Трудно представить себе, что отношения между США и Россией могут еще более ухудшиться, но, к сожалению, в ближайшее время они вряд ли улучшатся. За последние два десятилетия президент России Владимир Путин определил интересы своей страны таким образом, что это оказалось несовместимо с интересами Соединенных Штатов и их европейских союзников. Последние считают, что демократия, верховенство закона и обеспечение безопасности восточноевропейских стран укрепляют стабильность. В то же самое время Путин считает распространение демократии угрозой своему режиму и считает, что наличие слабых соседей укрепляет безопасность России.
Любое устойчивое улучшение отношений между Соединенными Штатами и Россией, помимо прогресса в области контроля над вооружениями (например, недавнее продление нового договора СНВ), потребует одной из двух уступок: либо Соединенные Штаты отказываются от своей фундаментальной поддержки демократии и формально признают российскую сферу влияния в границах бывшего Советского Союза, либо президент России решает, что его интересам не угрожает продвижение демократии в регионе или наличие здесь полностью суверенных соседей. Ни то, ни другое, скорее всего, не произойдет в ближайшем будущем. Избрание президента США Джо Байдена, который сделал развитие демократии внутри страны и за рубежом центральным пунктом своего президентства, сигнализирует о том, что Соединенные Штаты не перестанут отстаивать традиционные демократические ценности в Европе по крайней мере в течение следующих четырех лет. Между тем, пока Путин остается у власти, политика Москвы будет по-прежнему исполнена страхом перед демократией и полным суверенитетом соседей России.
Затишье перед бурей
Лица, принимающие решения в США, подходят к миропорядку, сложившемуся после холодной войны, успев извлечь четкий урок из американского опыта двадцатого века. Как и многие другие, они провели ясную связь между уходом США из Европы после Первой мировой войны и началом Второй мировой войны всего два десятилетия спустя. Они также увидели, что решение Соединенных Штатов остаться в Европе перед лицом потенциальной советской агрессии после окончания Второй мировой войны спасло Западную Европу от участи коммунизма. Таким образом, для лидеров США продолжающаяся центральная роль Америки в деле обеспечения европейской безопасности через НАТО стала необходимой для сохранения мира в неустойчивые времена, последовавшие за холодной войной. Начало войны в Югославии усугубило эти опасения, подпитывая нарратив о том, что без Соединенных Штатов национализм только и ждет своего часа, чтобы сорваться с поводка, а военный конфликт может неожиданно вспыхнуть в любой точке региона.
Но в то же время Соединенные Штаты стремились уверить сначала Советский Союз, а затем и Россию в том, что Запад не воспользуется прекращением доминирования Москвы в Восточной Европе в целях подрыва безопасности бывшей сверхдержавы. Когда в сентябре 1994 года президент США Билл Клинтон проинформировал президента России Бориса Ельцина о планах по расширению НАТО, он сказал: «Я не хочу, чтобы вы думали, будто я просыпаюсь каждое утро, мечтая только о том, как сделать страны Варшавского договора частью НАТО — я не так смотрю на эти вещи. В действительности то, о чем я думаю — так это о том, как использовать расширение НАТО для достижения более широкой и высокой цели, а именно: европейской безопасности, единства и интеграции — именно той цели, которую, как я знаю, вы разделяете».
Эта цитата в сжатом виде резюмирует различия между Соединенными Штатами и Россией во время президентства Ельцина. Для Соединенных Штатов НАТО была инструментом, необходимым в деле достижения европейской стабильности и безопасности, потому что она позволяла Соединенным Штатам оставаться у руля. Президент США так много говорил именно потому, что пытался доказать, что он не пытался навредить России, воспользовавшись крахом Варшавского договора. Но именно американское лидерство сделало НАТО совершенно неподходящим инструментом в глазах России. Ельцин, который мог бы, наверное, еще согласиться с декларируемой целью Клинтона по укреплению европейского единства, никак не мог разделять убеждения своего американского коллеги в том, что НАТО является лучшим средством для достижения этой цели. Этой же позиции придерживались и другие высокопоставленные российские чиновники. Под руководством США в НАТО младшее партнерство, возможно, и могло стать лучшим вариантом для России. Но, из-за категорического несогласия России с такой схемой, в конечном итоге она был исключена из той Европы, которую США стремились построить через альянс.
