Миллиардер уже несколько лет активно работает над улучшением здравоохранения во всем мире. Из-за активной поддержки кампании по вакцинации от коронавируса он стал олицетворением врага для сторонников всевозможных теорий заговора. Он настаивает на справедливом распределении вакцин, чтобы их получали и бедные страны, и предсказывает, что covid-19 станет частью «новой реальности» так же, как и изменение климата.
65-летний основатель концерна Microsoft Билл Гейтс входит в число богатейших людей мира. Большую часть своего состояния он совместно с супругой вкладывает в Фонд Билла и Мелинды Гейтс, который к настоящему моменту успел стать одной из крупнейших организаций, действующих в сфере здравоохранения и выступающих за вакцинацию в бедных странах. К настоящему моменту он вложил в разработку и производство препаратов от covid-19 около 1,75 миллиарда долларов и выступает за справедливое распределение вакцин. Его многочисленные предупреждения об опасности глобальных вспышек заболеваний и связанных с ними кризисов сделали его излюбленной мишенью сторонников теорий заговора по всему миру. В интервью нашему изданию Билл Гейтс высказался по таким темам как научный прогресс, опасность национализма в вопросах вакцинации и подготовка к следующей пандемии.
Süddeutsche Zeitung: Господин Гейтс, в ежегодном письме вашего фонда вы в контексте пандемии процитировали Уинстона Черчилля: «Это не начало конца, а конец начала». Вы нас пугаете?
Билл Гейтс: К сожалению, во многих странах число смертельных случаев велико, как никогда. Эта ситуация может затянуться еще на несколько месяцев — до тех пор, пока не установится теплая погода, а благодаря вакцинации не удастся добиться снижения смертности. Но сейчас мы переживаем по-настоящему жесткую фазу. Усталость от экономических ограничений во многих странах достигла гигантского размаха. Слава богу, теперь появились вакцины, но у нас по-прежнему есть трудности с логистикой и спросом. Однако люди будут добиваться прогресса — и это будет происходить в одной стране за другой. Определенно, в развитых странах вакцинация к лету достигнет большого размаха.
— Насколько большим он должен стать, чтобы его можно было назвать достаточным?
— Спрос должен привести к уровню вакцинации в 70-80 процентов. Этот уровень необходим, чтобы предотвратить мощную вспышку осенью 2021 года. Мы в любом случае должны сделать все, чтобы вновь не оказаться в нынешней ситуации.
— Как вы оцениваете качество вакцин и усилия научных кругов, которые их разрабатывают?
— Проделана фантастическая научная работа. Изобретение мРНК-вакцин, отличная работа компаний Biontech, Pfizer и Moderna — вот ключевые шаги в этом направлении. Но есть также три вакцины, разработанные не на базе мРНК. Они существенно дешевле, более просты в производстве и распространении. AstraZeneca, Johnson & Johnson и Novavax сыграют чрезвычайно важную роль в росте числа людей, получивших прививки. Именно эти производители будут поставлять подавляющее большинство вакцин в развивающиеся страны. Но свою помощь окажут также и средства, вложенные Фондом Гейтсов в строительство огромных фабрик по производству вакцин в Индии, благодаря чему удастся создать значительные резервы препаратов и тем самым поддержать развивающиеся страны при обеспечении ими. Это просто чудо: если бы пандемия случилась всего пять лет назад, у мира не появилось бы вакцины через столь короткое время.
— Ваш фонд вложил в разработку вакцин 1,7 миллиарда долларов. Тем не менее, в самом начале вакцинации мы наблюдаем хаос: богатые страны стремятся «пробраться в первый ряд» и забрать все вакцины себе.
— История медицины подтверждает, что богатые страны во все времена имели преимущество. Ситуация изменилась с появлением Глобального альянса по вакцинам и иммунизации (Global Alliance for Vaccines and Immunisation — GAVI) в 2000 году. Он был основан Фондом Гейтсов совместно с другими партнерами. До того на то, чтобы развивающиеся страны, наконец-то, получали вакцины, требовалось более 10 лет. Теперь же мы задействуем GAVI, чтобы обеспечивать развивающиеся страны недорогими вакцинами, производимыми на фабриках в Индии. Таким образом, по сравнению с прошлым можно доводить отставание в их обеспечении до минимума.
