Принстон — Администрация президента США Джо Байдена отказалась вводить персональные санкции против наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бин Салмана, хотя, согласно опубликованным недавно данным ЦРУ, именно он «одобрил операцию по захвату и убийству» саудовского журналиста Джамаля Хашогги в Стамбуле в 2018 году.
Госсекретарь США Энтони Блинкен хорошо суммировал позицию администрации, когда заявил, что, несмотря на желание Америки провести «рекалибровку» американо-саудовских связей, эти двусторонние отношения «важнее, чем любой конкретный человек». Заявление Блинкена, которое можно в равной степени отнести и к убитому Хашогги, и к МБС, подчёркивает один важный факт. Байден, как и все остальные президенты США, начиная с Дуайта Эйзенхауэра в 1950-х годах, понимает, что Саудовская Аравия крайне необходима для поддержания американских стратегических интересов на Ближнем Востоке и во всём остальном мире, и поэтому он предпочёл не рисковать разрывом отношений, поссорившись со следующим монархом королевства.
Многие демократы недовольны явной разницей между тем, что Байден заявлял по поводу Саудовской Аравии во время избирательной кампанией (он объявил тогда, что сделает их «реальными изгоями, которыми они и являются»), и реалиями компромиссного подхода к управлению внешнеполитическими интересами Америки. Критики Байдена хотели, чтобы МБС был наказан (или даже исключён из числа наследников саудовского престола); они считают решение не подвергать наследного принца санкциям предательством той принципиальной внешней политики, которую президент обещал проводить.
Однако причина, по которой Байден выбрал эту позицию, у всех на виду. И это не потенциальные продажи королевству американского оружия, что мотивировало американскую политику при бывшем президенте Дональде Трампа, с его торгашеским мировоззрением. Причина в том, что американо-саудовские отношения опираются на множество взаимных, стратегических интересов, которые не зависят от того, кто находится у власти в Эр-Рияде или Вашингтоне.
Например, у этих двух стран имеется общая заинтересованность в стабильности мировых энергетических и финансовых рынков, а также в лидерстве доллара США как мировой резервной валюты. Вся саудовская нефть продаётся за доллары, и ни одна из сторон не заинтересована в изменении этого порядка.
Кроме того, Америка и Саудовская Аравия согласны с необходимостью стабилизировать Ближний Восток, бороться с глобальными группировками джихадистов, сдерживать Иран, завершить войну в Йемене и восстановить эту страну, наконец, нормализовать отношения арабских стран с Израилем. Даже обуздание пандемии covid-19 требует содействия Саудовской Аравии, поскольку ежегодное паломничество (хадж) в Мекку — в этом году оно, вероятно, возобновится — исторически являются праматерью всех глобальных мероприятий супер-распространителей болезней.
По всем этим причинам двусторонние отношения должны оставаться крепкими, а королевство — стабильным. Наказание МБС было бы равнозначно беспрецедентному вмешательству США в линию наследования Аль Саудов и грозило переворотом в этой стране.
Трамп вёл дела с саудитами в крайне персональной манере, в основном через своего зятя, Джареда Кушнера, который поддерживал тесные связи напрямую с МБС. Такой подход поощрял рискованное поведение обеих сторон, например, МБС решил в 2017 году бойкотировать Катар, а Трамп оказался готов позволить Ирану безнаказанно бомбить саудовские нефтяные объекты и танкеры летом и осенью 2019 года.
Ещё важнее то, что тактика Трампа подрывала институциональные связи, которые давно занимали центральное место в американо-саудовских отношениях, в том числе связи между внешнеполитическими ведомствами двух стран, их разведслужбами, армиями, министерствами финансов и энергетики, а также центробанками. «Перекалибровка» Байдена в основном касается восстановления этих институциональных связей при одновременном снижении акцента на личном обмене на высшем уровне.
Появление Байдена уже оказало сдерживающее влияния на саудовское руководство, которое сигнализировало об изменениях политики сразу на нескольких фронтах. Тем самым оно негласно признало провал своей стратегии в отношении Йемена и Катара, а также избыточность репрессий против диссидентов внутри страны.
Например, саудиты пытаются — пока что без успеха — урегулировать конфликт с поддерживаемыми Ираном повстанцами хуситами в Йемене, и они отменили бойкот Катара. Внутри страны саудовские власти выпустили на свободу несколько политических диссидентов и реформаторов, прежде всего, Люджейн аль-Хазлюль, храбрую женщину-активистку.
США могут опереться на эти позитивные события, осторожно поощряя дальнейшие изменения, например, прекращение войны в Йемене, учитывая влияние королевства на различные стороны этого конфликта. В числе других саудовских действий может быть начало прямых переговоров с Ираном и продолжение освобождения политзаключённых.
Своими шумными, помпезными манерами Трамп часто публично унижал саудовское руководство, а это не приносило пользу ни Америке, ни королевству. Более мягкий подход Байдена, опирающийся на взаимные интересы, окажется целительным и долгоиграющим, что может помочь молодому принцу, который вскоре будет монархом, встать на ноги.