Ельцин сделал ставку на то, чтобы привести свою страну на Запад. После своей внутриполитической битвы с Михаилом Горбачевым в последние месяцы Советского Союза Ельцин стремился завоевать расположение Запада, будучи более прозападным, продемократическим и рыночным, чем бывший советский лидер. Он был слишком слаб, чтобы противостоять американской политике, поэтому взял то, что мог получить — не только финансовую помощь от Соединенных Штатов, их союзников и международных финансовых институтов, но и символы того, что с ним обращались как с равным. К ним относятся Основополагающий акт Россия-НАТО, который установил партнерство между Западом и Россией, в то время, как приглашения присоединиться к альянсу были направлены Чешской Республике, Венгрии и Польше.
Возвращение России
Оглядываясь назад в 1990-е годы, Путин ясно видел тогдашнее унижение России. Он считал, что Запад пытается навязать России свое видение мирового порядка. Распад Советского Союза был «величайшей геополитической катастрофой века», заявлял Путин. «Что касается русского народа, это стало его настоящей трагедией. Десятки миллионов наших сограждан и соотечественников оказались за пределами российской территории».
Путин не предлагал воссоздать СССР. Но вместо того, чтобы стремиться интегрировать Россию в Запад, как это делал его антисоветский предшественник — что неизбежно означало низведение России до роли младшего партнера США — Путин стремился построить независимую великую державу, которая могла бы вести себя с Западом на своих условиях и доминировать над своими ближайшими соседями. В начале президентства Путина его политика не обязательно была антагонистической по отношению к Западу, но была направлена на то, чтобы освободить Россию от западного, и особенно американского, вмешательства.
С американской точки зрения, расширение НАТО, война в Косово в 1999 году, односторонний выход Америки из Договора по противоракетной обороне в 2002 году, война в Ираке 2003 года, поддержка «цветных революций» 2003-2005 годов в Грузии и Кыргызстане и Украина были дальновидными и умными политическими решениями. Американские лидеры считали, что они не ущемляют интересы России, а скорее укрепляют демократию и верховенство закона в Центральной и Восточной Европе, защищая косоваров от жестокого режима Милошевича, создавая возможность защитить Соединенные Штаты и их союзников от угрозы баллистических ракет Ирана, устраняя возможность того, что президент Ирака Саддам Хусейн может угрожать миру оружием массового уничтожения, и поддерживая реформаторов, пытающихся построить демократию в неустойчивых государствах.
Российская точка зрения резко отличалась от этого американского взгляда. Официальные лица в Москве считали, что Соединенные Штаты не только сохранили свой альянс времен холодной войны, но и расширили его, включив территории, ранее контролировавшиеся Советским Союзом, в том числе Эстонию, Латвию и Литву. Когда НАТО начало войну против Сербии в 1999 году, оно сделала это вопреки возражениям России и не проводя свое решение через Совет Безопасности ООН, где статус постоянного члена России позволил бы ей наложить на него свое вето. Всего четыре года спустя НАТО начало войну против Ирака, снова без санкции Совета Безопасности и снова отмахнувшись от российских (а также французских и немецких) возражений. Многие в Москве рассматривали выход США из Договора по ПРО как намеренное снижение потенциала средств ядерного сдерживания России (особенно после того, как администрация Джорджа Буша объявила о своих планах создания системы противоракетной обороны с перехватчиками и РЛС которые должны были быть размещены в Польше и Чехии, соответственно). А для Путина «цветные революции» были не свидетельством развития гражданского общества, а скорее подтверждением того, что Соединенные Штаты добиваются смены режима в Европе, в том числе и в России. Таким образом, для Москвы те же события, которые, с американской точки зрения, были политикой дальновидной и мало касающейся России, создали тот нарратив Соединенных Штатов, который воспринимался Москвой как стремление навязать свою волю и принципы другим в ущерб российским интересам.
В 2007 году Путин принял участие в ежегодной Мюнхенской конференции по безопасности и выступил с речью, в которой выразил свое несогласие с такими действиями США. Он подверг критике однополярные подходы Америки: «Единый центр власти. Единый центр силы. Единый центр принятия решений. Это мир одного хозяина, одного сюзерена». Путин заявил, что «процесс расширения НАТО не имеет ничего общего с модернизацией альянса», добавив: «Мы имеем право спросить: „Против кого направлено это расширение?"».
