Советский Союз начал холодную войну, значительно отставая от Соединенных Штатов в области технологий, связанных со строительством подводных лодок. В конце Второй мировой войны Советы получили в свое распоряжение несколько наиболее современных немецких субмарин, однако Соединенные Штаты накопили значительный опыт в области подводных лодок, а также борьбы с ними в ходе войны в Тихом океана и войны в Атлантике. С учетом других технологических преимуществ, Соединенные Штаты в первые два десятилетия холодной войны обладали значительным превосходством в области технологий, связанных с созданием подводных лодок (особенно ядерных).
Советские подводные лодки отставали от западных, в частности, в том, что касается малозаметности и надежности. После завершения строительства некоторого количества первых моделей, Советы решили создать комбинацию из грубой силы и исключительно рискованных высоких технологий.
Связанная с грубой силой часть означала строительство подводной лодки, способной передвигаться быстрее и погружаться глубже, чем любая западная подлодка. Что касается части, связанной с высокими технологиями, то речь шла об инновационном дизайне корпуса, дизайне реактора и использовании новых материалов. Результатом этой работы стала проект 705 «Лира» (в НАТО этот тип подлодок получил название «Alfa»), и подлодки этого класса Запад рассматривал как серьезную, хотя и непродолжительную, угрозу для своего господствующего положения под водой.
Отправная точка
С помощью подводных лодок класса «Лира» Советы намеревались достичь двух целей. Во-первых, они хотели производить оружие, способное изменить характер войны на море в Северной Атлантике и в Арктике, оружие, которое могло бы угрожать подавляющему преимуществу в надводных кораблях военно-морского флота стран НАТО. В отличие от своих западных коллег, предпочитавших многоцелевые платформы, советские подлодки были предназначены для выполнения одной миссии — высокоскоростного «перехвата» надводных эскадр НАТО, особенно авианосных ударных соединений.
Во-вторых, запустить процесс технологического развития и производить инновации, которые могли быть использованы при строительстве следующих типов подводных лодок, хотя и не сразу. Побочная третья цель состояла в том, чтобы заставить НАТО потратить деньги и время на адаптацию к той угрозе, которую будут представлять собой «Лиры».
Подводные лодки класса «Лира» отвечали второму критерию. Основываясь на промежуточной модели (подводные лодки проекта К-162 — «Papa» по классификации НАТО — с крылатыми ракетами на борту), «Лиры» имели титановый корпус для того, чтобы получить качества, необходимые для высоких скоростей и экстремальных глубин. Для того чтобы команда подлодки была немногочисленной, на «Лирах» использовалась современные способы автоматизации основных систем управления, и подобное решение усиливало скорость боевого реагирования команды, хотя в результате ремонтные работы и обслуживание в море становилось исключительно сложным.
Для достижения высокой скорости «Альфы» использовался удивительный инновационный тип быстрого реактора с жидкометаллическим теплоносителем (сплав свинца). Это позволяло получить огромное количество мощности в компактном пространстве. Однако подобный вариант создавал значительные проблемы в обслуживании, и лишь немногие из них могли быть решены командой в открытом море. На самом деле, даже в портах Советы испытывали сложности с тем, чтобы поддерживать «Альфы» в рабочем состоянии.
Основные характеристики
«Лиры» были способны делать такие вещи, которые не могли повторить подлодки других классов (за исключением субмарин К-222) и не могут этого сделать до сих пор. После погружения они были способны двигаться со скоростью 41 узел (и могли достичь этой скорости с поразительным ускорением). Глубина их погружения доходила до 700 метров, то есть они могли погружаться на значительно большую глубину, чем подводные лодки НАТО того времени, а также современные.
Скорость движения и глубина погружения «Лиры» позволяли ей уклоняться от большинства существовавших в то время торпед НАТО, хотя в боевых условиях подобные возможности затрудняли выход на позицию атаки. Кроме того, из-за своего небольшого размера «Лиры» имели на своем борту меньший арсенал вооружений, чем большинство других советских лодок — в разных сочетаниях это был набор из 18 или 21 торпеды и крылатых ракет. Тем не менее, подобный арсенал позволял нанести серьезный ущерб морской группировке НАТО, у которой не было средств для эффективного ответа.
«Лиры» не были особенно тихими, особенно когда они набирали высокую скорость. Однако способность погружаться на большую глубину наделяла их некоторыми качествами малозаметности, которые находились в зависимости от состояния океана. Более важно то, что они обладали высокой скоростью и погружались на большую глубину, чем существовавшие субмарины НАТО, что затрудняло их обнаружение и уничтожение.
Реакция
Как было в случае с МиГ-25 и с другими советскими видами «супероружия», в НАТО очень серьезно относились к угрозам со стороны «Лиры». Существовавшие в то время торпеды и другие виды противолодочного оружия столкнулись бы со сложностями в попытке перехватить «Лиру», или вынуждены были бы погрузиться достаточно глубоко для того, чтобы их уничтожить. Возможно, имела место настоящая паника, или угроза со стороны «Лир» была просто использована для стимулирования инноваций и финансирования, но, в любом случае, американские военно-морские силы и британский Королевский военно-морской флот начали реализовывать срочные программы по разработке датчиков для обнаружения «Лир», а также вооружений, способных их уничтожить.
