Среди украинцев, которые считают Кремль агрессором, существуют две группы людей, имеющих противоположные взгляды на русский язык. Одни называют его «языком оккупанта», утверждая, что для Украины таковым он был всегда, а в 2014 году лишь закрепил за собой этот исторический статус.
Другие убеждены, что русский язык принадлежит Украине не меньше, чем РФ. Они обычно не так пассионарны в защите своей позиции, как их оппоненты. Основных причин этому, наверное, две: нежелание лишний раз поднимать печально известный языковой вопрос и страх быть обвиненным в латентной «ватности».
Словосочетание «язык оккупанта» нередко встречается в украинском медиапространстве. Оно звучит в заявлениях политиков и общественных активистов. В оценках журналистов и тех, кто считает себя политическими экспертами. В суждениях известных представителей национальной интеллигенции и комментаторов в соцсетях.
Для кого-то такое определение русского языка является самоочевидным фактом, не требующим объяснений. Кто-то при использовании этого словосочетания конкретизирует: мол, речь идет об инструменте агрессии, оружии врага, средстве гибридной войны.
Даже среди российских оппозиционеров есть те, кто разделяет такое мнение.
«Раньше я говорил, что особой проблемы и в двух, и в трех государственных языках я не вижу. Государственное двуязычие не ведет ни к гибели одного языка, ни к преобладанию другого. Этому есть масса примеров. Но все эти разговоры закончились весной 2014 года. Сейчас говорить об этом уже бессмысленно. Русский язык стал инструментом войны, агрессии и пропаганды», — отмечал в 2017-м году российский журналист Аркадий Бабченко.
В том же году он перебрался в Киев, а после второго тура президентских выборов 2019-го года заявил, что Украина «сошла с ума». Впоследствии он эмигрировал в Израиль, и уже откуда продолжает комментировать украинскую политику.
Социологическая картина
Как показывает недавнее исследование фонда «Демократические инициативы», шестьдесят шесть процентов украинцев согласны с тем, что украинский язык должен оставаться единственным государственным, а русский может свободно использоваться в частной жизни.
В то же время, согласно октябрьскому опросу Киевского международного института социологии, пятьдесят процентов граждан считают русский язык историческим достоянием Украины, которое нужно развивать, а тридцать процентов убеждены, что он угрожает независимости страны.
Отношение украинцев к русскому языку по электоральным группам в отношении вопросов: «Русский язык — историческое достояние Украины, которое необходимо развивать» или «Русский язык угрожает независимости Украины». Сторонники Зеленского 51% — 22%, Порошенко 15% — 76%, Тимошенко 55% — 28%, Бойко 78% — 10%, Виктора Медведчука86% — 6%
Закономерно, что только среди сторонников Порошенко подавляющее большинство называет русский язык угрозой.
Хотя накануне второго тура прошлогодних президентских выборов Петр Алексеевич подчеркивал, что русскоязычные граждане защищают Украину на фронте и любят ее не меньше, чем украиноязычные. А обращаясь к жителям востока и юга, напомнил: «Слушайте, я и сам русскоязычный».
Но ключевой вопрос в другом. Если русский язык создает опасность государственному суверенитету, как считает почти треть страны, значит, каждый русскоязычный украинец является априори носителем вражеского оружия, независимо от его национальной идентичности и гражданской позиции?
К слову, по последним данным «Деминициативы», преимущественно на русском языке дома разговаривают тридцать шесть процентов населения страны, на работе или в учебном заведении —двадцать четыре процента.
Две стороны медали
У кандидата наук по социальным коммуникациям Сергея Хоминского есть статья «Можно ли любить Украину на русском языке?», где он рассматривает тематические научные публикации, написанные до и после 2014 года. Автор выделяет ряд тезисов, которые трудно или невозможно опровергнуть.
С одной стороны:
— русский язык исторически пришел на украинскую землю как язык оккупантов;
— он в значительной степени использовался для порабощения Украины, в частности с целью обрусения значительной части местного населения на разных исторических этапах;
— доля русскоязычных граждан была и является наибольшей именно в аннексированном Крыму и на захваченных территориях Донецкой и Луганской областей;
— на русском языке общаются захватчики Крыма и отдельных районов Донбасса;
— в основном именно он является языком распространения кремлевской пропаганды, направленной против Украины.