И всегда в политике присутствовала Украина, которая, как Путин сказал президенту Джорджу Бушу в 2008 году, «даже не является страной». Ельцин десятью годами ранее предупредил Клинтона, что он не согласится с членством Украины в НАТО, и требовал частного соглашения о том, что Соединенные Штаты не будут его добиваться. К февралю 2008 года посол США в России Уильям Бернс говорил своему руководству в Вашингтоне: «Вступление Украины в НАТО — самая яркая из всех „красных линий" для российской элиты (и не только Путина)». Он предупредил, что российские официальные лица сочтут предложение Плана действий по предоставлению членства (ПДЧ) Украине (и Грузии) на предстоявшем саммите НАТО «швырянием России стратегической перчатки».
Противодействие Франции и Германии ПДЧ в отношении Украины и Грузии тогда сняло эту идею с повестки дня, но компромисс, достигнутый в рамках альянса, привел к заявлению саммита НАТО о том, что Украина и Грузия «станут в перспективе членами НАТО». Начав войну с Грузией в 2008 году и вторгшись в Украину в 2014 году, Путин подтвердил то, о чем предупреждал Бернс: он не потерпит пересечения определенных «красных линий», которые считаются слишком чувствительными для интересов России.
Конфликты из-за Украины и Грузии отражали расхождения в определении своих интересов Соединенными Штатами и Россией в годы правления Джорджа Буша и Путина. Как Клинтон доказывала Ельцину в 1994 году, Соединенные Штаты полагали, что расширение западных институтов обеспечит столь необходимую стабильность и безопасность восточноевропейским странам. Тем временем Россия защищала от западных норм, правил и институтов то, что она считала своей особой сферой влияния. Запад полагал, что суверенные страны могут делать свой собственный выбор относительно своего будущего, что, в свою очередь, рассматривалось в Москве как подрыв интересов России и, возможно, даже ее системы власти.
После «перезагрузки» двусторонних отношений, проводившейся президентом Бараком Обамой вместе с президентом России Дмитрием Медведевым (который «держал президентское кресло в тепле», пока Владимир Путин занимал пост премьер-министра), в вышеуказанных конфликтах возникла короткая передышка. Перезагрузка была «договорным» подходом к политике, при котором каждая сторона признавала базовые интересы другой. Обама ясно дал понять, что не будет продвигать членство Украины и Грузии в НАТО, и отказался от плана противоракетной обороны, запущенного администрацией Буша, в пользу другой системы ПРО, более четко предназначенной для борьбы с Ираном. Между тем Россия согласилась поддержать ужесточение санкций против Ирана, чтобы побудить Тегеран отказаться от разработки ядерного оружия. Самое главное, Москва позволила Соединенным Штатам создать новый коридор для снабжения американских войск в Афганистане через воздушное пространство, контролируемое Россией, а это означало, что Соединенные Штаты больше не зависели в этом полностью от Пакистана. Обе страны также согласились с тем, чтобы в их взаимных интересах заключить новое соглашение о контроле над вооружениями, новый договор СНВ, которое еще больше сократил бы у них количество стратегических ядерных вооружений и обеспечил бы меры проверки для его соблюдения.
Увы, эта «перезагрузка» вскоре закончилась. Хотя русские и воздержались при голосовании в Совете Безопасности, разрешившем НАТО нанести авиаудары по Ливии в 2011 году для защиты населения Бенгази, Путин разгневался, когда эта операция ускорила свержение и смерть президента Муаммара Каддафи. Позднее в том же году в России вспыхнули протесты против парламентских выборов, и Путин истолковал заявления тогдашнего госсекретаря Хиллари Клинтон как подстрекающие его оппонентов. В 2013 году заголовки газет запестрели историей об утечке документов Агентства национальной безопасности, организованной Эдвардом Сноуденом, получившим впоследствии убежище в России. Отношения действительно испортились, когда Путин аннексировал Крым и в следующем году начал гражданскую войну на востоке Украины. Нападение крупных стран на своих меньших соседей, особенно в Европе, было частью ушедшей эпохи и шокировало европейцев, которые однажды решили, что создание и расширение Европейского Союза окончательно сделало войну на континенте делом прошлого. В ответ США и их союзники ввели санкции против России. Казалось, отношения уже не могут быть хуже.
