Бостон — Согласно новым оценкам, на сегодняшний день Китай финансирует зарубежное развитие практически на том же уровне, что и Всемирный банк. В условиях, когда страны сегодня ведут борьбу с covid-19, защищают уязвимые слои населения и добиваются «зеленого» и инклюзивного восстановления, это существенное увеличение объема глобального финансирования развития потенциально могло бы принести огромные выгоды мировой экономике.
Но, как и любой огромный приток капитала в развивающийся мир, финансовая помощь Китая также сопряжена с большими рисками — особенно в плане долгового кризиса, утраты биоразнообразия и изменения климата.
Новый интерактивный набор данных, полученный из Центра по глобальной политике в области развития Бостонского университета отслеживает выполнение обязательств по внешним суверенным займам двух глобальных политических банков Китая — Китайского банка развития и Экспортно-импортного банка Китая. В период с 2008 по 2019 год Китайское глобальное финансирование развития составило $462 миллиарда, что всего на $5 миллиардов меньше суверенных обязательств Всемирного банка за тот же период.
Финансирование Китаем развития в значительной степени сосредоточено в инфраструктуре — секторе с сильным потенциалом для стимулирования экономического роста — а также в добывающих секторах. По оценкам Всемирного банка, к 2030 году зарубежные инвестиции Китая могут привести к увеличению глобального реального дохода до 2,9%, при этом в странах-получателях реальный прирост доходов достигнет 3,4%. В тоже время исследователи, использующие аналогичные методы моделирования, в 2016 году подсчитали, что торговый договор о Транстихоокеанском партнерстве (ТТП), к 2030 году приведет к увеличению роста в его странах-членах всего на 1,1%, а в мире — на 0,4%.
Более того, исследование в American Economic Journal показывает, что каждый проект, финансируемый Китаем, приводит к экономическому росту в 0,41-1,49 процентных пункта. Это же исследование не выявило убедительных доказательств того, что росту способствовали проекты Всемирного банка.
Но увеличение китайского финансирования развития вызвало опасения по поводу возможного долгового кризиса в странах-получателях. Несмотря на то, что это финансирование распространяется на весь мир, на сегодняшний день 60% его приходится всего на десять стран: Венесуэлу, Пакистан, Россию, Бразилию, Анголу, Эквадор, Аргентину, Индонезию, Иран и Туркменистан. В настоящее время некоторые из них могут столкнуться с трудностями в связи с погашением своих обязательств.
Ранее в этом году G20 учредила Инициативу по приостановке обслуживания долга (DSSI), в соответствии с которой до середины 2021 года приостановлены двусторонние выплаты официальных займов для 73 беднейших стран мира, которые ведут борьбу с пандемией и связанным с ней экономическим кризисом. Согласно базе данных DSSI Всемирного банка, обслуживание долга перед Китаем до 2021 года аналогично долгу перед Всемирным банком и всеми многосторонними кредиторами вместе взятыми.
Финансирование развития Китаем также создает риски для биоразнообразия и стабильности климата. Новый набор данных Бостонского университета локализует каждый проект, финансируемый Китаем по его долготе и широте, что позволяет пользователям точно определить их близость к уязвимым регионам с точки зрения биоразнообразия. Из 615 отображенных проектов 124 находятся на национальных охраняемых территориях, а 261 — в критических местах обитания.
Более того, в недавно опубликованной статье, написанной в соавторстве с учеными из Принстонского университета, мы констатируем, что в период с 2006 по 2015 год государственное кредитование двух политических банков Китая позволило профинансировать больше дополнительных мощностей по производству электроэнергии в мире (59 ГВт), чем десять крупнейших многосторонних банков развития вместе взятых (55 ГВт). Хотя это китайское кредитование помогло увеличить глобальные энергетические мощности, 64% этих электростанций относятся к углеродоемкому угольному сектору, которые за время своего срока службы выделят более 12 гигатонн углекислого газа.
Китай, его должники и международное сообщество должны максимизировать выгоды и минимизировать риски этого столь необходимого глобального финансирования развития. В течение 2021 года у Китая будет три большие возможности возглавить эти усилия.
В рамках G20 Китай уже является крупнейшим участником DSSI, приостановив на данный момент обслуживание долга на сумму более 1,9 миллиарда долларов. На ноябрьском саммите лидеры G20 приняли рамочную программу, которая выходит за рамки приостановления долга и могла бы обеспечить реальное облегчение долгового бремени для более бедных стран. Китай мог бы взять на себя инициативу и потребовать, чтобы страны, получающие льготы по облегчению бремени задолженности, использовали свое новообретенное финансовое пространство для содействия достижению целей «зеленого» развития.
В мае 2021 года Китай будет принимать у себя Конференцию сторон Конвенции о биологическом разнообразии и может взять на себя обязательство по согласованию финансирования развития за рубежом с новыми глобальными целями в области биоразнообразия. Это основная рекомендация, сделанная органом, спонсируемым Министерством экологии и окружающей среды Китая, и она будет опираться на внутренние усилия Китая по защите биоразнообразия.
Наконец, на саммите COP 26 Организации Объединенных Наций по изменению климата в Глазго, в ноябре, Китай может пообещать направить свое недавно объявленное обязательство стать углеродно-нейтральным к 2060 году на финансирование зарубежного развития. Китай уже является мировым лидером в области финансирования и распространения солнечной и ветровой энергии внутри страны; переориентировав финансирование развития, он мог бы быстро распространить эти технологии по всему миру.
Китай лидирует в предоставлении развивающимся странам дополнительных ресурсов, которые они давно искали у Запада. Если китайским кредиторам удастся согласовать это финансирование с усилиями по обеспечению финансовой и экологической устойчивости, у мира будет гораздо больше шансов для достижения экологически безопасного и всеобъемлющего восстановления после кризиса covid-19.
Кевин П. Галлахер — профессор политики глобального развития и директор Центра политики глобального развития Бостонского университета.
Ребекка Рэй — старший научный сотрудник Центра политики глобального развития Бостонского университета.