— Однако CEPI — Коалиция по развитию вакцин для бедных стран (Coalition for Epidemic Preparedness Innovations) — похоже, не справляется с задачей по их распределению в тех масштабах, которых можно было бы ожидать с учетом размеров вложенных в него средств, не так ли?
— CEPI удалось вложить в разработку намного меньше средств, чем, например, США. Но главное, что у CEPI есть доступ к производственным мощностям в Индии, где нет необходимости платить лицензионные пошлины. Наш фонд пошел на риск и привел эти фабрики в состояние повышенной готовности, рассчитывая, что скоро будут сертифицированы еще три вакцины. Компания AstraZeneca продвинулась очень далеко, в ближайшие месяцы, надеюсь, подтянется Johnson & Johnson, а еще через два месяца Novavax. Пока мы поддерживаем фабрики в «режиме ожидания», выделяя из нашего фонда более 1,5 миллиарда долларов на их дополнительное финансирование с целью обеспечить производство вакцин для беднейших стран.
— Мы видим, что существует масса непрозрачных контрактов и соглашений. Кроме того, есть проблемы со сроками выполнения заказов. Похоже, кое-кто пользуется этим всем с целью приобретения собственной выгоды.
— AstraZeneca и Johnson & Johnson объявили, что не преследуют в своей работе цели по извлечению прибыли. Они выделили на эти цели важные ресурсы и ничего не заработают на этом. Производство — сложный процесс. Люди не примут вакцины, если они не будет соответствовать высоким требованиям по допуску. Когда люди получают вакцины, чтобы спасать с их помощью жизни, контракты теряют первостепенное значение. Самое главное — чтобы люди как можно быстрее получили вакцины.
— Но эти люди обеспокоены несправедливым обращением с ними. В Европе правительства разных стран спорят с AstraZeneca на эту тему.
— Еще раз повторю: AstraZeneca делает это, не рассчитывая на прибыль. Представители концерна, определенно, смогут объяснить, что не так с их сетями поставщиков. Но и национализм в действиях в этой сфере ничем не поможет. Вакцины необходимо как можно быстрее распределить среди медицинских работников и пожилых людей во всем мире. У меня всегда вызывало беспокойство, когда кто-то мешал экспорту. Поэтому мы максимально быстро договорились с правительством Индии, что оно не будет вводить ограничений экспорта в развивающиеся страны.
— Нужно ли обсуждать тему патентования, чтобы другие производители получали формулы вакцин?
— Было бы здорово подискутировать на эту тему, но это никак не поможет в производстве максимально больших объемов вакцин. Тема интеллектуальной собственности не станет помехой — у крупнейших фабрик по производству вакцин в мире нет необходимости платить лицензионные пошлины. Нет такой ситуации, чтобы где-то пустовала какая-нибудь фабрика.
— Тем не менее, мы видим, как разные страны используют вакцины в борьбе за влияние и преимущества перед другими. Когда вы поставляете вакцину, вы способствуете возникновению зависимости. Ведь речь о том, чтобы помочь тем или иным странам как можно быстрее вновь встать на ноги.
— Страны вправе сами решать, какие вакцины им закупать. Так что тут ни о какой зависимости речи нет. При разработке и производстве этих вакцин пришлось учитывать более строгие требования регуляторов, при разработке других эти требования были менее строгими. Поэтому страны могут сами решать, нужен ли им «золотой стандарт» в вопросах безопасности и эффективности, или же они готовы действовать с более мягкими требованиями в сфере безопасности. Если же при поставках вакцин удастся обеспечить «золотой стандарт», то принять соответствующее решение будет легко.
— Но из-за экономических проблем велик соблазн отказаться от «золотого стандарта».
— Давайте посмотрим, как принимают эти вакцины. В России, например, спрос на собственную вакцину не очень высокий. Мы также сотрудничали с китайскими компаниями, чтобы получить больше информации о безопасности и эффективности. С точки зрения фонда абсолютно все равно, из какой страны вакцина — речь идет о том, что безопасно и эффективно и может спасти жизни людей.
— Когда вы ожидаете достаточную обеспеченность вакциной во всем мире?
