Каждый год в январе в СМИ разворачивается дискуссия о том, освобождена или порабощена была Польша в 1945 году. Радикалы говорят, что новая оккупация продолжалась вплоть до 1989 или даже до 1993 года, когда советские войска покинули польскую территорию.
Здесь сталкиваются две точки зрения: Российской Федерации, считающей 1945 годом освобождения нашей страны, и Польши с ее исторической политикой, которую формирует Институт национальной памяти. Соответствующей этой политике позиции придерживается президент, правительство, представители партии «Право и справедливость» (PiS), большинство правых СМИ, опирающихся на романтическую традицию, а также значительная часть оппозиционных парламентских сил и даже некоторых кругов, которые на словах выступают приверженцами польской Национальной идеи.
Эти позиции невозможно примирить, более того, никакой дискуссии о проблеме освобождения не ведется, мы видим лишь столкновение двух монологов. Тем не менее раз в год обе стороны упорно повторяют свои тезисы. Можно ли, если не придти к примирению, то хотя бы найти самую близкую к правде, наиболее объективную точку зрения? Я убежден, что да.
Конфликт AD 2021
12 января посольство РФ в Варшаве написало в Твитере: «12 января 1945 года началась Висло-Одерская наступательная операция Красной Армии. Задачей наступления было освобождение Польши от гитлеровских войск и выход на подступы к столице нацистской Германии. На первом этапе советским и польским войскам удалось продвинуться вперед на 100-150 километров».
В ответ пресс-секретарь министра-координатора специальных служб Польши Станислав Жарин (Stanisław Żaryn) заявил: «Замалчивание сотрудничества с Третьим рейхом в 1939-1941 годах, тезис об освобождении Польши в 1945 — это элементы кампании, призванной показать, что наполненное славными подвигами прошлое дает России моральное право вести активность на международной арене. Кремль старается продемонстрировать миру, что он имеет право осуждать другие государства или даже вмешиваться в их внутренние дела, ведь именно Москва „освободила" Европу от фашизма (…) Эта риторика соответствует российской политике фальсификации истории. Не было никакого „освобождения". Цель наступления в 1945 году состояла в том, чтобы разбить Гитлера, бывшего союзника Сталина, и покорить Польшу. В 1945 насилие и преступления для поляков не закончились. Кремль был новым оккупантом».
Заместитель руководителя Института национальной памяти Матеуш Шпытма (Mateusz Szpytma) добавил: «В 1944-1945 годах Красная армия не освободила Польшу, а заняла ее и поработила. Немецкая оккупация закончилась, но мы не получили ни свободы, ни независимости. Советский Союз не позволил восстановить независимую Польшу, присвоил половину ее территории, не дал руководителям Польской Республики вернуться на родину. При помощи арестов, отправки людей в лагеря и убийств он занялся уничтожением Армии Крайовой и Польского подпольного государства».
Как я отметил выше, и что видно даже при беглом знакомстве с ними, обе точки зрения примирить невозможно. Польша занимает однобокую позицию и акцентирует внимание исключительно на негативных аспектах того, что происходило после победы над Германией, делая это карикатурно и непомерно завышая количество жертв. Все для того, чтобы послевоенная действительность и период немецкой оккупации начали восприниматься нашими современниками одинаково. Каждый честный ученый и честный поляк, замечающий такие манипуляции и стремящийся проверить лживые данные, сталкивается с обвинением в том, что он симпатизирует коммунистам.
Польская история после 1945 года — это черная дыра, все добрые слова предназначены только для врагов власти. В исторической политике Варшава впадает в крайность и заявляет о том, что после 1945 года Польши не существовало, а тем самым ставит под вопрос формально-правовую позицию польского государства на мировой арене, а также ее границы в этот период. И хотя польская точка зрения абсолютно неверна и пагубна для интересов нашего государства, российский взгляд также следует назвать односторонним. Разумеется, нужно отметить, что его односторонний характер имеет совсем иное обличье: россияне апеллируют исключительно к положительным аспектам событий 1945 года.
Следовало бы задаться вопросом, не стоит ли нам в контактах с современной Россией (подчеркну, на межгосударственном уровне) принять именно такой подход. Сейчас польская сторона беспрестанно бередит старые раны, причем делая это со злым умыслом, ведь она понимает, что не сблизит таким образом Польшу и поляков с Россией и россиянами, чрезвычайно важное место в самосознании которых занимают война и огромные жертвы, понесенные красноармейцами в боях с Третьим рейхом.
Очевидно, что польская и российская точки зрения несовместимы, поэтому темы, которые нас разделяют, не стоит обсуждать друг с другом. Можно выдвинуть граничащее с уверенностью предположение, что Польша, занимая ту, а не иную позицию, целенаправленно проводит политику вечной ненависти в отношении России, доказывая тем самым, что заморозка контактов между нашими государствами в последние годы — это единственно верное и возможное решение. Такая политика не только ошибочна, но и крайне вредна, что становится в особенности ясным, если взглянуть на перспективы развития ситуации в нашем регионе Европы.
