает сильную реакцию, равно как и отсутствие символа в ситуациях, когда предполагается его наличие. Примером этого стало негодование белых американских националистов по поводу поведения профессиональных чернокожих атлетов: во время исполнения государственного гимна они преклоняли колено в знак протеста против полицейского насилия.
Хотя националисты с намного большим подозрением относятся к многообразию, чем патриоты, это не означает, что у патриотов иммунитет к предвзятости. Когда их страстный пыл ограничивается согражданами или представителями собственной расы и этнической группы, патриоты тоже могут прийти к дискриминации (иногда невольной) тех, кто на них не похож.
Появление таких конфликтующих взглядов может быть необходимым для нашего выживания. Дело в том, что каждый из этих типов менталитета может быть полезным в определённых условиях. Работая биологом, я обнаружил, что у столь разных групп, как сообщества шимпанзе и гнёзда термитов, обычно возникают две пересекающиеся задачи: обеспечивать жизнь членов сообщества и защищать их. Защита фокусируется на чужаках, а обеспечение обращено внутрь группы.
Патриотический и националистический аспекты нашей идентичности могут быть результатом адаптации к необходимости удовлетворять эти, столь разные, социальные потребности. Аналогичный баланс между различающимися обязанностями стараются найти и другие животные. Учёные выяснили, что колонии муравьёв наиболее успешны, когда в них имеются не только такие индивиды, которые смело спешат на защиту колонии, но и такие, которые избегают опасностей, однако очень тщательно заботятся о гнезде. Если убрать слишком многих представителей второй группы, тогда молодёжь начнёт голодать; а если убрать слишком многих из первой, тогда паразиты начнут воровать ресурсы колонии.
Мы представляем себе здоровое общество функционирующим благодаря сотрудничеству между его членами, однако у конфликтов тоже могут быть свои преимущества. Хотя люди с противоположными взглядами редко смотрят друг другу в глаза, факт заключается в том, что человеческим обществам, в которых слишком мало или слишком много людей на любом из концов описанного спектра, грозит катастрофа. Между тем, современные люди сталкиваются с намного более серьёзными социальными сложностями, чем любые другие социальные животные, включая наших далёких предков. Если бы современные социальные противоречия возникли в среде наши предков, занимавшихся охотой и собирательством, тогда их общества, состоявшие всего из нескольких сотен человек, оказались бы фрагментированы.
Многие из нынешних социальных конфликтов объясняются тем фактом, что мы развивались в основном в гомогенных обществах. Многонациональные и многорасовые общества являются сравнительно новыми в нашей истории, в то время как многие люди, как патриоты, так и националисты, остаются привержены — сознательно или нет — своему этносу. Именно поэтому какой-нибудь злодейский акт, совершённый одиночкой из группы этнического меньшинства (например, стрельба американца афганского происхождения в ночном клубе в Орландо в 2016 году), провоцирует ненависть ко всей этой группе и даже к другим этническим группам, которые никак не связаны с трагедией. Когда люди испытывают страхи по поводу своей безопасности или образа жизни, они склонны сваливать без разбора в кучу всех, кого считают инородцами.
В ходе опроса, проведённого в начале 1990-х, американцев спросили, хотели бы они, чтобы среди их соседей были визиано-американцы. Почти 40% респондентов ответили «нет», хотя никаких «визианцев» в природе не существует (их выдумали авторы опроса). Но, несмотря на столь глубокие предубеждения, современные многонациональные и многорасовые общества продолжают существовать, причём обычно неплохо, если не сказать прекрасно.
Стандартное объяснение их устойчивости было предложено более ста лет назад в книге «Народные обычаи» социологом Уильямом Самнером, который утверждал, что конфликты с чужаками сплачивают общество. Но очевидно, что так происходит не всегда. Как мы видим в последние годы, внешние силы могут сеять разлад и сталкивать между собой группы внутри общества. И даже в тех случаях, когда внешняя угроза действительно возбуждает большинство населения, меньшинства могут подвергаться ещё большей маргинализации (или даже демонизации), чем раньше.
Так или иначе, американцы с резко различающимися политическими взглядами сегодня слишком перемешаны между собой, чтобы их страна раскололась так же, как это могло бы произойти с обществом охотников-собирателей. Мы вынуждены терпеть друг друга, и по большему счёту это, наверное, к лучшему.
Марк У. Моффетт — научный сотрудник Национального музея естественной истории Смитсоновского института. Это эссе взято из его книги «Человеческий рой: как наши общества возникают, процветают и падают» (Basic Books, 2019).
