«Это нехорошо».
Мы мчались в сторону Шуши в Нагорном Карабахе, и на всем пути армянские солдаты рыли окопы, явно готовясь к защите дороги, являющейся жизненно важной линией снабжения для населения охваченного боевыми действиями Карабаха.
По ту сторону долины на горных склонах горели леса — возможно, в результате бомбардировки фосфорными снарядами со стороны азербайджанских войск, пытавшихся «выкурить» армянские части, которые используют лес в качестве укрытия от беспилотников. Солдаты на обочине дороги смотрели на происходящее в бинокли, внимательно следя за развитием ситуации в долине.
По словам одного из сидевших со мной в машине коллег-журналистов, который был здесь всего две недели назад, с тех пор ситуация резко изменилась.
«Похоже, здесь все совсем иначе, чем в прошлый раз, — сказал он. — Посмотрим, как выглядит Степанакерт».
Это было 3 ноября. К тому времени азербайджанские силы уже на протяжении нескольких дней находились в пределах пяти километров от Шуши, вступая в прилегающих лесах в рукопашные бои с армянскими частями. Хотя непосредственная близость азербайджанских войск вызывала тревогу у тех, кто находился в Шуше и близлежащем Степанакерте, столице региона, большинство из нас считали, что это небольшие отряды спецназа, отправленные сюда беспокоить армян и не представляющие серьезной угрозы.
Но увиденное нами по дороге указывало на то, что ситуация была немного менее под контролем, чем предполагалось.
Когда мы обогнули подножия захватывающих дух утесов вокруг Шуши и спустились в долину, в которой располагается Степанакерт, в городе было спокойно и бурлила жизнь. Несмотря на постоянную угрозу со стороны ракет «Смерч» и беспилотников-камикадзе, взрослые люди всех возрастов расхаживали по городу, покупая продукты и занимаясь другими делами.
Мы нашли ночлег, а затем вышли поесть. Как только мы сели, земля задрожала от грохота мощного артиллерийского обстрела в непосредственной близости. Он исходил со стороны Шуши.
Туман войны
Даже находясь непосредственно в Нагорном Карабахе, бывает трудно раздобыть надежную информацию: люди, имеющие контакты на передовой, получают противоречивые сведения, ходят самые разные слухи, а местное правительство старается сохранять позитив и преуменьшать значимость негативных событий.
Поздним утром следующего дня мы получили известие, что дорога, по которой мы приехали, была перекрыта армянскими войсками в результате столкновений вокруг Шуши. Так как эта дорога, известная как Лачинский коридор, является единственным (относительно) безопасным маршрутом, по которому можно приехать сюда и выбраться обратно, мы фактически застряли в Карабахе.
Сначала нам сказали, что армянские силы начали операцию по «зачистке» азербайджанских спецназовцев в долине и нейтрализации любой угрозы Лачинскому коридору. Но в течение дня обстрелы только усиливались. Начали поступать слухи о том, что азербайджанцев в долине оказалось больше, чем считалось ранее, и что среди них были и сирийские наемники. Нам не удалось проверить достоверность этих новостей, но события явно носили серьезный характер, и настроение было мрачным.
Группы иностранных и армянских журналистов ждали любой информации и нервно обсуждали возможные варианты того, как можно выбраться отсюда. Местные власти заявили, что дорогу откроют уже в ближайшее время. Но на лицах чиновников и мирных жителей города начала проявляться мрачная покорность судьбе. Появилось ощущение, что война приближается к Степанакерту.
Последний бой
Мы были обеспокоены ситуацией, и наша группа собралась в баре отеля, чтобы обсудить план действий на случай непредвиденных обстоятельств. Мы обсуждали, следует ли нам немедленно выехать по другой, северной дороге или подождать до утра, а пока продолжить работу.
За соседним столиком крепкий армянин в военной форме курил сигарету и слушал наши разговоры. Мы спросили его, что он думает: следует ли нам уехать?
«Все зависит от того, какие цели вы перед собой ставите, — сказал мужчина, которого звали Артур. — Это борьба за наше выживание, и вам важно быть здесь, чтобы показать, что происходит. Моя миссия — надеюсь, стать героем своей Родины. Какая у вас миссия?»
Один из моих коллег ответил: «Мы хотим освещать происходящее здесь, пока сможем это делать. Но если мы умрем, никому от этого пользы не будет».
«Здесь много журналистов, которые продолжают работу, и я считаю их героями не Арцаха [Нагорного Карабаха], а своей профессии, — ответил Артур. — Если вы уедете, никто не узнает, что здесь происходит. Вам следует остаться».
Разговор был уважительным, но мы знали, что Артур исходит из другой реальности. Армяне заплатили кровью, чтобы остаться в Карабахе. Почти каждая семья в анклаве потеряла кого-нибудь во время войны, и их убеждения непоколебимы.
Решив остаться на ночь, мы отправились посмотреть на подвал, где с начала войны живут несколько пожилых карабахцев.
«Мой сын был ранен во время первой войны [в 1990-х годах], а мой внук был убит во второй [в 2016 году], — сказал 70-летний Арагех. — Сын моей сестры был убит… Сейчас на передовой шестеро мужчин из моей семьи».
Затем в разговор вмешалась женщина, сидевшая в другом конце комнаты: «Журналисты постоянно приходят сюда и разговаривают с нами, но мир нас не слушает. Как вы думаете, разговор с вами спасет нас?».
Изабелла, которой сейчас 84 года, с обидой и слезами на глазах добавила: «Я всегда жила здесь… это моя земля. Мой дом пострадал, у меня ничего нет, но я никогда не уйду».
На улице создавалось впечатление, что предстоит последний и решительный бой.
Местные армяне, скорее всего, будут драться до последнего. Эта война стоит на фундаменте из многих слоев жестокости. Карабахский конфликт 1990-х годов был полон проявлениями жестокости обеих сторон по отношению друг к другу. Армяне, проживавшие в Азербайджане, были вынуждены бежать в Армению, и наоборот. В результате победы армян в той войне более 600 тыс. мирных жителей в Азербайджане пришлось бежать с захваченных армянскими силами территорий. В Азербайджане настроены мстить, и если попытка вернуть Карабах увенчается успехом, вполне вероятно, что присутствию армян в Карабахе придет конец.
Отъезд
После очередного длительного ночного обстрела мы с водителем рано утром попытались выехать из Карабаха обратно в Армению альтернативной северной дорогой. Наши коллеги предпочли остаться.
После напряженной поездки, когда мы высматривали в небе азербайджанские беспилотники и опасались артобстрела, мы прибыли в безопасное место — на озеро Севан в Армении.
Из Степанакерта поступали все более тревожные новости: обстрел города принял невиданные ранее масштабы.
Адриан Хартрик — режиссер и журналист, специализирующийся на Ближнем Востоке и Кавказе.
