По прилете в Азербайджан, богатую нефтью страну на побережье Каспийского моря, зажатую между Россией и Ираном, мой самолет приземлился в аэропорту Гейдара Алиева, — его переименовали в 2004 году в честь бывшего президента. По дороге в отель мой водитель промчался по проспекту Гейдара Алиева, главной артерии азербайджанской столицы Баку, мимо музея Гейдара Алиева — этакой волнистой мраморной ракушки, которую построила британско-иракская звезда архитекторы Заха Хадид (Zaha Hadid). Водитель показал дворец Гейдара Алиева, концертную арену советских времен, расположенную рядом с парком Гейдара Алиева.
Вот такое государство Азербайджан. Гейдар Алиев управлял закавказской страной десять лет вскоре после того, как она обрела независимость от Советского Союза. После его смерти в 2003 году власть унаследовал его сын Ильхам Алиев, и с тех пор он — бессменный президент страны, а на выборах набирает по 80% голосов. За это время он скопил огромное богатство и создал культ личности и своей семьи. В 2017 году он даже назначил свою жену Мехрибан Алиеву вице-президентом. Организация «Фридом хаус» (Freedom House) ставит Азербайджан на 11-е место в рейтинге самых несвободных стран в мире — выше Йемена и России.
Я нахожусь здесь по приглашению правительства, которое в сентябре провернуло впечатляющую кампанию по возвращению Нагорного Карабаха. Этот анклав с преимущественно армянским населением с начала 1990-х годов контролируется сепаратистами. За 44 дня боев Азербайджан завершил длящуюся почти три десятилетия эпоху «национального унижения», захватив части Нагорного Карабаха, а также прилегающие районы. Исторически их населяли азербайджанцы, пока их не изгнали армянские войска во время первой войны в Нагорном Карабахе. Лишь заключенное при посредничестве России соглашение о прекращении огня положило конец жестокому конфликту, унесшему жизни более 5000 солдат с обеих сторон.
Режим Алиева сейчас имеет беспрецедентный уровень поддержки, а страну охватила национальная эйфорией. Растяжек с надписями «Карабах — это Азербайджан!» или «Победа за нами!» на улицах Баку даже больше, чем рекламы. С балконов зданий сталинской эпохи развеваются азербайджанские флаги — всегда рядом с турецкими — в знак признания политической и дипломатической поддержки президента Реджепа Тайипа Эрдогана. Даже бутылка с водой у меня в номере и та сулит мне «вкус победы». А так и не скажешь: на вкус обычная вода.
Однако несмотря на ликование, ограниченный доступ иностранных журналистов в сочетании с подтвержденными военными преступлениями против армянских солдат и мирных жителей подорвали престиж страны за рубежом, хотя военная кампания велась с целью вернуть территорию, считающейся по международному праву азербайджанской. Поэтому правительство решило организовать пресс-туры, — чтобы продемонстрировать журналистам свои усилия по сохранению армянского культурного наследия в Нагорном Карабахе и репатриации азербайджанцев, вынужденно покинувших эту территорию почти 30 лет назад.
Вместе с несколькими французскими и британскими журналистами меня пригласили совершить поездку по так называемым «освобожденным территориям» и послушать, как Азербайджан отстаивает свою власть. Вскоре стало очевидно, что открытость и прозрачность режиму не по вкусу, — и это не сулит армянам Нагорного Карабаха, которые сейчас в замешательстве, ничего хорошего.
* * *
Нагорно-карабахский конфликт берет начало в 1920-х годах, когда Закавказье, — сегодня это независимые государства Грузия, Армения и Азербайджан, — было присоединено к Советской России. Нагорный Карабах, где большинство населения составляют армяне, в состав Азербайджана включил Сталин — тогдашний нарком по делам национальностей.
После распада Советского Союза в начале 90-х Армения и Азербайджан развязали жестокую войну, которая кончилась тем, что Нагорный Карабах, который весь мир считает азербайджанским, де факто стал независимым. Важно отметить, что армянские сепаратисты оккупировали еще и районы вокруг Нагорного Карабаха, где большинство населения составляют азербайджанцы, прогнав местных жителей.
Как сообщил мне адвокат-диссидент и бывший узник совести Анар Мамедли, последние 30 лет карабахский вопрос будоражит все слои общества и не раз грозил свергнуть лидеров обеих стран. После июльских протестов в Баку в ответ на стычки вдоль линии фронта и призывов к войне с Арменией, режиму пришлось повиноваться, добавляет он.