С другой стороны:
— исторически на русском языке высказывались не только пророссийские, но и проукраинские взгляды;
— немало русскоязычных украинцев участвовало в двух Майданах;
— среди людей, которые с оружием в руках защищают Украину от кремлевской агрессии и умирают за нашу землю, есть много русскоязычных граждан;
— проукраинская позиция может озвучиваться на русском, качественная журналистика может быть русскоязычной, так же, как антиукраинские взгляды могут высказываться на украинском, а некачественная журналистика — быть украиноязычной;
— русскоязычность гражданина Украины автоматически не означает его негативное отношение к собственному государству, украинскому языку и прозападному курсу страны, так же, как украиноязычность сама собой ничего не гарантирует.
Какие из приведенных тезисов более значимы? Те, что дают основания называть русский «языком оккупанта», или те, которые могут послужить аргументами в пользу мнения, что он является историческим достоянием Украины?
Что определяет нашу позицию по этой проблеме? Принадлежность к той или иной языковой группе? Разум или чувства? Комплексное или выборочное восприятие действительности?
Корреляция и шизофрения
Отдельно следует остановиться на социологических данных, которые могут использоваться как подтверждение того, что русский язык является «языком оккупанта».
Проведенный в 2015 году опрос КМИС показывает, что русскоязычные граждане Украины значительно больше склонны доверять кремлевской пропаганде, чем украиноязычные.
По данным Центра Разумкова за тот же год, русскоязычное население страны заметно уступает украиноязычному по таким показателям, как:
— любовь, гордость за свое гражданство и украинскую армию;
— готовность защищать родину и отказаться от личных благ в пользу ее будущего;
— поддержка независимости страны, демократии, Революции достоинства, вступления в ЕС и НАТО;
— осуждение коммунистического режима и признание Голодомора 1932-1933 годов геноцидом украинского народа;
— отношение к РФ как к агрессору.
При этом русскоязычные граждане в большей степени, чем украиноязычные, считают, что украинцы и россияне более близки между собой, чем граждане Украины из отдельных регионов.
Также среди них выше процент тех, кто положительно или нейтрально относится к Владимиру Путину, считает войну в Донбассе гражданским конфликтом, поддерживает особый статус ОРДЛО и готов «понять и простить» боевиков «ДНР» и «ЛНР».
Таким образом, русскоязычность коррелирует со склонностью к московской парадигме. Но корреляция демонстрирует только связь, не указывая на причинность.
Если поискать корни, то родной язык может быть лишь одним из факторов, влияющих на политическое сознание. И этот фактор неразрывно связан с другими факторами. Регионом проживания и воспитанием, образованием и местом работы, окружением и жизненным опытом, личными размышлениями и ощущениями.
Называть фактор языка определяющим в формировании политических представлений и склонностей подобно нынешней психологической моде — сводить внутренний мир человека к нейрофизиологии.
Однако как языковой редукционизм в политическом плане, так и нейрофизиологический в личностном — это легкие ответы на сложные вопросы.
В этом контексте стоит обратить внимание на мнение лингвиста Юрия Шевчука, преподающего украинский язык в Колумбийском и Йельском университетах.
«Языковая шизофрения — это постоянное сочетание украинского и русского языков, — констатирует он. — Я предлагаю различать две основные формы речевой шизофрении. Первая: отдельные собеседники общаются каждый на определенном языке, но понимают друг друга. Вторая: когда некоторые говорящие пользуются одновременно, без разбора и правил, двумя языками».
В своей метафоре языковед Шевчук путает шизофрению с «раздвоением личности» (диссоциативным расстройством идентичности), но суть не в том.
Его мнение, которое найдет на Украине немало сторонников, является показательным примером черно-белого мышления, которое лежит в основе чуть ли не всех наших социально-политических проблем.
Оно включается, когда человек не может принять реальность во всей ее сложности и полноте.
Этот психологический механизм заставляет одних видеть «шизофрению» в Национальном двуязычии, а других — в том, что русский язык не имеет в Украине официального статуса.
Руководствуясь дихотомическим мышлением, кто-то отвергает исторический негатив, связанный с распространением русского языка на украинских просторах, а некоторые навешивают на него ярлык «угрозы независимости страны».
Однако, как писал христианский мыслитель и физик Блез Паскаль, сила не в том, когда впадаешь в крайности, а в том, чтобы касаться одновременно двух противоположностей и заполнять промежуток между ними.