Обречены на провал
Все попытки Дональда Трампа улучшить отношения с Россией с самого начала были обречены на провал. Будучи скомпрометированным вмешательством России в президентские выборы 2016 года, Трамп не мог позволить себе, чтобы его считали выполняющим указания Путина, особенно в ряде ключевых областей. Между тем Конгресс не только не захотел отменять санкции в отношении России, но и добавил к ним новые после того, как стало известно о российском вмешательстве. Американские официальные лица в правительстве — как политические назначенцы, так и карьерные чиновники — по-прежнему оставались приверженными продолжению политики Соединенных Штатов по обеспечению поддержки восточных соседей НАТО и усилению сдерживания России после ее вторжения на Украину, включая усиление воздушного и морского патрулирования в регионах Балтийского и Черного морей, а также проведения военных учений и ротации военных контингентов. Помимо обострения уже существующей политической поляризации в Соединенных Штатах, Путин очень мало добился, вмешиваясь во внутреннюю политику США. Кроме того, в Стратегии национальной обороны и Стратегии национальной безопасности администрации Трампа было четко указано, что Россия теперь, наряду с Китаем, является «стратегическим конкурентом». А по настоянию своего тогдашнего советника по национальной безопасности Джона Болтона Трамп вышел из просуществовавшего 30 лет Договора о ракетах средней и меньшей дальности из-за давних претензий о его нарушениях со стороны России.
Хотя его предшественник отказывался продлить новый договор СНВ, Байден согласился с русскими на его пятилетнее продление вскоре после своего вступления в должность. Уменьшение опасностей, которое несет с собой стратегическое ядерное оружие — это та область, в которой интересы обеих сторон допускают более тесное сотрудничество. Контроль над вооружениями стал основным элементом российско-американских отношений после кубинского ракетного кризиса 1962 года, сосредоточив внимание сначала на ограничении ядерных испытаний, а затем на ограничении количества ракет и боеголовок. Это единственная проблема, которая вполне зримо присутствует в отношениях двух сверхдержав, тем самым давая России заветный статус равенства Соединенным Штатам. И вопросы ограничения ядерных вооружений и обеспечения мер для контроля соответствующих действительно находятся в сфере взаимных интересов двух государств.
Мрачное будущее
В 1993 году Клинтон решил поддержать Ельцина как лучшую надежду на американо-российское партнерство. Восемь лет спустя Джордж Буш-младший посмотрел Путину в глаза и заявил, что он заглянул в душу российского президента. Обама вступил в должность в 2009 году, стремясь перезагрузить американо-российские отношения со своим первым российским коллегой — президентом Медведевым. Восемь лет спустя Трамп начал свое президентство в условиях российского вмешательства в выборы в США, но, похоже, верил всему, что сказал ему Путин.
В каждом из этих случаев изначально большие надежды на развитие американо-российских отношений вскоре уступали место горьким реалиям. Бомбардировка Сербии НАТО в 1999 году вызвала самый серьезный конфликт между двумя державами за годы правления Клинтона-Ельцина. В 2008 году российско-грузинская война разрушила отношения, которые уже лежали в руинах после принятого в 2003 году решения США начать войну в Ираке. В начале второго срока Обамы Путин отдал приказ о вторжении на Украину и аннексии Крыма, что побудило Запад ввести санкции и укрепить свое военное присутствие в Восточной Европе. И несмотря на странную близость Трампа к Путину, американо-российские отношения продолжали ухудшаться во время его президентского срока.
В то время, как Байден начинает свое президентство, один аспект американо-российских отношений уже кончился: надежды на то, что новый президент США может в них чего-то достигнуть. Взлом компьютерной корпорации SolarWinds, вмешательство России в выборы, конфликт на Украине, а также попытка отравления и арест лидера российской оппозиции Алексея Навального — это лишь некоторые из проблем, которые помешают любым попыткам возвращения к более позитивным американо-российским отношениям. Но с тех пор, как Путин впервые стал президентом более 20 лет назад, гораздо более серьезной проблемой стали столкновения амбиций лидеров США и России в отношении мироустройства и особенно ситуации в Европе. Хотя возможно, что в ходе своего второго срока Трамп в большей степени принял бы во внимание то видение мира, которого придерживается Путин, в период правления Байдена глубоко разнящиеся взгляды Москвы и Вашингтона на мироустройство достигнут своего апогея.
С другой стороны, улучшение отношений с другой страной никогда ни для кого не является самоцелью, а скорее средством продвижения национальных интересов. В данный момент Соединенные Штаты и Россия понимают свои интересы совершенно по-разному. Помимо изучения возможности заключения новых соглашений по контролю над вооружениями для ограничения стратегических ядерных вооружений, двусторонняя повестка дня американо-российских отношений в обозримом будущем, вероятно, останется чрезвычайно узкой.
_________________________________________________________________________________
Джеймс Голдгейер — профессор в области международных отношений Американского университета и старший научный сотрудник Брукинского Института (один из важнейших аналитических центров США, специализирующихся на проблемах внешней политики и мировой экономики — прим. ред.)
