2014 год стал переломным в немецко-российских отношениях: президент России Владимир Путин вторгся на восток Украины и аннексировал Крым. Почти в это же время Рюдигер фон Фритч занял пост посла ФРГ в России. Пять неспокойных лет он был в этой должности и так близко, как ни один другой немец, наблюдал за Россией после крымского переломного момента. В прошлом году 66-летний немец ушел на пенсию. В недавно вышедшей книге «Путь России» он предлагает читателю редкий взгляд на московскую механику власти.
«Вельт»: Господин фон Фритч, перед отъездом у вас был разговор тет-а-тет с Владимиром Путиным. На немецком языке?
Рюдигер фон Фритч: Да, разумеется. Российский президент до сих пор отлично говорит по-немецки. Он без проблем может читать немецкие СМИ. Только на официальных переговорах он прибегает к помощи переводчика. А переводчикам нужно быть начеку, чтобы он не исправлял их.
— Кажется, немецко-российским отношениям это не принесло особой пользы.
— Определенно, когда российский президент хорошо относится к Германии — это преимущество. Как и когда канцлер Германии знакома с Россией с молодых лет и говорит по-русски. Тогда складывается ощущение, что понимаешь другую страну, это очень важно.
— Российская политика в отношении Германии в последнее время не всегда была деликатной.
— Нынешнее российское руководство преследует две цели, которые, с нашей точки зрения, настолько противоречивы, что порой сложно понять, что происходит. С одной стороны, ослабить Европу, расколоть европейцев, чтобы проще было иметь дело с отдельными странами. Кстати, это относится и к трансатлантическому сообществу. Одновременно преследуется и другая цель — пытаться сохранить деловые отношения с дееспособной, экономически сильной Европой — в широком смысле, не только в области экономики.
— Как это конкретно выглядит в отношении Германии?
— Используется любая возможность для воздействия на общественное мнение в Германии и распространения недовольства. Например, как это было в начале пандемии коронавируса. Уму непостижимо, что в это время писали российские пропагандистские СМИ, они повсюду сеяли недовольство. И это происходит до сих пор. Но вместе с тем в России благодарны за то, что в лице канцлера Ангелы Меркель есть сильный партнер для урегулирования конфликтов.
— Даже если абстрагироваться от серьезных конфликтов, традиционные связи между немецкой и российской политикой сильно сократились.
— Правительство и ведущие партии, наверное, старались решать конфликт через диалог. Зачастую это был односторонний разговор. Но некоторых представителей определенных немецких партий в бундестаге в Москве очень ценят как партнеров по диалогу, потому что они поддакивают Кремлю. Это не правительственные партии и не традиционные оппозиционные партии.
— То есть и не традиционно пророссийская СДПГ?
— В Москве поняли, что после аннексии Крыма в оценке российской внешней политики между коалиционными партиями нет ни малейших разногласий. И тогда стало ясно, что, скорее всего, положительной реакции можно ожидать со стороны представителей «Альтернативы для Германии» и Левых.
— Поворот в сторону нелиберальных партий — распространенный ход в российской внешней политике в последние годы. В 2016 году Кремль оказал явную поддержку Дональду Трампу. Расчет оправдался?
— И да и нет. Разбились надежды Кремля на сближение России и США. Вмешательство в президентские выборы 2016 года навредило самому Кремлю, поскольку и демократы, и республиканцы приложили максимальные усилия, чтобы этот президент не пошел на беспринципную сделку с правителем в Москве. В то же время в Москве с удовольствием наблюдали за тем, как Трамп сеет споры и разлад в трансатлантическом союзе.
— Что будет означать Джо Байден для Путина?
— Есть две новости, хорошая и плохая. Плохая новость: он будет действовать в соответствии с правилами и принципами, а не так, как прежний президент, который желал только заключать сделки. Это будет трудно для России, ведь там решено не придерживаться больше международных норм, а играть по собственным правилам. Хорошая новость заключается в том, что теперь можно ожидать предсказуемой и поддающейся расчету политики с президентом, который знает, что делает.
— Что будет дальше?
— По некоторым темам, возможно, начнется сближение. Например, по климату или по такой важной теме, которую у нас часто игнорируют, как контроль над вооружениями. В долгосрочной перспективе можно ожидать абсолютно нового и для некоторых, вероятно, неожиданного развития событий.
— Например?
— Для России начинается время, когда не только США, но и Китай все чаще будет сложным партнером. Российско-китайские отношения все менее сбалансированы. Это может привести к тому, что в долгосрочной перспективе в Москве возрастет интерес к построению совместного будущего с Европой. Такие мысли можно уже услышать и от некоторых экспертов, близких к Кремлю.
— США оказывают серьезное давление на Германию в попытках закрыть проект газопровода «Северный поток — 2».
— За масштабной американской атакой на «Северный поток — 2» стоят совершенно конкретные экономические интересы Соединенных Штатов. Нам стоит задаться вопросом: мы действительно хотим американский газ, добываемый при помощи разрушительной технологии фреккинга и стоящий на 25% дороже российского газа?
— Вероятно, да, ведь США — наш западный партнер.
— Если мы хотим покупать только более-менее экологичный, добываемый в «чистых» условиях газ у демократических стран, тогда останутся, грубо говоря, только Норвегия, Лихтенштейн и Швейцария. Мы приняли решение о переходе на альтернативные источники энергии, и это сделано по веским соображениям. Если мы отказываемся от угля и атомной энергии, нам нужен природный газ, по крайней мере на переходный период. В большом количестве и неподалеку от нас он имеется у России.