В 1990-е годы около 600 000 этнических азербайджанцев бежали от этнических чисток как из Армении, так и с территории, занятой сепаратистами, — и это незаживающая рана. (При этом чуть меньше армян бежали из Азербайджана). Внутренне перемещенные лица по-прежнему составляют порядка 10% азербайджанского населения. Они перебрались в палаточные городки, студенческие общежития — в общем, куда смогли. Одним достались более-менее достойные условия проживания, другим — нет, но все они озлоблены.
Наш провожатый ведет нас в школу советских времен в центре Баку, где живут беженцы. Вход грязный, небесно-голубые коридоры заставлены шкафами, на веревках сушится белье. Мне удается улизнуть от вездесущего государственного опекуна и поговорить с 66-летней Хафизой Байрамовой, которая живет в школе с 1993 года. Ее опрятная комната украшена фотографиями родственников и турецкими и азербайджанскими флагами. Совсем новые, еще в полиэтиленовой упаковке.
«Мы жили в Зангелане [недалеко от границы с Ираном]. Бежали с пустыми руками, все пришлось бросить. Мы переправились через реку Аракс в Иран и оттуда поехали в Баку, — рассказывает Байрамова. — Жить было трудно, поначалу не было воды и электричества. Но я всегда верила, что мы отберем оккупированные земли у армянских бандитов. Я мечтаю вернуться».
Сможет ли она жить бок о бок с армянами, например, с мирными жителями, не принимавшими участия в этнических чистках? «Если они смогут жить без гнева, то они уживутся с нами, а мы — с ними. Но им придется признать, что это наша земля». О президенте она отзывается хвалебно. «Наш лидер прекрасно подготовлен во всех областях: политике, военном деле и культуре».
Сочувствует ли Байрамова армянам, бежавшим от недавнего азербайджанского наступления, ведь им теперь предстоит жить в изгнании, как она сама? «Нет», — мягко отвечает она, качая головой. Она умолкает. Приходит наш сопровождающий с другими журналистами, и она повторяет сказанное почти слово в слово.
* * *
Путь в Нагорный Карабах — унылая четырехчасовая поездка по идеально плоскому, однообразному ландшафту, и наш лихой водитель мчится со скоростью 175 км/ч там, где можно 60. Мы проезжаем каспийские нефтяные вышки и нефтеперерабатывающие заводы с воодушевляющими изречениями Гейдара Алиева.
По данным одной турецкой отраслевой группы, расходы Азербайджана на военные закупки из Турции выросли с июля по август в 120 раз, а в следующем месяце снова удвоились. 27 сентября начались бои с Арменией.
Отвоевать территорию было во многом несложно. Теперь Азербайджану придется иметь дело с людьми — как на подконтрольных территориях, так и на тех, на которые он только претендует, и которые по-прежнему находятся под контролем сепаратистов (хотя теперь по условиям ноябрьского прекращения огня там размещены российские миротворцы).
«Азербайджан признает армян Нагорного Карабаха своими гражданами. Мы готовы предоставить все конституционные права людям, которые хотят жить вместе с Азербайджаном и получить азербайджанский паспорт », — сказал мне советник президента Алиева по внешней политике Хикмет Гаджиев во время интервью в величественном правительственном здании советской эпохи.
Но лишь немногие из армян, пострадавших от погромов 1990-х годов и наслышанных о военных преступлениях в ходе последнего конфликта, верят официальным заявлениям. «Никто не может гарантировать, что с азербайджанцами мы будем в безопасности», — сказала мне Армине Джанунц, армянка, бежавшая от азербайджанского наступления.
Наша пресс-поездка организована с расчетом, что СМИ будут освещать усилия Азербайджана по защите армянского культурного наследия в Нагорном Карабахе. Этот вопрос имеет принципиальное значение для международной легитимности Азербайджана.
Поэтому мы рассчитывали посетить армянские монастыри вроде Дадиванка, который был передан под контроль Азербайджана в конце ноября по соглашению о прекращении огня. Однако наши запросы на посещение правительство раз за разом отклоняло. Нам говорили то про столкновения, то про нестабильную военную ситуацию, то грозили минами, то дорогу настолько завалило снегом, что даже полноприводный внедорожник якобы не проедет. Запросы на посещение «освобожденного города» Шуша (армяне называют его Шуши) тоже отклонили.
Вместо этого нас везут на более удобную для азербайджанского правительства территорию.
Город Агдам расположен в районе Нагорного Карабаха, где исторически большинство составляли азербайджанцы. Он был разрушен в 1990-х, когда местное население пустилось в бегство при наступлении армянских войск. Единственное сохранившееся здание — красивая городская мечеть 1868 года. С минарета открывается мрачная панорама разрухи. Сотни разрушенных домов простираются на многие километры, и среди обломков едва ли найдется целая стена.