Несколько пояснений
По вышеуказанным причинам современную польскую историческую политику следует подвергнуть опирающейся на факты критике и, признаемся честно, отбросить в интересах Польши. Так что я позволю себе в нескольких пунктах представить свой полемический комментарий, стараясь если даже не рассказать всю правду о тех временах, то хотя бы к ней приблизиться.
Красная армия, несомненно, освободила Польшу от немецкой оккупации. Сказать это вслух сегодня совершенно необходимо. Такой тезис правдив, а одновременно ничуть не мешает изучению других аспектов ситуации, которая сложилась после этого события. Напомню, что бойцов Красной армии встречали как освободителей во множестве мест в Польше, таковыми их тогда воспринимали. Особенно восторженно принимали «берлинговцев» — польских солдат, шедших с востока. Стирая из польской памяти армию Берлинга, Институт национальной памяти и историки, которые боятся спорить с псевдоаксиомами, покрывают себя особым позором.
Изгнание немцев со всех земель новой Польши имело ключевое значение с точки зрения наших интересов. Они об этом знали, поэтому имело место покушение Штауффенберга и другие действия, нацеленные на то, чтобы «новая» Германия без Гитлера получила как можно больше трофеев на востоке. Безумие фюрера и последовательность союзников по антигитлеровской коалиции помогли в данном случае нашему делу.
Историческая политика Института национальной памяти — это переписывание истории, которое, как я уже отметил, вредит в том числе международно-правовой позиции нашей страны. Польша не оказалась «под советской оккупацией», а была признанным государством, членом ООН. Ее суверенитет частично ограничивал СССР (постепенно масштаб этих ограничений сокращался), но она была, несомненно, самостоятельным государственным образованием. Тезисы об «оккупации» не имеют отношения к праву и истории, это риторика, в которой на первый план сознательно выдвигаются сентиментальные и мученические мотивы. Можно понять польских эмигрантов, которые еще долго после войны использовали термин «оккупация» в публицистических текстах, но когда к нему в наши дни возвращаются ИНП и его сторонники — это уже паранойя.
Польское Временное правительство национального единства 1945-1947 годов появилось в результате не только политики СССР, но и соглашения Большой тройки. Аналогично восточных территорий Польшу лишили по решению, которое советская сторона приняла не единолично, а совместно с США и Великобританией. Было бы логично, если бы ИНП адресовал свою критику также этим странам, а Польша — выдвигала им претензии на международной арене.
США и Великобритания могли использовать подтасованные выборы 1947 года, характер которых противоречил Ялтинским соглашениям, как предлог для отказа от признания польского правительства и Польши, но они не сочли необходимым это делать. Со временем отношения Варшавы с ними стабилизировались, а с США стали даже весьма интенсивными для представителей враждующих блоков. Неужели американцы решили бы поддерживать такие контакты с оккупированной территорией?
Формально-правовую позицию Польши и ее границы после 1945 года определил не субъективно понимаемый частью польских политических сил легализм (кстати, весьма сомнительный, ведь он берет исток в «легализованном» государственном перевороте 1926 года, появившийся после которого режим принял в нарушение процедур конституцию, а потом был фактически отвергнут всеми оппозиционными силами, бойкотировавшими выборы в 1938 году, и неоднократно проигнорирован союзниками, в частности, отказавшимися признать в качестве нового президента назначенного Игнацием Мосцицким (Ignacy Mościcki) Веняву-Длугошовского (Bolesław Wieniawa-Długoszowski)), а в первую очередь решения Большой тройки (которая, действительно, узурпировала право на формирование международных отношений) и заключенное под ее давлением соглашение некоторых польских политических сил с востока и запада.
До второй амнистии (22 февраля 1947 года) в Польше шла гражданская война между государственным руководством и многочисленными отрядами противников новой власти, которые не координировали свои действия (каждый был сам себе организацией, и ее командиром). Эта борьба, опиравшаяся в том числе на не имеющие под собой оснований ожидания Третьей мировой войны, была, как считают польские реалисты, трагически бессмысленной. Между тем ИНП навязывает как единственно верный ее романтическо-героический образ, не только искажая реалии тех времен, но и оказывая вредное воздействие на современную молодежь.
ИНП, стараясь демонизировать тот период, заявляет, что в 1944-1956 годы погибли 50 000 человек. Такая цифра, несомненно, завышена, ведь в общее число включены, например, украинские жертвы. Вопрос, входят ли в него также немцы и уголовники.
Сегодня следует честно сказать себе, что Польша после 1945 года стала по-настоящему национальным, практически моноэтническим государством в лучших возможных границах. Институту национальной памяти, который использует сейчас ПНР для продвижения целей современной антироссийской политики, следовало бы задуматься, что уже не «порабощенная» Польша и ее руководители сделали с огромным наследием, полученным в 1989 году. Но это неудобная тема, ведь она не сочетается с мифами о «Солидарности», поэтому ИНП обращается и продолжит обращаться к более отдаленному прошлому.
