Требуется особая смелость для того, чтобы быть диссидентом в России. Способное сломать язык слово «пугачевщина» (pugachevshchina) относится к самому крупному крестьянскому восстанию периода царского правления. Его лидер Емельян Пугачев был схвачен в 1774 году, посажен в клетку и отправлен в Москву, где был обезглавлен и четвертован. В 30-е годы, во время сталинской диктатуры, коммунистических лидеров заставляли признавать свою вину в ходе показательных процессов, а затем расстреливали.
В наше время либеральный российский политик Борис Немцов был убит в 2015 году недалеко от стен Кремля. Алексей Навальный, самый известный критик президента Владимира Путина, был отравлен в августе с помощью боевого нервно-паралитического вещества «Новичок».
Давно существующая русская традиция, связанная с жестоким подавлением инакомыслия, позволяет предположить, что 2021-ый будет мрачным годом для оппозиционеров. Вместе с тем, Россия — это страна, в которой происходит немало странных поворотов. В удаленной деревне Повалихино, расположенной в 530 километрах от Москвы, официальный представитель пропутинской партии «Единая Россия» попросил 35-летнюю уборщицу по имени Марина Удгодская поучаствовать вместе с ним в сентябрьских местных выборах для того, чтобы выполнить формальное требование о наличии двух кандидатов. К всеобщему удивлению — не в последнюю очередь для нее самой — совершенно лишенная политических интересов г-жа Удготская одержала сокрушительную победу.
Смело можно сказать, что подобного сбоя в национальном масштабе не произойдет в сентябре 2021 года, когда россияне будут выбирать новый состав парламента. Кремль ужесточает и без того суровые запреты в отношении независимой политической активности. Он расширяет определение понятия «иностранный агент», и теперь этот термин может быть применен к любому человеку, критически настроенному к действующей власти.
Существует масштабное недовольство правящей партией «Единая Россия», однако Кремль намерен нейтрализовать любого представителя оппозиции, преодолевшего юридические барьеры, и будет делать это с помощью небольшого количества новых «партий-спойлеров», который должны перетянуть на себя протестные голоса. Эти партии — «За правду», «Зеленая альтернатива» и «Новые люди» — заявляют о своей независимости от правительственного влияния. Их реальная задача состоит в том, чтобы добавить завершающие штрихи к оптической иллюзии о наличии политической конкуренции, что является характерной чертой правления г-на Путина.
И, наконец, существует белорусский фактор. В Белоруссии демонстранты продолжают протестовать против сфальсифицированной победы на выборах Александра Лукашенко, авторитарного главы государства, управляющего этой страной с 1994 года. Один из уроков для Кремля из этих событий состоит в том, что официальные манипуляции с выборами должны быть заранее основательно подготовлены. Еще один урок состоит в том, что ни при каких обстоятельствах нельзя допустить, чтобы оппозиционный кандидат смог использовать для собственной выгоды общее социальное недовольство, как это смогла сделать в Белоруссии неопытная, но смелая Светлана Тихановская.
В тот момент, когда г-н Путин в июле нынешнего года протолкнул конституционные поправки, позволяющие ему, если он пожелает, оставаться у власти до 2036 года, он всеми силами пытался контролировать последствия пандемии коронавируса в области здравоохранения и экономики. Эта борьба еще далека от завершения. Однако, в отличие от г-на Лукашенко, катастрофические действия которого по борьбе с covid-19 сыграли значительную роль в негативном отношении белорусов к его правлению, политический ущерб г-на Путина оказался меньше того, как это представлялось в первые месяцы пандемии.
Если у западных правительств нет иного выбора, кроме как иметь дело с г-ном Путиным, то какую позицию они должны занять в отношении российских оппозиционных активистов? Ранее в этом году избранный президент Соединенных Штатов Джо Байден написал: «… мы должны встать на сторону российского гражданского общества, которое в снова и снова отважно выступало против клептократической авторитарной системы Путина».
Это смелые слова. Однако опыт американо-российских отношений за последние 50 лет показывает, что перенесение фокуса внимания на гражданские свободы приносит полезные результаты только при наличии определенных условий. Во-первых, у Кремля должно сложиться впечатление, что Соединенные Штаты и их союзники серьезно намерены поддерживать контакты с Москвой по другим вопросам, представляющим непосредственный интерес для нее, включая контроль над вооружениями или мировые региональные конфликты. Во-вторых, российские лидеры должны быть настроены на проведение политических реформ внутри страны.
Два примера из конца ХХ столетия иллюстрируют эти моменты. Когда Джимми Картер был президентом в 1970-е годы, он выступил с моральным призывом активизировать борьбу по вопросу о правах человека, однако эта политика была плохо продумана и, на самом деле, лишь ухудшила жизнь советских диссидентов. В отличие от этого, администрация Рональда Рейгана смогла добиться существенного прогресса в американо-советских отношениях в конце 1980-х годов, в том числе в области прав человека. Однако главная особенность этого периода состояла в том, что у власти тогда находился Михаил Горбачев, один из наиболее либерально настроенных лидеров в российской истории.
Сегодня ситуация радикально отличается. Г-н Путин усиливает давление на гражданское общество, и это происходит еще до инаугурации г-на Байдена. Он с презрением относится к поучениям со стороны Запада по поводу свобод и верховенства закона. Поэтому установления конструктивных контактов с Москвой будет исключительно сложной задачей и даже, возможно, нецелесообразной. Но если г-на Байден действительно хочет помочь российским диссидентам, ему в какой-то момент нужно будет рассмотреть вопрос о том, каким образом восстановить определенную степень доверия между Вашингтоном и Москвой.
