Они вездесущи, хотя вы этого даже не осознавали. Они питают наши фантазии, страхи и желания. Кто? Англосаксы, понятное дело. Не проходит и дня, чтобы не появилась статья об «англосакской модели», какой-нибудь философ не выразил тревогу по поводу импорта некой «англосакской» концепции, а политики не противопоставляли французскую модель интеграции коммунитаризму «англосаксов».
Одни эти строки уже выводят меня из себя. Потому что никто точно не знает, что конкретно означает «англосакский». Давайте, дайте мне точное определение. Я жду. Не можете? Ничего странного. Правда в том, что его нет: англосаксами могут быть британцы, американцы, англоязычный мир или англо-американская ось. Значение этого понятия предельно туманное.
Кроме того, оно отнюдь не случайно практически не употребляется самими англофонами. «Меня раздражает, что французы так часто используют его», — недавно сказала мне бывшая коллега из Канады. Его неуместное употребление выводит из себя живущих во Франции британцев, англичан и канадцев. Мне до сих пор вспоминаются взгляды коллег из английской службы RFI, когда я произнес это слово на редакционном совещании.
Знаем ли мы, о чем говорим?
Неприятие этого термина связано с тем, что он представляет собой не просто обобщение, а слово с переменным значением, такое как «богемная буржуазия» или «культура отмены». «Мы знаем, о чем говорим», — возразил мне бывший начальник, когда я придрался к употреблению этого слова. Но правда ли знаем? Первый порыв — заглянуть в словарь. Le Robert приводит несколько значений: «группа древних германских народов Великобритании» и «характеристика народов британской цивилизации».
«Англосаксов» можно поделить на англов и саксов. Два этих германских племени вторглись в Великобританию в период с VII по XI век. Кстати говоря, это событие стало причиной эмиграции части бретонцев в Арморику (современная Бретань). За этим последовало нормандское завоевание британских островов и различные волны иммиграции. Таким образом, у современных британцев существует в лучшем случае весьма отдаленная связь с англосаксами давних времен. Таково историческое объяснение.
Соперничество Франции с «англосаксами»
Когда же мы во Франции стали использовать это понятие для описания англоязычных стран? «Новое значение появилось в 1860-х годах после неудач Наполеона III в Латинской Америке, где он пытался расширить французскую империю», — объясняет Эмиль Шабаль, преподаватель современной истории Эдинбургского университета. «В научных публикациях вроде основанного в 1857 году „Журнала латинских рас", „англосакство" противопоставляется „латинской" культуре, чтобы поставить Францию в центр латинского мира, который идет от Южной Америки до Парижа через Антильские острова и Мадрид». Оказавшаяся в смятении после военных поражений французская интеллигенция принялась искать идеи в другом месте, в том числе в Великобритании и ее империи, «англосакском мире».
В результате возникло соперничество Франции и «англосаксов». О нем говорит вышедший в 1897 году очерк «На чем держится превосходство англосаксов» Эдмона Демолена. Литература той эпохи подхватила тему и позволила ей пустить глубокие корни в нашем сознании.
«Жюль Верн часто писал о том, что сила и выносливость являются уникальными чертами англосаксов, — объясняет Эмиль Шабаль. — Точно так же романисты Поль Бурже и Жорж Бернанос описывали англосаксов как невероятно дисциплинированных, честных и открытых людей. Этот образ прекрасно соответствует стереотипу о человеке империи: имперская экспансия достигла апогея в первые десятилетия ХХ века, и французская элита хотела понять, почему британцы так хороши в этой игре».
Хотя выражение, наверное, в прошлом действительно отражало реалии британской колонизации, остался ли у него какой-то смысл сегодня? «Нет, потому что за исключением английского языка это совершенно разные страны, как с исторической, так и культурной точки зрения, — говорит эксперт. — Идея культурного единства отсылает, скорее, к имперской матрице XIX века, в рамках которой существовала этническая и расовая однородность по всей британской империи, особенно на „белой" территории». Расовое мировоззрение, которое отодвигает в сторону неевропейское и небелое население этих стран, ушло в прошлое после распада колониальных империй и поражения нацизма.
Что говорит понятие «англосаксы» о нашем отношении к миру
В целом, такой образ единой англосакской культуры нередко превращается антимодель, настоящее пугало. «Во французской политической риторике есть тенденция искать „модели" (зачастую надуманные), чтобы пролить свет на некие французские „особенности" или „исключительные" качества, — отмечает эксперт. — Это попытка самоопределения через других». Галлы против англосаксов.
Вероятно, возникновение неолиберальной модели в Великобритании и США в 1980-х годах, когда мотор французской экономики начал сдавать обороты, стало толчком для роста популярности понятия. Тем более что эта экономическая система впоследствии разошлась по всему миру. Как бы то ни было, хотя у США и Великобритании есть безусловная экономическая связь, а также языковая близость, можно ли говорить о культурном единстве? На уровне политики, традиций, населения… У двух стран множество различий. А мы даже не говорили об Ирландии, Новой Зеландии и Австралии.
«Англосакский мир» долгое время представлялся как пример для подражания, но сейчас все больше приобретает отрицательную коннотацию. Его обвиняют в том, что он приносит во Францию такие вещи как коммунитаризм, неофеминизм, индивидуализм, культура отмены, англофикация языка… Словно у всех англоязычных стран одни и те же ценности. Понятие удобное, но слишком уж упрощенческое.
При этом совершенно очевидно, что в США и Канаде существуют разные модели интеграции, а также феминизма. Если вы почитаете британские СМИ, то увидите страх перед культурой отмены, которая, как там считают, идет из США. Вообще, стоит задуматься о том, что остается от англосаксонской культуры на другом берегу Атлантики, где через 30 лет белое население станет меньшинством.
Так что же тогда говорить? Зависит от того, о чем идет речь. «Я предпочитаю понятие „англофон", поскольку оно характеризует языковое единство. Можно также говорить „англо-американский" для описания, например, внешней политики времен войны в Персидском заливе и оси Буш-Блэр», — предлагает Эмиль Шабаль. В противном случае следует говорить о «британской» или «американской» модели, в зависимости от темы. Более точная характеристика выигрышна с точки зрения нюансов. И не выводит из себя англофонов, которые могли бы назвать Бельгию, Францию и Швейцарию «бельго-галлами».