Результатом этих усилий стало появление некоторых видов оружия, в том числе торпеды Mark 48 ADCAP, которая, по имеющимся данным, способна двигаться со скоростью 63 узла. Королевский военно-морской флот разработал похожую торпеду, получившую название «Spearfish» (Меч-рыба). Соединенные Штаты также стали разрабатывать сверхзвуковую ракетную систему, которая должна была доставить торпеду или глубинный ядерный заряд на расстояние до сотни миль. Соединенные Штаты прекратили работы по программе Sea Lance (Морское копье) в конце холодной войны, то есть примерно в то же время, когда подлодки класса «Лира» были сняты с вооружения.
Проблемы
СССР заплатил высокую цену за подобные показатели. Получившие прозвище «золотые рыбки», подлодки «Лира» стали обременительными даже для значительного советского бюджета, предусмотренного для строительства и эксплуатации подводного флота. Кроме того, эти лодки, в целом, оказались ненадежными в эксплуатации и требовали дорогостоящих и сложных работ по обслуживанию. В советских портах часто не хватало подготовленных кадров и оборудования, необходимых для поддержания «Лир» в рабочем состоянии. В отличие от большинства своих проектов времен холодной войны, СССР построил всего семь подводных лодок класса «Лира», и при этом одна из них была, скорее, прототипом, чем готовым к использованию образцом. Эта первая подлодка была утилизирована в 1974 году после того, как была подтверждена правильность предложенной концепции.
В конце холодной войны Российская Федерация с трудом пыталась справиться с огромным оборонным бюджетом Советского Союза. Такие сверхдорогие корабли как «Лира» просто не вошли в число финансируемых проектов, и, кроме того, эти лодки не приняли участие в значительном количестве операций, достаточных для того, чтобы оправдать их содержание. Поэтому Российская Федерация сразу после окончания холодной войны отказалась от их эксплуатации. К середине 1990-х годов все лодки этого класса были выведены из состава флота и утилизированы.
Наследие
Тем не менее Советы многому научились в процессе эксплуатации «Лир», и они пришли к важному выводу о том, что комбинация целой серии инновационных технологий часто приводит к тому, что корабль получается ненадежным. Подводные лодки класса «Барракуда» («Sierra» по обозначению НАТО) позаимствовали некоторые характеристики «Лир», в том числе титановый корпус, однако показатели были снижены до того уровня, который делал работы по ремонту и обслуживанию более простыми. «Барракуды» были значительно менее шумными, чем «Лиры», и они были способны проводить более разнообразные операции. На ударных подводных лодках класса «Щука» («Akula» по обозначению НАТО) использовались многие варианты автоматизации, впервые примененные на «Лирах», что позволяло иметь на борту относительно небольшой экипаж, учитывая их размеры.
В последние годы появились различные сообщения о том, что Россия, возможно, пытается возродить некоторые характеристики «Лиры» на новом классе подводных лодок, и при этом будут использоваться новые технологии для решения тех проблем, которые возникали в процессе их эксплуатации. Как и в случае с «Щуками», некоторые технические нововведения, разработанные для «Лир», использовались при строительстве многофункциональных лодок проекта «Ясень», но это совершенно другие подводные корабли. Новый класс меньших по водоизмещению подлодок может стать дополнением к более крупным и дорогим «Ясеням», и они будут выполнять те же функции «перехватчиков», что и «Лиры».
Однако Россия формулирует большое количество планов по разработке и строительству уникальных видов вооружений, и многие из них весьма впечатляюще выглядят на бумаге. Будет ли когда-нибудь наследница «Лиры» принята на вооружение (особенно с параметрами, сравнимыми с первоначальным классом) — это вопрос остается открытым. Российская промышленность по производству подводных лодок избежала серьезных последствий от коллапса Советского союза, и она оказалась в более здоровом состоянии, чем большая часть судостроительной промышленности, но, тем не менее она продолжает оставаться значительно меньшей по размеру, если сравнивать с пиком холодной войны.
Более того, российский оборонный бюджет продолжает находиться под давлением из-за сжимающейся российской экономики. СССР и Россия сделали проект «Лира» приоритетным еще до окончания холодной войны, а лодка со схожими характеристиками (и, вероятно, схожей ценой, по крайней мере, на начальном этапе) будет вынуждена соперничать с другими, значительно более важными оборонными приоритетами.
Роберт Фарли часто публикует свои статьи на страницах журнала National Interest; его перу принадлежит «Книга о линейном корабле» (The Battleship Book). Кроме того, он является преподавателем Школы дипломатии и международной торговли Паттерсона (Patterson School of Diplomacy).
