Победа Джо Байдена на президентских выборах вызвала такое воодушевление на всей территории Соединенных Штатов, что ликованием разразились целые города. Однако празднования продлились недолго, и это правильно. Вступив в свою новую должность, избранный президент должен будет решить целый ряд внешнеполитических вопросов, некоторые из которых достанутся ему в наследство от предыдущей администрации.
Белому дому Байдена наверняка захочется начать свою работу с какой-нибудь эффектной инициативы — к примеру, с «саммита за демократию», созвать который Байден пообещал в своей статье, опубликованной в журнале Foreign Affairs в этом году. Однако избранный президент поступит гораздо разумнее, если он сконцентрируется на ограниченных ресурсах, необходимых ему для решения тех двух задач, которые его предшественник не смог или не захотел решить. Речь идет о том, чтобы смягчить напряженность в отношениях с Ираном и выдвинуть стратегическую стабильность на первый план в двусторонних отношениях между Соединенными Штатами и Россией.
Последние три года администрация Трампа реализовывала стратегию максимального давления на Иран, предполагавшую постепенное ужесточение режима экономических санкций. Как и ожидалось, американские санкции нанесли тяжелый удар по иранской экономике. Объем экспорта иранской нефти снизился как минимум на 40 процентов по сравнению с показателями мая 2018 года. Финансовые ресурсы Ирана за границей были заморожены, его отрезали от глобальной финансовой системы, и эти санкции мешают Ирану импортировать даже такие базовые товары, как продукты питания и медикаменты.
Тем не менее, если не считать экономических последствий, стратегия максимального давления не помогла Соединенным Штатам достичь тех смелых целей, которые в мае 2018 года изложил госсекретарь США Майк Помпео. Американские политики предполагали, что с течением времени финансовые тяготы заставят иранское руководство вернуться за стол переговоров — и на этот раз на условиях Вашингтона. Однако никаких переговоров в ближайшее время не предвидится.
Дела с российско-американскими отношениями обстоят не лучше. Несмотря на рассуждения президента Трампа о необходимости наладить более конструктивные отношения с Москвой, сегодня двусторонние отношения между этими странами хуже, чем четыре года назад. Довольно трудно представить себе, что при президенте Байдене отношения с Россией будут налаживаться: в ходе своей предвыборной кампании Байден называл Россию «оппонентом» Соединенных Штатов. Между этими двумя странами существует слишком много разногласий — касательно Белоруссии, Сирии, Венесуэлы, Украины и прав человека, — чтобы говорить о том, что в ближайшее время они смогут нажать на метафорическую кнопку перезагрузки.
Тем не менее, хотя существенные разногласия между этими двумя странами неизбежны, они вовсе не обязательно должны привести к перманентному состоянию конфронтации.
Повторное присоединение к соглашению по иранской ядерной программе станет для Вашингтона самым эффективным способом добиться некоторой разрядки напряженности в отношениях с Тегераном. И Байден уже озвучил свое намерение поступить именно таким образом. Однако воплотить это предложение в реальность может оказаться не так просто, как кажется. К примеру, иранские чиновники продолжают настаивать на компенсации за ту прибыль, которую они упустили в результате выхода Вашингтона из соглашения по ядерной программе, — и новый президент вряд ли пойдет на такую уступку независимо от масштабов своей победы. Иран сейчас готовится к своим собственным президентским выборам, назначенным на июнь 2021 года, что существенным образом ограничивает возможности президента Роухани. Не стоит также забывать и о Верховном лидере Ирана аятолле Али Хаменеи, который, вероятно, вообще не захочет рассматривать возможность восстановления дипломатических связей с Соединенными Штатами, учитывая события последних четырех лет.
В конечном счете то, вернется ли Вашингтон в иранскую ядерную сделку, имеет меньше значения для американской национальной безопасности нежели то, смогут ли Соединенные Штаты и Иран совместно работать над поисками пути к деэскалации в целом. Президенту Байдену следует, не теряя времени даром, дать обратный ход той политике, которую вел его предшественник. Сразу после инаугурации Байдену следует найти надежного посредника, который сможет отправить иранскому правительству четкое и однозначное послание: хотя Соединенные Штаты всерьез намерены вернуться к выполнению всех условий иранской ядерной сделки, они также готовы рассмотреть возможность заключения более скромной договоренности (частичная отмена санкций в обмен на частичное свертывание ядерной программы), если этого потребуют особенности политики в Тегеране. Общая цель должна будет заключаться в том, чтобы не допустить повторения военных действий, которые вспыхнули в январе 2020 года. Ни Соединенные Штаты, ни Иран не заинтересованы в том, чтобы ввязываться в вооруженный конфликт: Иран гораздо слабее Америки в военном смысле, а Соединенные Штаты не хотят этого, потому что в результате такой войны наши вооруженные силы увязнут в регионе, чье стратегическое значения для Америки остается минимальным.
К счастью, изменить динамику в российско-американских отношениях будет намного проще. У нас уже есть соглашение по контролю над вооружениями, срок действия которого можно продлить всего одним росчерком пера, — это договор СНВ-III. Возможно, между Байденом и Путиным есть множество серьезных разногласий, но они оба хотят продлить срок действия этого соглашения без каких-либо дополнительных условий, прежде чем он истечет в феврале 2021 года. И Соединенным Штатам, и России продление срока действия этого договора позволит не только выдвинуть прагматичную дипломатию на первый план в двусторонних отношениях, но и сохранить стратегическую стабильность и прозрачность.
Да, Соединенные Штаты и Россия и дальше будут занимать противоположные позиции по целому ряду вопросов безопасности, особенно если эти вопросы касаются того, что Москва всегда считала своей сферой влияния на постсоветском пространстве. Однако, если позволить последнему российско-американскому ядерному соглашению утратить силу, это будет проявлением крайнего неблагоразумия. В том, чтобы сохранить дипломатические каналы и предотвратить дорогостоящую и безрассудную гонку ядерных вооружений, нет ничего унизительного.
Все президенты в истории американской республики, вступавшие на порог Белого дома, полагали, что историю можно изменить легко и быстро. В большинстве случаев подобные надежды и мечты разбиваются о реальность.
Управление государством есть искусство возможного, где необходимо уметь пользоваться шансами, когда они появляются, и корректировать политику, если были допущены ошибки. Восстановление стабильных отношений с Россией и Ираном может стать небольшим, но очень важным шагом на пути к более разумной внешней политике.
