Если бы проводился конкурс на лучшее требование о налоговых послаблениях, то вряд ли кто-нибудь обошел бы Игоря Сечина и его Роснефть. Практически в каждом проекте Сечин аргументирует тем, что месторождение труднодоступно и без налоговых послаблений при нынешних экономических условиях разрабатывать его невозможно. При этом зачастую речь идет о проектах, сопряженных не только с финансовыми расходами, но и с экологическими издержками, не говоря уже о сомнениях насчет будущего потребления ископаемых видов топлива. Более того, такие проекты лишь закрепляют современную российскую модель, основанную на добыче нефти и газа. С другой стороны, если Москва не хочет уступать своих позиций, подобная работа необходима.
Самый последний проект, на который Сечин запросил льготы и значимость которого слегка затмил коронавирусный кризис, называется «Восток Ойл» и охватывает Таймырский полуостров. В рамках проекта планируется объединить пять месторождений, как уже существующих, так и будущих. Не все они принадлежат напрямую Роснефти. Часть разрабатывается вместе с ВР, а другими месторождениями Роснефть владеет вместе с «Нефтегазхолдингом» бывшего топ-менеджера Роснефти Эдуарда Худайнатова, человека, мягко скажем, с не слишком хорошей репутацией. Таким образом, не до конца понятно, как будут распределены роли между отдельными собственниками. Тем не менее это принципиально важный проект, часть российской стратегии по развитию добычи в Арктике.
Речь идет об огромных цифрах: только предположительные запасы нефти, по данным Роснефти, достигают шести миллиардов тонн. Поэтому, как утверждают в самой компании, необходимо будет построить 15 промышленных населенных пунктов с инфраструктурой, источник энергии на 2 тысячи МВт, трубопроводы, а также порт для вывоза 115 миллионов тонн нефти в год (для сравнения: Чешская Республика импортирует около 5,5 миллионов тонн) и два аэродрома для обслуживания населения этих городков. Прогнозируемые расходы на реализацию проекта и его работу достигают астрономических 157 миллиардов долларов. При этом Роснефть заявляет, что в нефти с этих месторождений очень низкое содержание серы, поэтому продавать ее можно дороже, чем нефть марки Urals.
Игорь Сечин запросил немало — целых 35 миллиардов долларов налоговых льгот за счет вычета расходов и других скидок (применение новых налоговых схем, отличных от рядовой практики и пр.) на 30 лет. Сейчас российские законы о налогообложении позволяют налоговые вычеты в случае, если стоимость нефти превышает базовый уровень (сейчас это 42 доллара за баррель, однако это значение индексируется). Тем самым государство стимулирует экспорт только тогда, когда цены выгодны с точки зрения экономической логики.
У налоговых льгот в виде вычетов, разумеется, есть своя логика, особенно когда речь идет о российской налоговой системе, которая иногда забирает у нефтяных проектов до 90% прибыли. В идеальном случае это проекты, которые при нормальном налоговом режиме, который отталкивается от добычи нефти (газа) и снижает их заинтересованность в размере цен на мировых рынках, вряд ли были бы рентабельными. Эти проекты реализуются в отдаленных или по другим причинам труднодоступных областях, требуют бóльших расходов, чем те, которые уже запущены или реализуются ближе. Если бы российское государство не предоставило таким проектам налоговые льготы, даже пожертвовав собственным доходом, то не получило бы с них вообще ничего. Немаловажно и то, что необходимо осваивать новые месторождения, потому что уже разработанные будут постепенно истощаться, и может случиться так, что у России будет недостаточно нефти для экспорта.
У проекта есть еще один аспект, который важен так же, как и экспорт нефти. Речь о том, что в рамках него предполагается использовать так называемый Северный морской путь (по крайней мере его бóльшую часть), который Россия усердно продвигает как транспортный путь будущего. Правда, по нему будут перевозить не всю нефть: с некоторых, уже разработанных месторождений, она поступает по нефтепроводам. Судя по всему, Роснефть намерена получить льготы и на уже действующие проекты, просто объединив их с новыми. Учитывая, насколько сильную позицию занимает Игорь Сечин, и то, что часть льгот ему уже обещана, более чем понятно, что в итоге его намерения станут реальностью.
С другой стороны, у проекта есть свои критики, и их немало. Основная проблема — это огромные расходы, сопряженные с проектом, и тот факт, что доходы, особенно в период постепенного отхода от ископаемых видов топлива, не обязательно будут такими высокими, как расписывает компания. Объем запасов — это только предположение, которое предстоит подтвердить. Средства, которые могли бы быть потрачены на инфраструктуру и модернизацию экономики вообще, будут направлены в нефтяную промышленность, которая занимает доминирующую позицию в российской экономике. Кроме того, критики говорят о целом спектре проблем в области экологии, а также сомневаются в цифрах, которые приводит Игорь Сечин.
Точные цифры у проектов подобного типа всегда под вопросом. Роснефть пытается вызвать интерес у инвесторов (чаще всего говорят о китайских и индийских, но обращались и к западным), которым планируется продать 20% в проекте. Поэтому, разумеется, описываются только оптимистичные сценарии и идеальный расклад, тогда как реальность может оказаться куда суровее. Тем не менее эти цифры лучше знать, чтобы представлять себе масштаб и перспективы проекта в целом. Кроме того, становится понятна вся сложность отношений между российской властью и компаниями, принадлежащими государству.