— Решающее значение будет иметь вакцина компании Johnson&Johnson. Данные о ней будут опубликованы в ближайшие недели. Тогда все будет зависеть от того, насколько хорошо вакцины защищают от мутаций. Мы продолжаем это изучать. Если все будет идти хорошо, число доз вакцин с крупных заводов в ближайшие месяцы может достигнуть очень высокого уровня.
— Пандемия спустя год погрузила многие общества в экстремальную ситуацию. Экономика, образование, культура — жизнь встала с ног на голову. Как справляться с эффектом измождения и продолжать надеяться на лучшее?
— В некоторых странах политические руководство честно говорило о тяжелой ситуации — что нужно носить маски, соблюдать дистанцию, ограничения. Это ужасно, что нам все еще приходится просить людей идти на эту жертву. Но это необходимо, чтобы избежать экспоненциального роста инфицирования. США в этом отношении провели плохую работу.
— Но беспокойство сильно растет.
— Терпение людей определенно подорвано. И это поражает все проекции неравенства. Тот, кто живет в маленькой квартире, у кого нет интернета, чья школа не может предложить онлайн-обучение. Нам предстоит очень много работы, чтобы с этим справиться. Даже в лучшем случае потребуется почти целый год, чтобы жизнь снова вошла в привычное русло.
— Наблюдается большой страх вакцинации. Вплоть до конспирологических теорий, в том числе в отношении лично Вас. Это нехватка просвещенности или доверия?
— Фонд знаком с проблемой со всеми ее крайностями уже давно. Во время борьбы с полиомиелитом в таких странах как Пакистан или Нигерия ходили слухи о вакцине, что она не безопасная, приводила к бесплодию у женщин. Нам пришлось обратиться к представителям общества, пользующимся большим авторитетом, зачастую это были религиозные лидеры, и просить их объяснять людям преимущества вакцины. Это большой вызов, когда люди ищут простых решений. Они задаются вопросом, не стоит ли кто-то за пандемией. Плохо, когда неверная информация сдерживает людей от вакцинирования. Потому что тогда эпидемия продлится дольше.
— В своей жизни вы занимались многими болезнями и эпидемиями — прежде всего, в развивающихся странах. Теперь мы впервые видим глобальную катастрофу в сфере здоровья. Какие отличия вы видите между бедными и богатыми?
— Развитый мир должен быть в состоянии использовать цифровые инструменты, такие как веб-сайты или QR-коды и давать людям ясную информацию — куда они могут идти, а куда нет. Он должен быть эффективным при распределении вакцины и точно знать, кто получит свою вторую дозу, кто не прививается и какая необходима коммуникация. Логистический аспект в богатом мире сложнее, чем ожидалось.
— В ежегодном письме фонда вы написали о следующей пандемии. Коронавирус стал новой «нормальностью»?
Абсолютно — в той же степени, как земля извергается, наступают ураганы или происходят изменения климата. Задача правительств защитить своих граждан от этих событий. Уже в этой пандемии были бы большие отличия, если бы было немного больше подготовки. Лучшая способность проведения диагностики дала бы нам возможность быстрее обнаруживать инфицированных и резко сократить число смертей — в особенности, в США. Мы должны извлечь из этого урок.
— Мы это делаем?
— Мы не готовы к следующей пандемии. Я надеюсь, что через два года все будет выглядеть иначе. Вакцины, тесты, медикаменты, эпидемиология, мониторинг — есть многое, что можно сделать.
— Каков политический урок? Пандемия, кажется, скорее способствует национализму и эгоизму, чем взгляду, что такую заразу можно побороть только совместными усилиями.
— Эта пандемия — ужасная, но следующая пандемия может быть в десять раз хуже. То есть необходим глобальный ответ. При разработке вакцины было международное сотрудничество между учеными, компаниями, международными организациями и правительствами. Ни одна страна не смогла бы этого достичь в одиночку. Надеюсь, это будет уроком для борьбы с глобальными проблемами, такими как изменение климата. Оно гарантированно будет в десять раз хуже. В пятницу я поставил первую прививку. В возрасте 65 лет я попал в группу, которую сейчас вакцинируют. Когда подошла моя очередь, я тут же принял решение.