Правительство устроило так, чтобы с нами поехали беженцы 1990-х. Их двое, мать и брат убитого в 1991 году Хидайета Рустамова, они везут его портрет. Они говорят, что в родную деревню возвращаются впервые за 27 лет. «Все вокруг разрушено. Но мы все равно очень рады быть здесь. Мы увидели этот день благодаря нашему правительству, нашим военным и Богу», — говорит мать солдата, 78-летняя Шафика Рустамова.
Когда становится ясно, что посмотреть города и деревни с более свежей историей нам не позволят, мы поворачиваем обратно в столицу.
* * *
Парадокс азербайджанской войны в том, что раны 1990-х годов настолько глубоки, что в стране практически не слышны антивоенные голоса — даже среди диссидентов, подвергшихся серьезным гонениям со стороны правительства. Круче всех свои взгляды переменила журналистка и лауреат международных премий Хадиджа Исмаилова. Правительство запугивало ее долгие годы и в какой-то момент даже установило у нее дома шпионскую камеру и слило видео, как она занимается сексом, чтобы ее унизить. Не сработало.
Однако с начала войны Исмаилова словно работает пресс-секретарем правительства. Ее каналы в соцсетях как эхо отражают официальную линию конфликта, который, если уж на то пошло, сделал правительство, ненавидимое ею раньше, более популярным, чем когда либо, а его власть укрепил, вероятно, на долгие годы вперед. Некоторые из моих попутчиков собираются навестить ее дома.
Каким-то образом о наших планах прослышал наш сопровождающий. Двум другим журналистам сообщают, что я отошел, и они отправляются без меня. Их возят кругами, а потом велят срочно вернуться в отель. Наш провожатый, а к этому моменту он курит одну за одной, сообщает нам, что нам не дозволяется брать такси без согласования с ним, так как подобные поездки «противоречат протоколу».
Адвокату по правам человека Расулу Джафарову, которого в 2015 бросили в тюрьму, удается проскользнуть мимо нашего опекуна и пообщаться с нами. Он протестует против методов войны, но с ее целью согласен. «Без возвращения прилегающих к Нагорному Карабаху районов [где этнические азербайджанцы раньше составляли большинство] мир в регионе невозможен», — сказал он мне. На вопрос, смогут ли армяне жить как граждане Азербайджана, он смотрит трезво: «Это может занять десять или двадцать лет… и не произойдет без направляющей роли правительства».
* * *
Азербайджан выиграл войну. Но выиграть мир будет труднее. Националистическая эйфория может быстро смениться разочарованием, когда начнется трудный процесс переселения сотен тысяч азербайджанских беженцев обратно в Нагорный Карабах, где мин едва ли не больше всего в мире. «Это займет время. Давайте будем реалистами», — говорит Гаджиев.
А проблемы, с которыми столкнется Азербайджан при реинтеграции армян, которых считает своими гражданами, еще масштабнее. Ему придется перешагнуть через три десятилетия этнической ненависти, разжигаемой своим же правительством. Баку придется разработать механизмы, чтобы гарантировать физическую безопасность и культурную автономию армян, — а подробностей официальные лица пока не разглашают.
Недостаточно обелить свой международный имидж, — лакмусовой бумажкой станет реакция почти 40 000 армянских беженцев. Воплотиться ли надежда мирным путем интегрировать в состав Азербайджана остаток подконтрольной сепаратистам территории, будет зависеть еще и от того, как будут управляться вновь завоеванные земли.
Режим уже начал арестовывать подозреваемых в военных преступлениях против армян. Это резкий контраст с 2012 годом, когда Рамиля Сафарова, азербайджанского офицера, который зарубил топором армянского солдата в Будапеште, на родине встречали как героя. Но еще предстоит выяснить, не символический ли это жест, призванный смягчить международное возмущение и умиротворить общественность.
Вопрос, смогут ли армяне жить под контролем Азербайджана, высвечивает другой вопрос, еще более обширный. Без демократизации Азербайджана мало кто из армян захочет переезжать в страну, где гражданам другой национальности не полагается почти никакой защиты, организации гражданского общества подавляются, а лидерам оппозиции запрещено баллотироваться во власть.
Мехман Гусейнов, журналист, разоблачавший коррупцию в азербайджанском правительстве, говорит, что представить себе мирное сосуществование в Нагорном Карабахе невозможно, если режим Алиева не станет уважать права человека и свободу слова. «Они даже мне говорят, что я армянин, потому что критикую режим. Каково тогда будет жить в Азербайджане настоящим армянам?».
Международный корреспондент «Нью стейтсмен» Идо Вок участвовал в пресс-туре, организованном и оплаченном правительством Азербайджана. Журнал сохранил полную редакционную независимость на всем протяжении этого тура.
