В период возобновленного соперничества великих держав не часто случается так, что одно политическое решение может нанести удар как по России, так и по Китаю, однако трубопровод «Северный поток — 2» предоставляет такую возможность команде Байдена.
Много уже было написано по поводу «Северного потока — 2», а также о возникшей вокруг него и спонсируемой русскими коррупции. Так, например, мы знаем, что Владимир Путин сам выбрал генерального директора этого трубопровода, и им стал не кто иной как Маттиас Варниг. Варниг начал карьеру в 1974 году, в самый разгар холодной войны, по ту сторону «железного занавеса», как сотрудник разведки в Министерстве государственной безопасности (Штази). Именно во время своей службы в Восточной Германии он, вероятно, впервые встретил Путина, честолюбивого сотрудника резидентуры КГБ. Путин и Варниг продолжали сотрудничество, поддерживали контакт друг с другом, а также использовали полученные ими в КГБ и Штази специальные навыки для реализации своих коммерческих амбиций и продвижения карьеры. Сегодня они использую ту же тактику для продвижения российских геополитических интересов, продолжают обогащаться и пытаются разделить Европу по энергетическим линиям, а также используют характерные для разведки методы для завершения строительства трубопровода «Северный поток — 2».
Нет никаких ограничений при реализации любимого проекта Путина, — для этих целей предпринимаются попытки «привлекать немецких политиков для лоббирования» интересов «Северного потока — 2», а также проводится тихая вербовка шпионов во всех странах Евросоюза для получения доступа к закрытой информации относительно политических дебатов. Некоторые называют подобную стратегию «шредеризацией» (Schroederization) по имени бывшего канцлера Германии Герхарда Шредера. Одним из его последних действий на посту федерального канцлера была выдача разрешения на строительства трубопровода «Северный поток — 1». Этот финальный подарок Путину, а также его влиятельные немецкоговорящие контакты, помогли Шредеру стать высокооплачиваемым европейским суррогатом для реализации энергетических амбиций Путина. Здесь он встретился со своим соотечественником Маттиасом Варнигом, а произошло это в тот момент, когда Путин объединил их в рамках проекта «Северный поток — 2». Варниг был назначен генеральным директором NS2 AG — этой компанией полностью владеет российский «Газпром», но зарегистрирована она в Швейцарии, — а Шредер стал председателем комитета акционеров.
Этот контекст важен не только потому, что некоторые европейцы обогащаются, выполняя грязную работу Кремля. Это, само по себе, обычное явление. Необычно то, что они используют свое влияние в Германии, а также влияние среди представителей политической и медийной элиты для того, чтобы убедить свою страну не отказываться от этого проекта. Если использовать всю его мощность, то по этому трубопроводу, в обход Украины и Восточной Европы, можно транспортировать 55 миллиардов кубометров природного газа. Согласно оценкам, он позволит сократить доход Украины от газового транзита примерно на 1 миллиард долларов в год, что будет способствовать ослаблению позиций президента Владимира Зеленского, а также предоставит Путину дополнительный рычаг, с помощью которого он сможет шантажировать Европу. Вероятно, можно считать свидетельством эффективности работы Шредера и Варнига то, что большинство представителей немецкой медийной элиты считают «Северный поток — 2» чисто коммерческим проектом тогда как, на самом деле, он дестабилизирует Украину, а еще явно противоречит экологической чувствительности, столь характерной для представителей этой элиты.
Китай использует этот порт в качестве ключевого элемента своей инициативы «Один пояс, один путь», — речь идет в данном случае о попытке Коммунистической партии Китая (КПК) усилить интеграцию внутреннего китайского рынка с другими рынками с помощью политически мотивированного предоставления кредитов, вовлекая таким образом другие страны в геополитическую орбиту КПК. Таким образом Китай использует инфраструктурные инвестиции почти тем же способом, что Россия использует при захвате представителей элит. Вовлеченные в проект «Один пояс, один путь» страны получают от КПК инвестиции под очень низкие проценты или вообще без процентов, и при этом предполагается, что они не будут критиковать КПК. Как сказал Мэтт Поттингер (Matt Pottinger), бывший заместитель советника по национальной безопасности, если вы хотите заниматься бизнесом с Китаем, «вы явно игнорируете при этом геноцид представителей этнических и религиозных меньшинств внутри границ Китая; в таком случае вы не должны замечать, что Пекин не выполняет своих основных обещаний, включая международные договоры, гарантирующие „высокую степень автономии" Гонконгу, а еще вы должны прекратить контакты с чиновниками в своей столице, занимающимися вопросам национальной безопасности, если только вы не собираетесь использовать их в качестве лоббистов интересов Пекина».
Тот факт, что и Путин, и Си имеют в Мукране свои притягательные ловушки — и в Германии в целом, — следует воспринимать как повод для озабоченности. Порт Мукран, или «мост дружбы», как его называли при существовавшем в Восточной Германии коммунистическом режиме, когда-то использовался Советами для тайной транспортировки по воде боеприпасов, солдат и атомных боеголовок в восточную Германию. Сегодня он используется Путиным и Си для продвижения их собственного варианта тоталитаризма и экономического принуждения. Если Запад сможет порвать эти связи с помощью санкций и старомодной жесткой, реалистичной политики, то это будет победой для прав человека и западных ценностей.
