Из-за ареста Навального ЕС в очередной раз решил ввести санкции против России. Но они не действуют, а США требуют от европейцев ясной стратегии. Но в Германии и ЕС нет единства, они бессильны против империи Путина.
Европейский союз ввел очередные санкции против России в ответ на арест Алексея Навального. Вот уже несколько недель ЕС требует его освобождения. В рамках этих санкций у лиц, причастных к делу Навального, заблокируют счета, и им будет запрещен въезд в ЕС.
Маловероятно, что санкции приведут к каким-то зримым результатам. Россия рассматривает требования ЕС как вмешательство во внутренние дела. Санкции ничего не изменят в существующем положении вещей.
Так было и с санкциями ЕС, введенными в ответ на противоречащую международному праву аннексию Крыма в марте 2014 года. На сегодня они распространяются на 177 человек и 48 организаций, попавших в этот список из-за действий, «подрывающих территориальную целостность, суверенитет и независимость Украины». Кроме того, были введены экономические санкции, ограничившие доступ России к рынку капитала ЕС, запретившие торговлю оружием и товарами двойного назначения и сократившие доступ к технологиям и услугам в области добычи нефти и ее переработки. Это нанесло ущерб экономике России. Однако политической цели — восстановления территориальной целостности Украины — достичь не удалось.
Немецкая политика в отношении России потерпела крах
Как бы между делом канцлер ФРГ Меркель признала на прошлой неделе крах основанных на этих санкциях дипломатических усилий Германии и Франции, которые вместе с Россией и Украиной участвуют в переговорах в нормандском формате и запустили Минский процесс. На Мюнхенской конференции по безопасности Меркель заявила: «В том, что касается суверенитета и территориальной целостности Украины, за последние годы мы не продвинулись. Минский процесс хотя и является дипломатическим средством, но прогресс в этом деле оставляет желать лучшего».
Эта формулировка вызывает недоумение, потому что дипломатические процессы очень часто приводят к неудовлетворительным результатам. Кроме того, формулировка не отражает полной картины, ведь, помимо дипломатических усилий, были и экономические санкции.
Коль скоро дипломатические переговоры и экономические санкции, в том числе касающиеся и военной сферы, не приводят к эффективным результатам, то у ЕС в настоящее время практически нет других средств воздействия. Таким образом, канцлер Меркель признала провал политики в отношении России как минимум за последние семь лет.
Почему это совершенно не было замечено обществом, вопрос особый. Возможно, заинтересованные наблюдатели в Европе настолько привыкли к уничижительному отношению России к ЕС, что восприняли признание Меркель как нечто само собой разумеющееся.
Вмешательство или невмешательство
Всего несколько дней назад во время пресс-конференции уполномоченный ЕС по внешней политике Жозеп Боррель (Josep Borrell) был поставлен в неловкое положение российским министром иностранных дел Лавровым: в тот самый момент три дипломата из стран ЕС были высланы из страны. Лавров охарактеризовал ЕС как «ненадежного партнера», позиция которого свидетельствует о «высокомерии», и заявил, что введенные из-за Навального санкции не имеют «легитимного основания».
То, что Лавров заговорил о действиях испанской полиции в отношении каталонских сепаратистов, было целенаправленным ударом по Боррелю. Лавров сказал также, что ЕС должен воздержаться от вмешательства во внутренние дела России и уважать ее интересы в отношениях с географическими соседями.
Кибератак России было еще больше?
Боррель указал, что «темы, связанные с принципами правового государства, правами человека, гражданским обществом и политической свободой, имеют центральное значение для нашего общего будущего».
В том же направлении, но явно более напористо, потому что основное внимание было сосредоточено на опасностях, выстраивал свои аргументы и американский президент Байден. Он рассматривает Россию как угрозу западным демократиям, потому что эта страна якобы через кибератаки и пропаганду стремится ослабить демократические системы и их сотрудничество в рамках НАТО и ЕС.
Это в свою очередь отметила и канцлер Меркель, заявившая: «Россия постоянно втягивает страны — члены Европейского союза в гибридные конфликты». Так как она не уточнила, что конкретно имеет в виду, напрашиваются вопросы: Россия «постоянно», то есть чаще, чем это известно общественности, нападает на страны ЕС в киберпространстве? Что означает «втягивает»? Эти государства сопротивляются? И если да, то каков результат?
Новая политика в отношении России с «налетом стратегии»
В то время как президент Байден заявил, что намерен конфликтовать с недружественными великими державами с позиции силы, канцлер Меркель сказала, что в отношении России необходима общая трансатлантическая повестка дня, «которая, с одной стороны, будет предусматривать предложения о сотрудничестве, но, с другой стороны, совершенно четко будет указывать на разногласия».
Журналист телеканала ARD Филипп Грюль (Philipp Grüll) очень элегантно назвал эту позицию «налетом стратегии» с учетом убийства в Берлине, лечения Алексея Навального в «Шарите» и разговоров о прекращении строительства «Северного потока — 2». Но этот «налет» быстро улетучился, потому что не был подкреплен стратегией, а только отражал некую ситуативную досаду. От стратегии в отношении России правительство Германии так же далеко, как и от полета на Марс.
При этом концепция политики в отношении России остро необходима. Разница в оценках России разобщает ЕС. Если Польша относится к ней резко отрицательно, то Франция готова вести с Россией активный диалог. Представление, будто, двигаясь мелкими шажками и откладывая решение о том, какой должна быть политика по России, можно выйти из затруднительного положения, ведет в никуда. Тем временем американский президент требует принятия такого решения.
Беспомощность в отношении таких великих держав, как Китай и Россия
Оно поставит всех перед принципиальными вопросами, важными для политики в отношении Китая. Состоит ли цель западных государств в отстаивании своих интересов в геополитическом и геоэкономическом соревновании? Или их цель — добиться демократизации другого общества или как минимум соблюдения им прав человека? Уйти от ответа на эти принципиальные вопросы демократическим государствам не удастся.
От ответа зависит, как будет оценена внешняя политика государств ЕС за последние 15 лет и какое направление она будет иметь для определения места ЕС в будущих конфликтах великих держав. Потому что, в отличие от представлений канцлера Меркель, при определении стратегии речь будет идти не о том, чтобы «указывать на разногласия». Стратегия в отношении России должна определять, будут ли эти разногласия приемлемыми или они помешают сотрудничеству.
В связи с этим возникает вопрос, способны ли служить развитию отношений только такие крупные проекты, как «Северный поток — 2», которые, по оценке федерального президента Штайнмайера, будто «последний мост», связывают нас прямо с Кремлем. И не является ли многосторонний обмен между малыми и средними предприятиями (если они переживут пандемическую политику федерального правительства), а также общественными группами более подходящим средством для продолжения отношений между ЕС и Россией.
