Для своих читателей, к числу которых я тоже принадлежу, газета Financial Times означает уверенность в получении доступа к точным фактам, глубокому анализу и надежной информации без необходимости проверять ее достоверность. И кто бы мог подумать, что заявления, сделанные главой одного из государств из группы G-7, могут быть искажены при публикации в этом издании? Но, тем не менее, именно это и произошло в колонке, опубликованной вчера в онлайновой версии. В этой публикации были искажены мои слова и было приведено выражение «исламский сепаратизм» (Islamic separatism) — я никогда не использовал этот термин — вместо «исламистского сепаратизма» (Islamist separatism), который является реальностью в моей стране.
В этой статье меня обвиняют в нападках на мусульман Франции, совершаемых ради результатов на выборах, а также в насаждении страха и подозрительности по отношению к ним. Я не буду обсуждать сомнительную строгость этой статьи или идеологический фундамент, на котором она основана. Я просто хочу напомнить вашим читателям о некоторых простых фактах, объяснить ситуацию в моей стране и рассказать о существующих вызовах.
В течение пяти лет, с момента атаки на редакцию журнала Charlie Hebdo, Франция сталкивается с волной организуемых террористами нападений во имя ислама, во имя религии, которую они сами исказили. Около 263 человек — полицейские, солдаты, учителя, журналисты, карикатуристы, простые граждане — были убиты в нашей стране. Совсем недавно вновь была предпринята атака на редакцию журнала Charlie Hebdo, на этот раз обошлось без жертв; ранее был обезглавлен учитель истории и географии Самюэль Пати (Samuel Paty); в Ницце две женщины и один мужчина были убиты в церкви.
Столкнувшись с этой болезнью, все больше проникающей в нашу страну, Франция ответила проявлением стойкости и решительности. Прежде всего, твердостью своих принципов. Франция подвергается атакам со стороны исламистских террористов, поскольку она воплощает собой свободу выражений, право верить или не верить, а также определенный способ жизни. Народ Франции поднялся и сказал, что он не откажется ни от одной из французских ценностей, он не откажется от своей идентичности, от своего воображения. Франция не откажется и от тех прав человека, которые были представлены миру еще в 1789 году. Наша нация стала преследовать террористов, где бы они не находились.
Французская армия продемонстрировала образцовую смелость в регионе Сахель, ее действия против террористов приносят пользу всей Европе. Наши разведывательные и полицейские ведомства, заплатившие значительную цену, предотвращают десятки атак каждый год. Все государство мобилизовано на основе законов, которые обсуждались в Парламенте и были одобрены им. Мы не собираемся отказываться от демократии, как мы не собираемся отказываться и от верховенства закона.
Однако еще в 2015 году стало ясно — и я говорил об этом еще до того, как стать президентом, — что во Франции существует питательная среда для террористов. В некоторых районах и в интернете связанные с радикальным исламом группировки, обращаясь к нашим детям, проповедуют ненависть к республике, призывают их нарушать ее законы. Именно это я называл «сепаратизмом» в одной из своих речей. Если вы не верите мне, то почитайте наполненные ненавистью сообщения в социальных сетях, которые распространяются во имя искаженного ислама, и именно это стало причиной смерти Пати. Посетите те районы, где маленькие девочки в возрасте трех-четырех лет носят чадру, их держат отдельно от мальчиков и с очень раннего возраста отделяют от остального общества, воспитывая в духе ненависти к французским ценностям. Поговорите с правящими префектами, которые сталкиваются на земле с сотнями радикально настроенных лиц, которые, как мы полагаем, могут в любой момент взять в руки ножи и начать убивать людей. Вот против чего борется Франция — против проявлений ненависти и против смерти, которая угрожает нашим детям, — но мы никогда не боремся против ислама. Мы выступаем против обмана, фанатизма, основанного на насилии экстремизма. Но мы не воюем с религией. Мы говорим: «Только не здесь, не в нашей стране!» И у нас есть полное право сказать это, поскольку мы суверенное государство и свободный народ. Мы остаемся сплоченными в борьбе против террористов, которые хотят нас расколоть. Мы можем обойтись без статей в средствах массовой информации, которые нас разделяют. Я никому не позволю заявлять о том, что Франция или ее руководство поощряют направленный против мусульман расизм.
Франция — за это на нас и нападают — является светским государством для мусульман, а также для христиан, иудеев, буддистов и для всех верующих. Нейтральность государства, которое никогда не вмешивается в религиозные дела, является гарантией свободы вероисповедания. Наши правоохранительные органы охраняют и мечети, и церкви, и синагоги. Франция как страна знает, чем она обязаны исламской цивилизации: ее математика, ее наука, ее архитектура — все они заимствуют из этого наследия, и я объявил о создании института в Париже, который будет наглядно демонстрировать это огромное богатство. Франция — страна, где мусульманские лидеры возвышают свой голос, если происходит худшее, и призывают своих сторонников бороться с радикальным исламизмом и защищать свободу слова.
Можно сделать вид, что ты не видишь этой реальности, но нельзя игнорировать их бесконечно долго. Вот что сказал еще в 12 веке энциклопедически образованный Аверроэс: «Невежество приводит к страху, страх приводит к ненависти, а ненависть приводит к насилию». Поэтому давайте не будем подпитывать невежество, искажая слова главы государства. Мы слишком хорошо знаем, куда это может привести. Давайте вместо этого сделаем выбор в пользу основанной на здравомыслии строгости и подчиненной строгим правилам работе — в пользу просвещенной мудрости.
