Еще в 1990-е годы ученые и журналисты, наблюдавшие за распадом Советского Союза и появлением независимой Центральной Азии, размышляли о возвращении какой-то формы новой «Большой игры» в Азии. Эта историческая концепция была популяризирована английским писателем Редьярдом Киплингом в его романе «Ким». Позже историки использовали её для описания англо-российского соперничества и борьбы за влияние в Центральной Азии, прилегающих к ней регионах, таких как Афганистан, а также на части большого Ближнего Востока.
После распада СССР появились признаки того, что его бывшие среднеазиатские республики снова «готовы к захвату». В 1996 году в статье «Нью-Йорк таймс» говорилось, что Центральная Азия снова превратилась в мрачное поле битвы между крупными державами, вовлеченными в старую и грубую геополитическую игру». В этой новой исторической версии конкуренция происходила не только между государствами, но и между мощными корпорациями, которые стремились получить доступ к обширным энергетическим ресурсам региона. Казалось, что эти чужаки — особенно западные страны — хотели покончить с монополией России на трубопроводы и ее влиянием на новые независимые государства. Со своей стороны Москва стремилась сохранить свое влияние в регионе. Иностранное присутствие еще более усилилось после того, как Соединенные Штаты прибыли в регион в 2001 году и в какой-то момент разместили в Афганистане около 100 000 военнослужащих.
Более того, помимо западных стран, в последние два десятилетия наблюдалось увеличение присутствия Китая в бывшей советской Средней Азии. Во-первых, он вовлёк регион в свою сферу через Шанхайскую организацию сотрудничества, что позволило ему предсказуемо и дружелюбно взаимодействовать с постсоветскими государствами. Позже он стала бесценным торговым партнером региона, инвестором и покупателем нефтегазовых ресурсов. Инициатива «Один пояс, один путь» с ее амбициозным планом строительства инфраструктуры еще больше углубила взаимодействие Китая со своими соседями и за их пределами.
Следовательно, в период после окончания холодной войны существовала перспектива возобновления «Большой игры » с несколькими вариантами, включая количество и тип вовлеченных игроков, а также цели, которые они стремились достичь. К России, Китаю и Соединенным Штатам в конечном итоге присоединились Пакистан, Индия, Иран, Турция и даже Израиль. Более того, как отметил ученый Колумбийского университета Александр Кули (Alexander Cooley), центральноазиатские государства были не просто питомцами в чужой игре. Они — суверенные государства и имеют значительную роль в этом процессе. Существует также роль, которую должны играть региональные организации, такие как Шанхайская организация сотрудничества (членами которой являются четыре из пяти бывших советских республик Центральной Азии, а Афганистан является наблюдателем), и, возможно, даже возглавляемый Россией военный альянс, — Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Наконец, в «Новой большой игре» имело место глубокое влияние субгосударственных субъектов, таких как террористические группы, деятельность которых привела в регион аутсайдеров.
Последние два десятилетия показали, что цели «игроков» различны и включают, среди прочего, борьбу с терроризмом, а также стремление (или поддержание) региональной гегемонии, формирование культурных привязанностей, обеспечение контрактов для национальных корпораций, проблемы безопасности и тому подобное. Обеспечение беспрепятственного доступа к ценным ресурсам также стало целью для многих государств. Некоторые ученые, такие как Ян Катбертсон (Ian Cuthbertson), считают, что основная предпосылка осталась неизменной: государства хотят превалировать и ограничивать или исключать конкурентов.
Однако с точки зрения «Новой большой игры» вывод войск не означает её конца. Соединенные Штаты не перестанут быть её участником. Как и многие другие «игроки», они изменят степень своего присутствия и способ своего участия. В «Новой большой игре» применение силы никогда не было главным инструментом. Гораздо более распространены альтернативные методы оказания влияния, такие как дипломатические переговоры, формирование корпоративных альянсов и использование средств массовой информации. Лоббирование и использование мягкой силы также стали важны. На самом деле Байден упомянул об этом, указав, что после вывода войск «дипломатическая и гуманитарная работа Америки [будет] продолжена». Один из региональных соперников Америки — Россия, также испытавшая боль афганской войны, — аналогичным образом адаптировала свою «Большую игру». В последние годы она изменила стратегию и стала влиятельным посредником в межафганском диалоге. В марте 2021 года она принимала талибов и членов кабульского правительства на мирной конференции, в которой также приняли участие представители Китая, Соединенных Штатов и Пакистана.
В конечном счете вывод афганских войск может фактически вернуть Соединенные Штаты к тому типу участия в «Большой игре», которое они практиковали в 1990-х годах. Они были влиятельным действующим лицом благодаря своей дипломатии, инвестициям и мягкой силе. Иногда они даже применяли силу, как это сделала администрация Клинтона в 1998 году в ответ на взрывы посольств США в Восточной Африке. На самом деле такие ограниченные военные действия против прямых угроз, а не крупномасштабные развертывания, являются частью стратегии офшорного баланса угроз, которая была предложена учеными Джоном Дж. Миршаймером (John J. Mearsheimer) и Стивеном М. Уолтом (Stephen M. Walt).
Наконец, как отметил декан Школы перспективных международных исследований Университета Джона Хопкинса Элиот А. Коэн (Eliot A. Cohen), вывод войск дает Соединенным Штатам больше стратегической свободы участвовать и поддерживать различные стороны афганского конфликта в соответствии со своими интересами (хотя и ценой репутации). На самом деле именно в этом и заключается суть «Новой большой игры». В случае, если Афганистан превратится, как указал один ученый, в другую Ливию или Сирию, его соседи и аутсайдеры, скорее всего, окажут поддержку различным группировкам. В таком сценарии оптимальной стратегией, вероятно, мог бы стать брак по расчету с одной из сторон, которая также получает наибольшую поддержку со стороны международного сообщества. В то время как администрация Байдена остается формально приверженной правительству, базирующемуся в Кабуле, будущая судьба последнего может изменить долгосрочные расчеты Вашингтона.
____________________________________
* Талибан — террористическая организация, запрещенная в России, — прим. ИноСМИ
Янко Шчепанович, доктор философии, старший научный сотрудник Школы передовых международных и региональных исследований Восточно-Китайского университета в Шанхае, Китайская Народная Республика. Его исследования посвящены внешней политике России на постсоветском пространстве и в Евразии.
