Художественные фильмы не способны передать нам историю во всех красках. По крайней мере пока. Не могут они передать, например, зловоние бездыханных трупов, которые безмятежно лежат на поле боя. В XII веке во время Первого Крестового похода война не пахла дизельным топливом и порохом. Она источала зловонный запах пота и сухой жар пустыни. То были другие времена: тогда люди сражались за Святую Землю и за гроб Господень, а потому с готовностью принимали невообразимые муки — им казалось, что они принимают их в защиту христианства. И если вы думаете, что я преувеличиваю, просто представьте себе голод и отчаяние, через которые пришлось пройти крестоносцам в города Маарре, где голод вынудил их есть человеческую плоть.
Этот несправедливо забытый эпизод истории стал одним из многих, о которых профессор средневековой истории Томас Эсбридж рассказал в своей новой книге «Первый крестовый поход: новая история» (2021). На протяжении более чем четырехсот страниц автор повествует о том первом вторжении западных христиан в святую землю, положившем начало эпохе крестовых походов. Ведь именно эти походы потом в течение двух столетий будут привлекать внимание сотен летописцев. Первый поход был одним из немногих, которые оказались успешными — хотя бы в выводах летописцев (было создано христианское европейское государство на территории Иерусалима и других святых мест). Тем не менее, на практике и та первая военная кампания принесла множество трагедий и смертей.
Первый крестовый поход
Первый крестовый поход был организован в период крайнего напряжения в церкви. Как объясняет газете «ABC» историк, автор статей в журналах Descubrir la Historia, Historia Hoy и Muy Historia Карлос Нуньес дель Пино, его инициатором и вправду был римский Папа Урбан II. «Он вступил на папский престол в 1088 году, во время сильной напряженности и кризиса в церкви, ослабленной противостоянием со Священной Римской империей. Новому папе потребовалось шесть лет, чтобы вернуть контроль над своим римским дворцом, оккупированным антипапой Гибертом. Француз по происхождению, Урбан был настоящим политиком и имел очень четкую цель: вернуть церкви политическое влияние», — рассказал историк.
Возможность восстановить власть представилась ему в 1095 году, когда византийский император Алексей I Комнин попросил помощи, чтобы остановить войско сельджуков, угрожавшее «восточной римской или ромейской империи», с ее прекрасными землями и накопленными за века богатствами. Настоящий политический игрок, Урбан II призвал западных христиан отправиться за тысячи миль на Святую Землю. «Он использовал этот призыв в своих интересах. Стремясь узаконить свою власть в качестве Папы Римского, Урбан Второй использовал идею крестового похода, чтобы утвердиться в качестве главного защитника веры. Он оказал находящимся в опасности восточным православным христианам помощь, а заодно нашел способ сбагрить воинственных европейских князей в далекие страны», — добавляет Нуньес дель Пино.
Словно рок-звезда, Урбан II «отыграл десяток концертов»: сначала во Франции, а затем по всей Европе. Всюду он призывал бедных и богатых оставить свои теплые дома, вышить на одежде крест — символ военного движения крестоносцев — и отправляться за тридевят земель защищать христианство. И у него все получилось. «Летом того же года Урбан совершил поездку по Франции, чтобы посетить аббатство Клюни, где он был до этого настоятелем, а также повидаться с влиятельными вельможами. Он хотел заручиться поддержкой элиты французского королевства до того, как открыто озвучить свою идею во французском городе Клермоне. Все было рассчитано так, чтобы избежать ошибок». Изречение Урбана Второго, впоследствии ставшее своеобразным девизом Первого крестового похода, звучало во всех дворцах и даже в самых скромных домах: «Deus vult» («На то воля Божья»).
Всевышний, конечно же, не хотел, чтобы в прибывших на Святую Землю войсках возникли внутренние разногласия. Тем не менее, это случилось: прибыло слишком много военачальников. Единственное, что примиряло, — это общая цель победы над мусульманами, общая цель захвата священного города — Иерусалима. Нужно было еще и завоевать и удержать такой важный город, как Антиохия (взята летом 1098 года). Но иногда и это не помогает. Это подтверждает и Эсбридж в своей работе, где он указывает, что именно в этом городе три важных фигуры сделали шаг вперед, чтобы раз и навсегда стать лидерами Первого крестового похода: Боэмунд Тарентский, Готфрид Бульонский и Раймунд Тулузский.
Грустная прелюдия
Боэмунд Тарентский был самым логичным выбором на пост главы новоиспеченного государства крестоносцев. Будучи ветераном, он тысячу раз доказывал свою состоятельность в бою. Не зря в июне он получил временный пост командующего крестовым походом. Однако он был осторожен и не выступал за продвижение к Иерусалиму до тех пор, пока уже завоеванные владения не были надежно защищены. Его заклятым врагом был Раймунд Тулузский, убежденный, что именно завоевание священного города было ключом к укреплению морального состояния войск. Ведь именно в Иерусалиме находились реликвии, способные объединить все христианство: гроб Господень и связанные с распятием Христа предметы. Оба военачальника озвучивали свои планы и вызвали в войсках споры, в результате чего добыли еще большую власть, чем их менее болтливые оппоненты.
