Актеры польской политической сцены и, к сожалению, журналисты, а вслед за ними интернет-пользователи, как дубинкой, бьют своих противников обвинениями в том, что те вольно или невольно выступают российскими агентами влияния. Не имеет значения, кто и когда это начал, важно, что такие эпитеты мешают нам вести серьезную дискуссию на тему отношения Польши к Востоку. «Русский агент», «русская онуча», «полезный идиот Путина», «российская фракция» — это лишь некоторые выражения, которые бросают друг другу в лицо поляки. Такие оскорбления становятся символом бессилия польской восточной политики.
Обманчивое сходство политики Качиньского и Путина
Обвинения в том, что кто-то выступает агентом Москвы, публицистам проверить сложно, однако, тезис, что правящие Польшей правые претворяют в жизнь российскую политическую программу, требует, на мой взгляд, комментария. То, что (в первую очередь европейская) политика партии «Право и справедливость» (PiS) соответствует целям Кремля, вовсе не столь очевидно, как кажется на первый взгляд.
Первым обычно появляется аргумент о расшатывании ЕС, спорах с большинством его членов и, наконец, о скрытом или явном стремлении к Полекситу. Все это правда, только в последние годы антиевропейская политика «ПиС» напоминала в большей степени даже не политику Путина, а антиевропейскую повестку Трампа или сторонников Брексита. Кремль сохранил хорошие отношения с Германией, а «Право и справедливость», как Америка Трампа, избрала ту своим главным символическим противником в Европе и вместе с США требовала введения санкций против не только российских, но и европейских компаний, задействованных в строительстве «Северного потока — 2». Я понимаю, однако, что на фоне проамериканского настроя польского общества нападки на правящую партию за чрезмерное сближение с США или протрампизм были бы неэффективными с политической точки зрения в отличие от обвинений в работе на Россию.
В свою очередь, разворот польских правых к агрессивному клерикальному национализму с антисемитской подоплекой — это реализация не столько российской, сколько церковной программы. Борьба с ЛГБТ — это тоже тема, которую продвигает в первую очередь не Россия, а Католическая церковь.
Конфликты со всеми соседями и бывшими жителями Речь Посполитой Обоих Народов — это отголоски националистической идеологии и, к сожалению, заключительного этапа существования санационного режима (1926-1939 годы, — прим.пер.). Авторитарный уклон и антилиберализм — тоже не столько знак следования образцам путинской нелиберальной демократии, сколько эффект воздействия нашего собственного авторитаризма и наследие прославляемой сейчас Второй Польской республики и Пилсудского. Насколько популярен ее миф мы увидели, когда не только правящие правые силы, но и часть оппозиции отвергли проект празднования столетия попранной Пилсудским мартовской конституции 1921 года.
На мой взгляд, сходство политики «Права и справедливости» и Путина, к сожалению, иллюзорно. К сожалению, потому что действующее польское руководство неуклонно движется не в сторону России (что могло бы быть каким-то вариантом, требующим серьезного обсуждения), а в никуда. Это просто бездумный политический курс.
Кремль может поверить в пророссийскую ориентацию Польши
Более того, часть российских наблюдателей тоже начинает говорить о скрытом пророссийском настрое польских властей. Если в Кремле, наблюдая за политикой Польши, начнут думать, что та осознанно готовится отвернуться от Запада и повернуться к Востоку, это будет хуже всего.
Россияне могут начать предполагать, что польский правящий лагерь, отказываясь от прежней внешнеполитической стратегии, в том числе от активной восточной политики и европейской программы «Восточное партнерство», планирует совершить разворот. По мере дальнейшего обострения отношений Польши с остальными членами ЕС, Москва, по всей видимости, будет питать все больше надежд на договоренности с Варшавой, тем более что основой польско-американских отношений при Джо Байдене в меньшей степени, чем при Трампе, окажется идеологическая общность.
Россия в качестве стимула может тогда предложить Польше в какой-то форме учесть ее интересы и притязания на территории давней Второй Речи Посполитой. В СМИ, впрочем, уже появлялись сообщения о предложениях такого рода, которые в предыдущие годы поступали польскому руководству. Время от времени реакцию на них прощупывает российская пропаганда (в последний раз это было во время белорусского кризиса).
Из-за такого недопонимания вспыхивают войны
Следует вспомнить об уроках истории. Одной из множества причин, по которым в 1939 году началась война, стало то, что Гитлер неверно интерпретировал антиверсальскую политику польского санационного режима, венцом которой стало постыдное участие Польши в разделе Чехословакии. В Берлине его сочли знаком готовности заключить союз с Третьим рейхом. Когда Варшава, в том числе под давлением общественности, отказалась от союза на немецких условиях, Гитлер решил, что она осталась в одиночестве, а поэтому он может напасть на нее и обезопасить свой восточный фланг перед расправой с Францией. Разумеется, он ошибся, но обе мировые войны стали результатом чьих-то неверных расчетов и неверной оценки намерений противника…
И, наконец, еще два замечания. Во-первых, излишне активное использование обвинений в явной или скрытой пророссийской ориентации может оказать крайне негативное воздействие на уже и без того ксенофобский польский менталитет и усилить ксенофобские тенденции в подходе к другим народам.
Во-вторых, сложно избавиться от ощущения, что под этими уничижительными выражениями («русская онуча», «русский агент») скрывается, на самом деле, страх перед сильным восточным соседом. А страх, как мы знаем, лишает способности мыслить рационально и способствует формированию теорий заговора.