Примирение далось нелегко. После завоевания Антиохии каждый из соперников был одержим желанием захватить больше территорий, чем коллеги-командиры. Ведь таким образом можно было стать лидером крестового похода. В конце ноября 1098 года, Раймунд Тулузский нацелился на Мааррет-эн-Нууман, одно из самых известных поселений в западной Сирии как в стратегическом, так и в экономическом плане. Тем не менее войска Боэмунда раньше прибыли к воротам этой маленькой крепости. Они были там уже 28 ноября. Несколько дней спустя до Мааррета добрались и войска Раймунда, одержимого желанием не отстать от соперника. Так город, описанный летописцами как «богатый и густонаселенный», оказался в осаде крестоносцев.
Длинная осада, деталей которой было бы достаточно для еще одной такой статьи, показала, насколько были ненадежны линии снабжения крестоносцев. Прямая дорога в Антиохию вскоре была перекрыта, и войска Боэмунда и Раймунда страдали от нехватки пищи и воды. В своей работе Эсбридж указывает, что «сами крестоносцы быстро исчерпали запасы продовольствия» и были вынуждены сократить поход, чтобы избежать еще большей катастрофы.
«Зима становилась все холоднее, и вскоре на линиях снабжения стали появляться признаки напряжённости. В течение недели поставки продовольствия были сокращены».
Раймунд Агилерский, свидетель этих событий, сослался на тревожную нехватку продовольствия:
«С грустью сообщаю, что во время голода можно было наблюдать более десяти тысяч мужчин, которые сновали, словно скот, в поисках хоть одного пшеничного или ячменного зернышка».
Нехватка продовольствия привела к падению дисциплины. Даже монах Петр Варфоломей, правая рука Раймунда, обвинил армию крестоносцев в совершении таких преступлений, как «убийство, грабеж, разбой и прелюбодеяние». Он призвал их очиститься от грехов с помощью покаяния, милостыни и многих других духовных средств. К счастью вождей, крепость Мааррет-эн-Нууман пала в середине декабря благодаря разрушению одной из башен. Она рухнула после того, как нее были сброшены «камни, огненные снаряды, негашеная известь и огонь».
Каннибализм
Этот голод был грустной прелюдией к тому, что ждало впереди. После отдыха в рождественские праздники, по словам Эсбриджа, город опять ощутил дефицит продовольствия. Эсбридж пишет: «После того, как они съели свою скудную добычу, полученную во время разграбления города, им снова стал угрожать голод».
Военачальники не могли договориться о разделе власти. Линии снабжения уже были слабыми, а это стало последней каплей. В городе кончились припасы, и тогда начался голод — величайший голод из всех пережитых до тех пор. «Линии снабжения были скудными, но с приходом нового года они рухнули. Бедняки, которые уже страдали от голода на Рождество, вдруг оказались полностью лишены средств к существованию. Все указывало на то, что ужасы голода, которые год назад уже вызвали хаос среди франков во время осады Антиохии, вернутся», — добавил эксперт.
В летописях говорится, что отчаяние христианских воинов, поселившихся в Маарре, достигло такой точки, что крестоносцы стали «потрошить трупы мусульман». И это было только начало. Вот как об этом рассказал летописец Раймунд Агилерский:
«Здесь наши люди страдали от голода. Меня бросает в дрожь от того, что многие из них, дошедшие до крайней степени безумия, вызванного нехваткой пищи, решили отрезать куски мяса от ягодиц лежащих сарацинов, которые они потом жарили и ели полусырыми».
Эсбридж собрал доказательства того, что «нехватка продовольствия стала настолько серьезной, что некоторые христиане с радостью съедали гниющие трупы сарацинов, которые тремя неделями ранее были сброшены в болота».
Автор определяет то, что произошло в Маарре, как «одно из самых печально известных злодеяний, совершенных войсками Первого крестового похода». Уже в средние века людоедство было практикой, к которой христиане относились с настоящим отвращением. При этом убийство и разграбление владений врагов рассматривалось как что-то совершенно нормальное. Убивать было можно, а есть врага — нельзя. Поэтому летописцы описали каннибализм особенно детально.
Эсбридж также утверждает, что эти истории «имели некоторый краткосрочный эффект». Весть о каннибалах дошла до близлежащих городов, и мусульмане начали представлять крестоносцев как демонов с рогами и хвостами, кровожадных, но непобедимых существ. Очевидно, эта темная легенда заставила мусульман просить крестоносцев о мире еще до того, как те как следует начали свою экспансию.
